Флаг родины: романы - Жюль Верн

Но возможно ли было это сделать теперь? Не лучше ли подождать прихода северян? Благоразумно ли оставлять больную миссис Бербанк, Алису, раненого Эдварда Кэррола? Ведь Касл-Хаус мог подвергнуться новому нападению.

Ужаснее всего было то, что Джемс Бербанк не мог подать жалобу на Тексара ни за опустошение плантации, ни за похищение Зермы и Ди. Тексар был теперь правителем города, и приходилось, стало быть, жаловаться ему самому на него же. Итак, оставалось только ждать, пока в Джэксонвилле не водворится законный порядок.

— Джемс, — утешал друга Стэннард, — что и говорить — девочка в опасности, но вы все же не должны забывать одного… что с нею Зерма, которая не пощадит…

— Своей жизни, я знаю… Зерма готова умереть за Ди, верно. Ну, а если она умрет — тогда что?

— Выслушайте меня, дорогой Джемс, — ответил Стэннард. — Я много об этом думал и пришел к заключению, что Тексару невыгодно доводить дело до крайности. Он еще не убрался из Джэксонвилла, а покуда он там, не думаю, чтобы он пошел на какое-нибудь насилие над своими пленницами. Малютка для него — заложница, порука его собственной безопасности в случае победы северян. Ведь за бесчинства в Джэксонвилле и за разорение плантации такого сторонника Севера, как вы, Джемс, его, разумеется, притянут к суду, вот он и хочет хоть сколько-нибудь оградить себя от неприятных последствий. Поэтому можете быть уверены, что Зерма и Ди будут целы и невредимы, а тем временем придут сюда Шерман и Дюпон.

— Когда же они, наконец, придут?! — воскликнул Бербанк.

— Не сегодня так завтра… Повторяю вам, Ди — гарантия безопасности для Тексара. Он для того и похитил ее, зная к тому же, что наносит вам тем самым страшный удар, — в чем он не ошибся, мой бедный друг.

Рассуждения Уолтера Стэннарда, в сущности довольно справедливые, не могли, однако, ни убедить, ни утешить Джемса Бербанка. Однако он понял только одно: для утешения жены ему нужно говорить то же, что говорил ему Стэннард. Бедная женщина была так убита горем, что приходилось опасаться за ее жизнь. Вернувшись домой, Бербанк пустил в ход доказательства, которые самого его не убедили.

Тем временем Пэрри и его помощники делали обход разоренной плантации. Зрелище было потрясающее и произвело, казалось, очень сильное впечатление даже на Пигмалиона, который сопровождал управляющего во время обхода. Этот «свободный гражданин» не пожелал бежать в леса с другими неграми, разогнанными Тексаром; терпеть там холод и голод — такая свобода его мало прельщала, — он предпочел остаться в Касл-Хаусе, готовый в случае надобности разорвать свой документ об освобождении, как это уже сделала Зерма.

— Что, Пиг? Видишь? — твердил ему мистер Пэрри. — Плантация разорена, все наши мастерские разрушены. Вот что значит дать свободу чернокожим.

— Мистер Пэрри, ведь я в этом не виноват, — возражал Пигмалион.

— Напротив, очень виноват. Если бы ты и тебе подобные вместо того, чтобы слушать болтунов, восхвалявших свободу, сами протестовали бы против идей Севера и взялись бы за оружие, чтобы дать отпор федералистам, мистеру Бербанку никогда бы и в голову не пришло освобождать вас и над Кэмдлес-Беем не стряслась бы беда.

— Что же мне теперь делать, мистер Пэрри? — спрашивал в отчаянии Пиг. — Что мне делать?! Как помочь горю? Научите!

— Изволь, Пиг, я, так и быть, тебе скажу… и если у тебя есть хоть капля совести, ты должен это сделать. Ты ведь свободный человек, да?

— Кажется, свободный, мистер Пэрри.

— Следовательно, ты сам себе принадлежишь?

— Разумеется.

— Значит, ты можешь делать с собою что угодно?

— Конечно, мистер Пэрри.

— Так вот, Пиг, на твоем месте я сейчас же пошел бы на какую-нибудь соседнюю плантацию, продал бы там себя в рабство, а деньги отдал бы мистеру Бербанку, чтобы хоть сколько-нибудь вознаградить его за убытки, которые он потерпел, дав вам свободу.

Неужели Пэрри говорил серьезно? Очень может быть. Он часто заговаривался, стоило ему только сесть на своего любимого конька. Во всяком случае, несчастный Пигмалион был смущен и потрясен до крайности и не знал, что отвечать.

В одном лишь управляющий был совершенно прав — освобождение негров причинило Джеймсу Бербанку огромные убытки. Подсчет всех материальных потерь Бербанка дал бы значительную сумму. Ясно было, что негритянские хижины были разграблены и сожжены, от мастерских, лесопилен остались лишь груды еще дымящихся развалин. Вместо лесных складов, где сложены были уже готовые доски и бревна, вместо фабрик с хлопкоочистительными машинами, гидравлическими прессами, машинами для обработки сахарного тростника — стояли одни лишь черные обгоревшие, полуразвалившиеся стены; груды обожженного кирпича валялись там, где еще недавно поднимались фабричные трубы. Кофейные плантации, рисовые поля, огороды, загоны для скота были так опустошены, словно стая диких зверей напала на плантацию.

При виде этой мрачной картины управляющий Пэрри не мог сдержать своего возмущения. Из уст его вырвались слова гнева и угрозы; яростные взгляды, которые он бросал на Пига, испугали негра, и тот счел за лучшее вернуться в Касл-Хаус, сказав, что хочет «на свободе обдумать совет мистера Пэрри». Целый день думал бедный Пиг, но так и не пришел ни к какому решению.

Между тем некоторые из разогнанных негров вернулись тайком на плантацию. Можно себе представить, в какой ужас и отчаяние они пришли, когда увидели, что там не уцелело ни единой хижины. Джемс Бербанк тотчас же велел о них позаботиться. Часть негров он поместил внутри ограды, в помещениях, которые уцелели от пожара. Неграм велели похоронить убитых — как защитников Касл-Хауса, так и нападавших, раненых нападавшие захватили с собой. Были преданы земле и трупы двух гребцов, убитых Тексаром в бухте Марино.

О приведении плантации в порядок до поры до времени нечего было и думать. Надо было дождаться окончательного торжества северян во Флориде. Другие, более неотложные заботы день и ночь волновали Бербанка. Он делал все, что мог, чтобы найти хоть какой-нибудь след своей похищенной дочери. К тому же и здоровье миссис Бербанк внушало серьезные опасения. Хотя Алиса ходила за ней как нежная дочь, тем не менее помощь врача была необходима.

В Джэксонвилле был один врач, пользовавшийся доверием Бербанков. За ним послали, и он не замедлил приехать в Кэмдлес-Бей. Он прописал больной несколько рецептов, но разве могли ей помочь лекарства, покуда не отыскана малютка Ди? И каждый день Джемс Бербанк с Уолтером Стэннардом, оставив дома не вполне еще оправившегося Эдварда Кэррола, ездили осматривать берега реки. Они обследовали маленькие островки на Сент-Джонсе, расспрашивали местных жителей, обещая кучу денег за малейшее указание, за самое незначительное сведение… Но все их старания были напрасны. Кто мог бы им сказать, что Тексар скрывается в глубине Черной бухты? Ведь никто этого не знал. Чтобы спрятать своих пленниц ненадежней, Тексар, быть может, увез их к верховьям реки? Разве мало тайников было среди девственных лесов в глубине Флориды, среди обширных болот на юге штата или в непроходимом Эверглейдсе, где испанец мог так хорошо скрыть свои жертвы, что найти их оказалось бы невозможным?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});