В городе Сочи темные ночи (сборник) - Мария Хмелик

Если у Вас будет свободная минутка, напишите мне хоть пару строк о себе. И знайте, что у Вас есть такой человек, который сделает для Вас все, что может, что Вы можете положиться на меня в самую трудную минуту. Увидеть Вас или получить письма — самое заветное мое желание. Вы, наверное, думаете, что я нервнобольная. Нет, вроде нормальная. Вообще письма писать не люблю, даже родственникам пишу редко, а тем более незнакомым людям.

Вот гуляли мы с подругой, она мне показывает: вон парень симпатичный, вон. А я все время сравниваю с Вами, и никто даже в сравнение не идет.

Почему так бывает? Есть возможность общаться с кем хочешь, но никто не нужен, а думаешь вечерами о каком-то артисте.

М.Т.

г. Воронеж

СТИХИ АНДРЕЯ СОКОЛОВА

Странно… Я думал, что лето сгорело…Осень затем… Холода и дожди…Ветер мне волосы тронет несмело,Спрячет свой взгляд: "Не жди, брат, не жди".

ПИСЬМО 23

Пишет Вам В.Х. — писатель. Я посмотрел фильм "М. В." и хочу написать, больше таких фильмов не снимайте! Я имею в виду с такими подробностями.

И этот сценарий создала женщина! Вульгаризм сплошной. Теперь все гуляющие возомнят из себя, что они быстро выйдут замуж, что они любому понравятся. А парни решат, что среда гулящих можно выбрать хорошую партию. Можно было показать этот фильм, но без подробностей, тогда он мог бы понравиться. Советский фильм потому советский, что учит скромности.

Учтите это на будущее.

Не позорьте честь хороших, старых артистов, а то после этого фильма все перестанут уважать всех артисток.

До свиданья!

В.Х.

г. Фрунзе, Киргизская ССР

ПИСЬМО 24

Если заинтересует предложенный вариант темы — прошу, напишите. Очень много подробностей могу подсказать, отдать Вам свои дневники.

Муж мой первый закончил жизнь трагически, выпив какую-то жидкость, стал колясочным больным и умер в клинике.

Простите, если зря отняла время Ваше.

Я не могу назвать Вас по имени и отчеству, даже фамилию не знаю, потому как вошла в зрительный зал, когда прошли в киноленте титры, а в конце фильма, хотя и читала фамилии участников, так и не поняла, кому же мне написать. И тем не менее, драматическое обстоятельство этого случая не лишает меня возможности написать Вам это письмо с надеждой в душе, что есть на свете человек или случай, который мне откроет дорогу к Вашему миру таланта и поможет мне не только узнать Вашу фамилию, имя, отчество, но и поможет реализовать мой замысел. Этот замысел преследует меня всю мою жизнь, но нет у меня на это ни сил, ни умения написать киносценарий, потому что для этого нужны не только знания, но и талант.

Ваш фильм смотришь с затаенной болью в душе, и в каждом кадре видишь то, что тобою уже переосмысление, что вызывает крик наружу из души. Хочется кричать всему: Создателю-Богу, если он есть, всему тому, что окружало тебя долгие годы, лучшие годы (!) в твоей жизни.

Пишу все это, а слезы льются. Многое и многое встает перед глазами. Картины детства, картины жизни.

В 10-м классе я полюбила летчика гражданской авиации, из тех, что были в поселке нашем на сельхозработах. И часто над школой, заполненной детьми, он пролетал, махая крылом…

Мне уже 50 лет. Я ничего уже не жду от жизни, считаю ее утерянной, а самое страшное, что не верю в людей, в их порядочность и в их доброту Ну начну с самого детства…

Я бы, будучи кинорежиссером или киносценаристом, назвала бы такую ленту "Десять метров на жизнь".

Родилась я на Украине в живописном селе под Днепропетровском. Семья наша состоит из восьми человек детей, матери и отца. Отец пришел после войны в 45-м году. Был ранен трижды и в 47-м году умер от ран.

Юность отца отдана во имя добра на земле. Выходец из большой бедняцкой семьи, он с 15 лет входил в отряд борьбы за советскую власть. Жизнь свою провел в седле, будучи красным конником, борцом за правду. Коммунист, который восстанавливал советскую власть на селе, начиная с того, что взбунтовал крестьян против помещиков. Он участвовал в раскулачивании богачей села и женился на одной из дочерей зажиточного середняка, который свою дочь прогнал без родительского благословения за связь с "красным паразитом".

Мать моя родила восемь нас — детей и рано осталась вдовой.

С детства мы познали тяжкий труд, нищету, холод и недостатки. Одни ботинки были на двоих-троих. И если один приходил с улицы и снимал их, другой выходил на улицу, оставляя брата разутым и раздетым.

Так я училась в начальных классах, деля обувку и одежду с сестрой. Бывало, если у кого-нибудь увидишь яблоко в школе, долго смотришь на евшую его девочку даже без зависти, а как на что-то несбывшееся, чудное.

Морозы были такие сильные, что замерзали в чернильницах чернила. Писали мы на газетах. Шестилетней девочкой (была худенькой с черными кудрями) я со старшим братом из села, где родилась, уехала в степной поселок, неподалеку от Днепра. Там пошла в первый класс.

Помню свою первую учительницу, которая заменяла мне маму. Брат уходил рано на работу, а я оставалась в комнате, которая была в здании школы и носила хворост, солому (дров на Украине нет — степь вокруг). Бывало, с лицом в саже приходила в класс. Голодная, нечесанная, необласканная уютом.

Вскоре со всеми моими братьями и сестрами переехала в поселок мама. Помню, как я радовалась, когда моя печь весело горела и преображалась наша большая холодная и неуютная комната, когда приехала мама.

От поселка я ходила в школу-десятилетку, которая была расположена в селе за пятнадцать верст от поселка. Мы, школьники, уже в конце августа, разгружали свои кроватки с постелями в интернате напротив здания школы. Всю неделю жили и учились в селе, а в субботу шли все гуськом домой, в поселок.

Я с четвертого по десятый класс любила песню, выступала в школьной самодеятельности, брала призы и награждалась грамотами. У нас была многочисленная самодеятельность, куда входили и наши педагоги-учителя.

Казалось, что счастье в жизни моей не оставит меня. Все пророчили мне судьбу, наполненную любовью и романтикой.

Я мечтала посвятить себя сцене, обладая сильным голосом.

После 10-го класса поступила в музыкальное училище, почти по приглашению. Было материально тяжело, болела мама, женились братья, оставили дом и вышли замуж сестры. Я совершенно голодала, получая стипендию. Надо было помогать маме, и я оставила училище и пошла работать в поселке своем библиотекарем-завклубом.

Однажды, будучи студенткой училища, я навсегда рассталась со своим любимым летчиком. Из-за того, что не было приличного платья и туфель, чтобы пойти с ним в город или к его друзьям, куда он меня звал. Не пришла к нему на свидание несколько раз и вскоре уехала из большого города к маме.

В Крыму жил мой дядя — брат мамы. Я, заработав себе несколько сотен рублей, уехала к нему. Однажды в городе познакомилась с одним морским военным курсантом, и вскоре он стал моим мужем. Он привел меня к своим родным. Отец в звании капитана 1-го ранга, морской летчик, а мама — преподаватель в институте.

Но с этого города, с этой, казалось бы, высокообразованной и интеллигентной семьи началась моя катастрофа. Мой роковой период в жизни.

Несмотря на мою молодость, эффектную внешность, мать моего мужа всячески пренебрегала моим присутствием в их доме, старалась намекнуть мне на мое сельское "бедное" происхождение. Если у нас с мужем возникали ссоры, она усугубляла их, как могла (по-матерински). И неоднократно подчеркивала, что женился сын не на ровне, что я не могу в руках держать правильно вилку, нож и т. д. Мне в глаза, наедине, заявляла прямо, что ее сын мог жениться на одной из дочек генерала. Вскоре, надеясь на мамину поддержку, сын и вправду начал приводить в дом хорошеньких расфуфыренных девочек, которые не стесняясь садились при мне на его колени.

Мы уже прожили около полутора лет, когда я почувствовала, что беременна. Помню каждый день, как будто это было вчера. Я мыла пол на веранде (у них солидная богатая дача) и, полив тряпкой с водой пол, упала в обморок в воду, которую сама же налила. В это время вышла из большой зальной комнаты свекровь, шурша длинным шелковым халатом. Она чистила многочисленные ковры, жужжал пылесос. Она переступила через меня, лежащую, и строго спросила, что со мной, когда я сказала, что потеряла сознание, она снова переступила через меня и ушла в комнату, бросив на ходу: "Беременна!"

После этого травля надо мной удвоилась. Мамин сынок уже бил меня по щекам, не стесняясь, а в присутствии мамани и головой об стенку.

Я устроилась в парфюмерный отдел магазина и, когда опаздывала домой минут на 15–20, терпела экзекуцию избалованного сынка. Одного отца всегда вспоминаю с нежностью и теплотой. Он был моим защитником и жалел, когда не было рядом графини — мамы. Однажды меня так избил муж, что я не вытерпела и, не дожидаясь утра, убежала из богатой дачи в ночь…