Быть любимой - Людмила Белякова

— Не «как получится», а как я сказала! — почти закричала Света, но, поймав отчаянный взгляд Маши, взяла себя в руки.

— Нет, именно «как получится». Сначала мы едем смотреть оборудование на фирму, потом — обедать в ресторан, а потом — в Большой театр на «Жизель». Вовремя надо на работу приходить и в приличном виде, мадам, и тогда не окажетесь за бортом жизни предприятия и не надо будет впадать в истерику по пустякам.

Нина уже стояла в дверях, одетая в свое новое пальто.

— Что вы имеете в виду под «приличным видом»?

— Ну хотя бы нормальный рабочий настрой и свежий цвет лица…

— А у меня, надо полагать, не свежий?

— Он у вас, сударыня, запорно-онкологический.

Нина повернулась и вышла, оставив Свету в слезах. Глядя на нее, прослезилась и Маша.

— Я что, Маш, действительно так плохо выгляжу?

— Да, Светочка, не очень хорошо, но только ты не обращай внимания. Нина Георгиевна это так сказала, просто перенервничала утром, когда эти немцы приехали. Ты просто устала.

«Я никогда и не отдыхала, — подумала Света. — Вот если б у Машки было столько мозгов, сколько у этой гадины, тогда б и проблем не было… Выгнала бы ее, а Машке ее оклад отдала…»

Отчаянным положение было оттого, что Машка никогда не сможет заменить Чернову, а Чернова, видно, уже никогда не полюбит Свету. А ведь могла бы, могла! Но не стала! А это было бы идеальным решением всех Светиных проблем! Нина, с ее-то умом и неуемной энергией, освободила бы ее ото всех хлопот по работе, подкидывала бы деньжонок, делала бы подарки, утешала бы в горестях хорошенькой бутылочкой… Тогда Свете не нужны были бы все другие подружки… Но для этого надо было одно — чтобы Нина Свету любила. А она не любила!..

«Ей нет прощения!!» — подумала Света и села за компьютер.

…Пару кошмарных часов, мучаясь мыслью о том, что Нина сейчас сидит в ресторане и лопает деликатесы за казенный счет, Света пыталась написать сколько-нибудь связный текст докладной. У нее вышло полстранички каких-то жалких, отрывистых стенаний насчет выполнения Черновой переводов в рабочее время плюс использования служебного компьютера и электронной почты. В качестве возражений на эти обвинения можно было привести много всего, включая электронные стрелялки-догонялки, за которыми можно было застать даже заместителей директора. Да и вряд ли Чернова использовала не по делу все эти агрегаты намного больше, чем кто-то другой. Чувствуя, что затея разваливается и без посторонней помощи не обойтись, Света позвонила Наташе и спустилась к ней на цокольный этаж.

В лифте Свете встретилась Луценко, и Света все-таки решила попробовать пожаловаться ей на Нину.

— Нинка совсем с ума сошла, совершенно неуправляемая… — быстро, чтобы успеть выговориться, зачастила Света.

— А тебе все неймется, как я погляжу! Ты б лучше работой побольше занималась, а то мы только Нинку-то и видим: на планерке — она, на переговорах — она…

— Вот, вы ее любите! — отчаялась в очередной раз Света.

— А она нормальная девка! К вам в отдел как ни придешь — она за компьютером, а тебя либо нет, либо ты у зеркала… Занималась бы ты лучше делом, чем дурью маяться да скулить!

Луценко испепелила Свету взглядом и, резко повернувшись, вышла на своем этаже.

«Ах вот как — ей удалось и Анну Павловну околдовать!»

По правде говоря, Света уже подумывала подключить Анну Павловну к кампании по изничтожению Черновой, памятуя о том, как славно она в свое время напортила Савицкому… Савицкому? Тут на Свету повеяло каким-то холодом, словно она прошла мимо открытого погреба… Да, когда-то она так же писала заявления на Генусика… только тогда это у нее получалось заметно легче… может, бросить это дело… пусть себе… Что — пусть?! Заколачивать по пятьсот баксов в месяц, когда Свете детей кормить нечем?! Нет, такому не бывать!..

Наташа, прочтя Светин черновик, только пожала плечами и спросила, действительно ли стоит это делать. Возьмет вот Чернова и уволится, если ей не будут давать подрабатывать…

— Да куда она пойдет — ей пятьдесят лет скоро!

— Ну, кто ее знает…

— Ты мне лучше скажи, здесь все понятно? Поймет Пашка, что она в рабочее время левые переводы делает?

— Понятно-то понятно, но вдруг он начнет разбираться, кто что в рабочее время делает… мало ли что нароет. Может, и тебе, и другим хуже будет.

— Это Пашка-Чебурашка-то разбираться будет? Пашка разбираться не будет. Он сам с собой уже двадцать лет разобраться не может.

Вот уж с кем Свете действительно везло последние пять лет, так это с директорами! Первый был отпетым алкашом, второй просто не показывался на предприятии, а третий, Пашка Пеструх, считал, что он всегда прав по определению, был самоуверен, как все карапетики-недомерки, и, значит, были у него и ниточки, за которые можно было дергать. К тому же Света его хорошо знала, гораздо лучше, чем всех остальных, и он идеально подходил в качестве орудия возмездия. Жаль, конечно, что Анна Павловна отпала — натравить и ее на Нинку было бы славно, уж она нервы-то ей помотать смогла бы! Но Луценко, видите ли, стала преданной Нинкиной поклонницей. На греческую деревяшку купилась! Ну да ладно, для воплощения мечты хватит Свете и одного директора.

На следующее утро Света, едва явившись на работу, высказала Нине все, что думала о переводах «на сторону». Нина не испугалась, а только удивилась.

— Да я сколько здесь сижу, столько их и делаю. Что это вы вдруг дисциплину укреплять вздумали? Может, введем журнал прихода и ухода? Я не против. Но придется начать с себя.

«Это что же, все эти пять лет она каждый месяц лишних полштуки баксов имела?! — ужаснулась Света. — И мне на поездку не дала?»

— Может быть, и не только это введем. Но переводов вы здесь делать больше не будете.

— Здесь не буду, а дома буду.

«Ну, дома ты много не наработаешь», — злорадно подумала Света.

— Не хотите, кстати, подключиться? Все лучше, чем в курилке последнее здоровье терять.

«Последнее здоровье!» — больно и гулко отозвалось у Светы в душе.

— Обойдусь!

— Ну что это за жизнь — без того обойдусь, без сего обойдусь… А так — все лишняя сотенка в кошельке и морщин поменьше.

Света промолчала, кровожадно предвкушая будущие Нинины неприятности.

Через пару дней, когда до Пеструха дошла Светина докладная, а у Пеструха дошли руки до Нины, еще одна Наташа, директорская секретарша, охотно шпионившая за всеми директорами и их заместителями, шепнула ей, что, едва придя на работу, Пал Никанорыч приказал ей вызвать к нему Чернову. Это был хороший знак. Если вызывал через секретаря — значит, Пашка-Чебурашка был разгневан. Чернова пробыла у него не более десяти минут и вышла несколько озадаченная. Это тоже был хороший знак — озадачить ее было непросто.