На первой полосе - Вэл Корбетт

Николь начала занимать видное положение еще в лучшие годы царствования Чарли Мейса. С тех пор она заметно повысила планку, но ей все еще нравилось быть под покровительством главного редактора. В редакции до сих пор помнили историю с душем, случившуюся тремя годами ранее.

Однажды вечером с потолка отдела новостей хлынул водопад теплой мыльной воды. Тут же было выяснено, что источником наводнения является ванная комната редактора. После того как долго колотили в дверь, оттуда вышел смущенный Чарли, а через несколько секунд за занавеской в душе обнаружили съежившуюся от страха голую женщину, тогда всего лишь вторую помощницу редактора отдела моды, Николь Уэлсли.

Нужно заметить, что в отношениях Николь и Чарли этот случай был довольно экзотичным. Она привыкла заниматься любовью в самых различных местах, он же с ней почти всегда устраивался у себя в кабинете, где стоял широкий кожаный честерфилдовский диван, когда ближе к вечеру Чарли обычно запирал кабинет на время так называемой «редакторской работы».

Временами Лиз даже жалела Николь. Из-за того, что она находилась под покровительством редактора, ее собственный талант никто не воспринимал всерьез, хотя время от времени она писала в самом деле неплохие статьи. Но при этом Лиз постоянно задавала себе вопрос, как долго Николь продержалась бы на работе, если бы полагалась исключительно на свои способности.

В редакции внимание Николь являлось привилегией лишь тех мужчин, которые занимали высокие должности. Так как она получила место редактора отдела моды благодаря покровительству Чарли, ее способности как журналиста были под большим знаком вопроса. Подозревая это, редактор отдела моды часто нервничала и злилась.

Но в результате многочисленных романов — в том числе и за пределами самой «Кроникл» — у Николь появились связи с самыми разными нужными людьми. Вдобавок, некоторые злые языки утверждали, что ее карьере также неплохо помогает шантаж. Она была опасна, потому что большинство мужчин, которые с ней переспали, были женаты, тогда как она была не замужем, и это давало ей определенную власть — ведь все козыри были у нее в руках.

— Я мерзко себя чувствую в присутствии женщин типа Николь, — сказала Катя, когда несколько недель назад они с Лиз и Джоанной завели об этом разговор. — Когда же в конце концов о женщинах будут судить по их профессиональным качествам, а не по тому, насколько они хороши в постели.

— Точно, — согласилась Лиз. — Но женщина может всегда рассчитывать на повышение, если сумеет соблазнить своего начальника.

Катя рассмеялась.

— Я знаю двух женщин, занимающих высокие посты на телевидении, которые поступают совсем наоборот. На нашей телестанции, например, есть один очень милый парень, который получил свое первое повышение, после того как его самого соблазнила женщина-начальник.

— Ха, — сказала Лиз. — Я бы тоже так поступила, если бы у нас в редакции был хоть один подходящий парень. Но я не переношу, когда мной интересуются только ради того, чтобы, используя мое служебное положение, получить повышение.

— Ты несправедлива, — пошутила Джоанна. — Их может еще заинтересовать твоя страсть… к сотовым телефонам.

Тони дал инструкцию молодой журналистке Дебби Лакхерст ехать на Роланд-Мьюс и присоединиться к Питеру Макленнану. Вручая ей копию снимка, он заявил:

— Я хочу, чтобы ты выяснила, кто запечатлен на этом снимке. Мы думаем, что женщина может быть любовницей Тома. Тебя взяли на работу, потому что ты знаешь несколько языков, так что попробуй поговорить с теми цветными шлюхами, которые там живут. Очень вероятно, что ее видел кто-нибудь из тех девочек, которые работают там по ночам. Сразу предупреждаю — это задание не для колонки новостей, — добавил он. — Делай свое дело как можно тише и никому ни слова. Никому. Поняла?

Дебби кивнула. Она была готова сохранить это дело в тайне, потому что всегда считала — если она будет в точности исполнять то, что ей велит начальство, она сумеет сделать неплохую карьеру.

Многие истории не попадали в колонки новостей, но материал для воскресной газеты нужно начинать искать в начале недели, и Тони старался изо всех сил. Некоторые сотрудники «Кроникл» по вторникам и средам слонялись без дела, обычно проводя эти дни в пивных. Но только не Тони.

Поскольку на Роланд-Мьюс оказалось два практически одинаковых дома и по фотографии невозможно было определить, где же сделан снимок, Тони решил исключить любую возможность ошибки.

Он хотел знать с абсолютной уверенностью, в какой именно из двух домов собиралась войти женщина в плаще, поэтому направил другого репортера, Алека Престона, к хозяину соседнего коттеджа, опасаясь, что Том Ривз может оказаться совсем ни при чем.

Но даже в этом случае им могло еще повезти. В соседнем доме также жила одна довольно известная личность, и если хоть один вариант сработает, у них получится сенсационный материал.

Белинда, секретарша отдела новостей, принесла своему шефу большую чашку черного кофе.

— Я только что говорила по телефону с отделом новостей «Гэзетт». То, что я услышала, совершенно невероятно, и я уверена, нам это пригодится.

Он повернулся на своем вращающемся стуле к ней.

— Представляете, их начальник отдела новостей вернулся с обеда в стельку пьяный и бросил перед помощницей художественного редактора пачку двадцатифунтовых банкнот. И догадайтесь, что он ей сказал? «Хватит, чтобы ты мне сделала минет?»

Тони оглушительно захохотал.

— Полиции понравится эта история.

Его прервал редактор иностранного отдела.

— У нас нет времени на эту историю. Мне нужно с тобой обсудить материал из Вашингтона.

— Об этом собираются печатать во всех газетах, — ответил Тони, давая своему коллеге понять, что эта тема его не интересует. — Нам нужно что-нибудь неординарное, и если мы хорошо поработаем, то напечатаем эксклюзивный материал о Томе Ривзе. Даже если нам не удастся выяснить личность той женщины, мы все равно поместим эту статью на первую полосу. Представь себе передовицу о тайнах личной жизни Тома Ривза, а в качестве доказательства там будет помещена эта фотография.

Для Лиз эта неделя была слишком важной, чтобы позволить себе расслабиться. Она провела свое первое редакторское совещание, на котором интуитивно постаралась понять, кто из ее коллег действительно стремится, чтобы газета процветала, а кого — что не менее важно — это совершенно не волнует.

И взглянув на своего четвертого помощника, который, со скучающим видом уставившись в окно, наблюдал за проезжающими автомобилями, она подумала, что самое неприятное заключается в том, что практически никому невозможно поставить это в вину и понизить в должности.

Для воскресной газеты четверг — самый пик недели, когда необходимо творчески развивать умные и оригинальные мысли.

Но Лиз не могла добиться от начальников отделов и их заместителей — большинство из которых в этот день занимались, в основном, своими личными делами или, в лучшем случае, составлением отчетов по расходам — понимания того, что в четверг уже нужно начинать серьезную подготовку статьи для печати. Иначе потом уже трудно сделать так, чтобы даже самая хорошая идея принесла реальные плоды — по крайней мере, если не брать в расчет счастливую случайность. Трудно высосать эксклюзивный материал из пальца, особенно если две трети сотрудников — твои соперники.

Другая проблема заключалась в том, что в отличие от ежедневных газет конечный результат должен быть получен только к концу недели. Если вы редактор, вы не можете отчитать своего работника за то, что в среду он не представил вам свой материал. Он всегда может возразить, что материал пока сырой и неполный, а у него в запасе есть еще целых три дня.

Лиз была благодарна тем, кто оказывал ей в работе действительную поддержку: предлагал интересные мысли, использовал все свои каналы, чтобы найти что-нибудь новое, а также договаривался с зарубежными изданиями о перепечатке тех или иных статей или приобретал неординарные фотоснимки.

Но как вы можете обвинить человека, который сидит в отделе по десять часов в день, что он плохо работает, даже если так оно и есть? Те, кто получал почасовую плату, считали, что редакция это нечто вроде гостиницы, и слишком многие из них включались в работу только в субботу утром. Слишком поздно, слишком мало остается времени. Работа в газете требует, чтобы в нее вкладывали ум, душу и сердце, в противном случае газеты будут пригодны только на то, чтобы заворачивать в них рыбу или картошку.

Теперь, будучи исполняющей обязанности главного редактора, Лиз была уверена, что Тони и иже с ним только делают вид, что они чем-то заняты. Они делали что-нибудь только в том случае, если она их об этом просила. Но выполняли они ее поручения с большой неохотой, не совсем так, как бы ей хотелось, и не в те сроки, которые она им назначала.