Алатарианская Империя - Николай Каленич

огня, инструментов, оружия, голов скота, животных.

И распределить поровну между людьми. В таких условиях это хорошая идея. Капитан городской стражи много не говорил, а лишь то, что самое главное, а именно, что нужно удержать порядок и не дать поддаваться панике.

Дядя Тарлон вскочил на ноги, поставил руки на стол, высокомерно окинул всех взглядом, который не обошел даже меня. От такого взгляда мурашки пробежали по телу.

– Неужели мы это обсуждаем? Как только небесные тела упадут и пыль осядет, нужно выбираться отсюда, раздолбить Печать, протаранить ее, сжечь и все, что понадобится для ее уничтожения! – на повышенном тоне вскричал дядя. Остальные посмотрели на него, потом на меня. Я помолчал, обдумывая ответ, и поднялся с места:

– Господа, нам нужно вести людей дальше, наши предки держались в этих стенах годами, необходимо найти то место, где они жили. Завтра я соберу отряд для экспедиции,

я хотел бы видеть в его рядах вас, Алистер Ортс и вас, дядя Тарлон и вас, мой старший сын Адриан. А вы, капитан стражи, возьмите своих солдат и организуйте посты с часовыми, смотрите, дабы никаких мятежей и паники не возникало у людей, установите порядок. Капитан немного искривил лицо, по его выражению я понял, что он тоже не прочь пойти в экспедицию, нежели нянчится с людьми и спросил у него: – Что вас беспокоит, капитан?

Тот поднялся:

– Люди и так напуганы и растеряны, а если их король уйдет, станет еще хуже, их дух упадет, – он тяжело вздохнул.

– Я понимаю ваше беспокойство, однако тот факт, что их правитель сам отправился на поиски лучшего места для народа, должно поднять дух и укрепить веру, к тому же королева Эймира останется с ними.

Следующие вопросы, что выдвигались на совете, не имели большего значения.

На второй день, хорошо отдохнув, выспавшись и покушав, мы выдвинулись в путь. Люди, вчера столпившиеся в одну большую непроходимую толпу, сегодня растянулись на более внушительные расстояния где-то на две мили вперёд. Похоже, насущие проблемы победили панику и народ принялся обустраивать импровизированные жилища, готовить кушать, кормить животных и скот.

Кроме меня, сыновей, дяди и Алистера, в отряде были десять солдат, один лекарь и трое слуг. Все ехали на лошадях, кроме слуг и лекаря, для них взяли повозку, набитую провизией, фонарями, факелами, срубом для разжигания огня, едой для лошадей.

Продвигаясь среди своего народа, мне тяжело было смотреть, как они приветствуют меня, кланяются, стараются выдавить улыбку и не могут. А некоторые и вовсе не скрывали гнев и обиду, говорили такие слова, за которые в другие времена их бы повесили, однако сейчас я их понимал и пропускал мимо ушей, списывая на трудности, что они переживают. Отойдя подальше от лагеря, настолько, что стало не слышно шума, исходящего от него,

я остановился и попросил сына Генри дать запись, где упоминалось о том, как предки прятались в горе. Раскрыв древнюю, пожелтевшую с темными пятнами кожу, я прочел в голос единственную запись о пути в пещерах, дабы все услышали: «От входа в пещеру мы двигались приблизительно три дня до ущелья, потом спустились вниз, двое из нас упали и разбились о камни, спустившись, мы нашли то место, о котором говорили старейшины».

На этом запись заканчивалась. После прочтения лучик надежды пробежал на лицах, освещаемых фонарями, и мы двинулись дальше. Привалы делали нечасто, отдыхали мало.

Я понимал своих людей и то, как им сейчас тяжело, и не мог ничем помочь. Но мысль о том, что я делаю все, что от меня зависит, грела душу. Через два дня, как и было написано, мы подошли к ущелью. С лошадьми и повозкой спуск был невозможен, поэтому решили взять самое необходимое, оставив все наверху с двумя слугами на охране, пусть ждут нас на обратном пути. Еще хочу отметить, что чем дальше мы заходили, тем теплее становилось. Режущий запах от сырости и мха пропал вовсе, и дышать стало проще и приятней. Спуск оказался не так и сложен, широкие ступени, уходившие спиралью вниз, прекрасно служили своему предназначению, если учесть то, что ими лет двести никто не пользовался. Прошло примерно полдня, когда спуск окончился. Отряд вздохнул с облегчением, один лишь дядя Талон ругался. Мы попали в просторную пещеру, намного большую, чем верхний коридор. По остаткам разбитой глиняной посуды и еще много чему двухсотлетней давности можно было определить, что мы правильно пришли. И записи действительно не врут, люди здесь были. Я приказал сделать привал, покушать и отдохнуть. А позже исследовать эту местность, дабы понять, насколько она велика. Отдыхали долго, кушали и пили много, спуск изрядно забрал сил. Однако отдохнув, я приказал каждому взять фонари, факелы, немного еды и разбиться по четыре человека, каждая группа пойдет в своем направлении, будет считать пройденные шаги, когда пещера закончится, возвращаемся назад. Один слуга и лекарь остались возле ступеней. Разбившись на группы, мы отправились исследовать пещеру.

В отряде со мной были два сына и дядя. Мы прошли двенадцать тысяч шагов в сторону, противоположную ступеням, и так и не подошли к концу, я решил повернуть назад. Когда мы вернулись, другие группы уже были в лагере. Отряд, который пошел влево от ступеней, проделал три тысячи шагов и уперся в стену. Отряд, отправившийся вправо, прошел четыре тысячи пятьсот шагов. Отряд, идущий назад от ступеней, сделал всего шестьсот шагов. Значит, лишь наш отряд вернулся ни с чем, и после отдыха нужно будет отправиться туда снова, в том же направлении, и все-таки довести дело до конца.

В следующий раз от отметки двенадцать тысяч шагов, на которой мы остановились, мы прошли еще пять тысяч шагов и я заметил впереди легкое свечение. Сначала все подумали, что это от усталости просто мерещится. Но чем ближе мы подходили, тем ярче оно становилось. Пройдя еще тысячу шагов, сомнений не оставалось – это свет. Пройдя еще тысячу шагов, мы вышли к его источнику, им оказался небольшой округлый проход в коридор, из глубины которого и исходил свет.

– Это другой выход из пещеры, – сделал заключение дядя.

Я тоже так подумал и не стал с ним спорить. Тогда я приказал обследовать коридор и увидеть, куда он ведет. Размер его был небольшой по сравнению с остальными помещениями, в высоту где-то два человеческих роста и в ширину могло идти три человека свободно. Путь по нему занял около половины дня. Свет в конце коридора светил все ярче. Пройдя половину