Алая мантия - Виктория Холт

– Этот цыганский мальчишка мне не сын! – огрызнулся он в ответ.

Бьянка тут же закатила ему пощечину, чем вызвала взрыв хохота. Капитану нравилось вызывать ее на подобные выходки – это давало ему возможность показать ей, что, несмотря на всю ее неукротимость, она ему не пара.

– Что ты имеешь в виду? – осведомилась Бьянка.

– То, что ты уже была беременна, когда мы встретились.

– Это ложь!

Капитан ухватился за одно из колец в ее ушах, и она закричала от боли.

– Отпусти!

– Не смей мне лгать! – предупредил капитан. – Иначе пожалеешь.

– Я не лгу!

– Ребенок родился слишком рано. По-твоему, я не знаю, что происходит у меня в доме?

– Некоторые дети рождаются преждевременно.

– Да, но они маленькие и хилые, а твой ублюдок появился на свет здоровяком.

– Кто тебе это сказал?

– Не думай, что я прихожу сюда для того, чтобы меня расспрашивала цыганка.

– А я прихожу сюда не для того, чтобы меня называли лгуньей!

Бьянка направилась к двери, но капитан подошел к ней и отшвырнул назад, словно перышко.

– Ты будешь приходить сюда, когда мне этого захочется, – сказал он.

– Если ты признаешь своего сына!

Голубые глаза капитана сверкнули. Он ухватил ее за волосы и тряхнул так сильно, что у нее закружилась го лова.

– Прекрати болтать, цыганка. Мне нужно от тебя только одно, и это никак не болтовня.

Бьянка стала вырываться, но он только смеялся над ее усилиями. Из подобных схваток она выходила вся в синяках, и почти рыдая от злости. Но такие сцены часто происходили между ними, доставляя обоим величайшее удовлетворение.

– Это Карментита наплела тебе такую чушь? – спросила потом Бьянка.

– Когда я спрашиваю о происшедшем в моем доме, то бываю суров, не получая правдивых ответов.

– Ты просто безмозглый слонище, если веришь всякому вздору!

– Так вот почему ты так старалась меня ублаготворить, – усмехнулся капитан. – Надеялась заполучить меня в отцы твоему отродью!

– Я старалась тебя ублаготворить?

– Забыла, как ты оттолкнула бедняжку Исабелью?

– Ну и что из того? Ребенок твой! Странный ты мужчина, если не хочешь иметь сына.

– Хочу, но я должен быть уверен, что это мой сын.

– Ты убедишься в этом, когда он подрастет.

Но капитан не верил ей и не удостаивал Роберто ни единым взглядом. Он не возражал против присутствия мальчика в доме, но ясно давал понять, что никогда не признает его своим сыном.

Однако Бьянка была полна решимости добиться своего.

Впрочем, ей мало что удалось сделать. Она поднялась на чердак, где спали Карментита и другие служанки, сорвала с Карментиты одеяло и, перевернув толстуху лицом вниз, стала дубасить ее палкой.

Карментита вопила и пыталась встать, но безуспешно. Сбежавшиеся слуги покатывались со смеху, а когда экзекуция прекратилась, плачущая Карментита заявила, что не успокоится, пока не отомстит Бьянке. Позднее она говорила слугам, что Бьянка ревнует, так как капитан предпочел упитанную испанку костлявой цыганке, и эта мысль до того пришлась ей по душе, что она почти простила Бьянку.

Бьянка говорила сыну, что он должен стараться понравиться капитану, но Роберто не мог этого добиться – его серьезные темные глаза всегда смотрели на хозяина дома с солидного расстояния, а когда капитан кричал: «Пошел вон, цыганенок!» – Роберто был готов тут же обратиться в бегство.

Но Бьянка верила, что когда-нибудь заставит капитана признать ее сына. По этой причине она ежедневно раскладывала на полу карты, надеясь, что вскоре корабль появится в проливе, а в доме раздастся крик: «Капитан вернулся!»

Вскоре после полудня Исабелья позвала к себе дочь.

Они недавно пообедали, и теперь Пилар пришло время выслушивать ежедневные наставления. Для этого она ходила в дом пастора, где сидела рядом с Роберто в большой комнате, выходящей окнами на кладбище, и оба с нетерпением ждали, когда пройдет час, и они снова будут свободны.

– Пилар, любимая, – заговорила Исабелья, – ты должна обещать мне уделять большее внимание тому, что говорит мистер Пауэр. Ты ведь не хочешь, чтобы он считал тебя глупой?

– Нет, мама.

– Тогда постарайся учиться более усердно. Роберто успевает лучше тебя.

– Роберто – лентяй!

– Выходит, ленится не он, а ты.

– Я не ленюсь, мама. Просто мне хочется погулять на солнышке, и Роберто тоже, но он слишком ленив, чтобы хотеть так сильно, как я, поэтому сидит и делает все, что ему говорят.

– Повторяю, ленив не он, а ты. Ты должна работать усерднее.

– Да, мама.

Исабелья поцеловала юное личико. Она думала о том, какой была бы ее жизнь, если бы этот дом был домом, где ей следовало жить в почетном и достойном браке. Исабелья представляла рядом с собой мужа, разговаривающего – их дочерью, но этим мужем всегда был Бласко, так как она продолжала верить, что он бы увез ее до свадьбы с Доминго. Но тогда этот ребенок никогда бы не появился на свет, ведь Пилар могла быть дочерью только Энниса Марча, и никого другого.

Исабелья прижала к себе девочку и горячо ее поцеловала, но Пилар сразу вырвалась. Роберто любил, когда его ласкали, если Бьянка целовала его, он всегда обнимал ее за шею. Они были очень разными – Пилар и Роберто…

– Запоминай все, чему учит тебя мистер Пауэр, и тогда мне не придется стыдиться тебя, если…

Исабелья умолкла. Впервые Пилар была заинтересована. «Если что?» – хотела она спросить. Но в этом доме были секреты, которые хранили от ушей десятилетней девочки.

Если они думают, будто могут что-то скрыть от нее, думала Пилар, то они ошибаются.

– Я узнаю все, что захочу! – хвасталась она Роберто.

Пилар вообще была великой хвастуньей, причем если она чего-то боялась, то хвасталась с удвоенной силой, так как это придавало ей смелости. Девочка знала, что, если она будет трусихой, отец станет ее презирать, а единственным, чего она не смогла бы вынести, было отцовское презрение.

Ее отец был самым храбрым человеком в мире! Неудивительно, что мать Роберто всегда притворялась, будто он отец ее сына.

Можно было узнать множество интересных вещей, если держать открытыми глаза и уши. Роберто никогда этого не делает, потому что он лентяй. Он хочет только лежать на солнце, прислушиваясь к шуму волн, или смотреть на море. Пилар постоянно приставала к нему с вопросами:

– Роберто, кто твой отец, если это не капитан! Роберто, почему моя мама все время смотрит на море, как будто ждет чего-то? Роберто, кто жена моего отца – моя мама или твоя? Роберто, почему моя мама печалится, а твоя – радуется, когда капитан возвращается домой?

Но Роберто только пожимал плечами, смеялся и говорил:

– Какое это имеет значение?