Войны и дружины древней Руси - Владимир Волков

Пока же людям, жившим на землях, подвергшихся опустошительному нашествию, нужно было просто выжить и наладить свое хозяйство. Князьям же предстояло не просто восстановить порушенные уделы, но и защитить их от новых вторжений – как с Востока, так и с Запада, а также от покушений соседей-неприятелей, таких же князей-рюриковичей.

В отличие от большинства завоеванных монголами стран, Русь сохранила самобытность государственного устройства, частичную автономию и свои правящие княжеские династии. Ханы Волжской Орды, на Руси именовавшиеся «царями», наложили на изъявивших им покорность правителей «Русского улуса» тяжелую дань («выход») и принуждали князей принимать участие в своих походах. Малейшее непокорство с их стороны наказывалось опустошительными набегами. Эта система управления русскими землями получила обозначение «ига». В отечественных источниках (летописях и церковных сочинениях) такой термин не использовался. Первым об «иге варваров» заговорили польские хронисты Ян Длугош (1479) и Матвей Меховский (1517).

Митрополит Киевский и всея Руси Кирилл, возглавлявший Русскую Церковь с 40-х годов XIII века и до своей кончины в 1280 году, упоминая о жестокой власти Орды, использовал слово «томимы от поган»: «Не расея ли ны Бог по лицю всея земля? Не взяти ли быша грады наши? Не падоша ли сильнии наши князи остриемь меча? Не поведени ли быша в плен чада наша? Не запустеша ли святыя Божия церкви? Не томими ли есмы на всяк день от безбожных и нечистых поган?». Те же мотивы звучат в «Словах» Серапиона, епископа Владимирского (1274–1275 годы), указывавшего на «горкую… работу от иноплеменник». Так, трудами митрополита Кирилла и владимирского епископа Серапиона стала формироваться идеология «ордынского плена», вполне соответствующая более позднему и заимствованному понятию «иго». Новая идеология подразумевала временное сотрудничество с пленителями Руси, чтобы потом, с Божьей помощью, постепенно перебороть власть «нечистых поган». В этом направлении и действовали многие князья вплоть до Ивана Калиты.

Подчинение Руси произошло почти сразу после прекращения Западного похода. В 1243 году великий князь владимирский Ярослав Всеволодич получил вызов в ставку Батыя. Правитель Улуса Джучи (в русских летописях именовавшегося Ордой) вернулся из Европы и обосновался в низовьях Волги, начав укреплять свою власть в завоеванных землях и строить свою столицу Сарай ал-Махруса («Дворец Богохранимый»), более известный как Сарай-Бату.

Разгромленные русские княжества были не в состоянии бороться с монголами, и Ярослав, смирившись, отправился в Орду. Его младший сын Константин был послан в столицу Монголии Каракорум и получил там от имени отца ярлык (грамоту) на великое владимирское княжение. Тогда же Ярослав Всеволодич был признан «старейшим» князем Руси.

Ярлыки на свои княжества получили и другие князья. Им тоже пришлось ехать в Орду и в знак покорности выполнить монгольские обрядовые ритуалы. Лишь Михаил Всеволодич Черниговский отказался поклониться языческим святыням и был за это казнен. Его судьбу разделил и сопровождавший князя боярин Федор. Произошло это 20 сентября 1246 года. Слуги казненного тайно похоронили его тело, а затем перенесли в Чернигов.

Свидетелями гордого поступка Михаила стали великий князь Ярослав и его младшие братья, Святослав и Иван, тогда же вызванные в Орду. И если младшим Всеволодичам было дозволено вернуться в их уделы, то их старшему брату пришлось еще до казни Михаила ехать в далекий Каракорум, столицу Монголии. Там правил тогда ненавидевший Батыя великий хан (хахан) Гуюк. Он дал ставленнику своего врага ярлык на великое княжение, но при прощании мать хана, Дорегене (в русских источниках Туракина-хатун), заявив, что хочет оказать честь Ярославу, дала ему есть и пить из собственных рук. Видимо, князь был отравлен, так как вскоре после этого он слег и через семь дней (30 сентября 1246 года) умер.

Получив известие о смерти Ярослава, великокняжеский стол во Владимире занял его брат Святослав Всеволодич, а два старших сына покойного, Александр и Андрей, отправились в Каракорум – испрашивать себе ярлыки. Их младший брат, Михаил Хоробрит, княживший в Москве, не дожидаясь возвращения старших Ярославичей, начал войну со Святославом. Тому пришлось уйти из Владимира. Победитель сам занял великокняжеский престол, но 15 января 1248 года, как записал летописец, «Михаиле Ярославичъ московский убьенъ бысть от Литвы на Поротве» (р. Протве).

Тем временем хахан Гуюк умер, а его вдова, Огул-Гаймыш, дала ярлык на Великое княжение Владимирское Андрею Ярославичу. Его старшему брату Александру было пожаловано Великое княжение Киевское, с сохранением за ним Новгорода.

Единственным русским князем, первоначально отказывавшимся ехать в Орду за ярлыком, был Данила Романович. Своей столицей он сделал почти неприступную крепость Холм. Но в 1245 году Батый прислал ему краткий приказ: «Дай Галич». Князь вынужден был смириться и отправиться на поклон к хану. Именно по этому поводу летописец написал: «О, злее зла честь татарская! Данила Романович князь был великий, обладал вместе с братом Русскою землею… а теперь сидит на коленях и холопом называется… О, злая честь татарская!»

Но выказанное князем смирение было внешним. Уже тогда он начал готовиться к неизбежному, как полагал, столкновению с Ордой. Данила Романович принялся укреплять свои города и искать союзников. Им стали великий князь владимирский Андрей Ярославич, не скрывавший своих антиордынских настроений, и его брат, тверской князь Ярослав Ярославич.

К сожалению, их союз привел к трагическим результатам. Отказавшись в 1252 году ехать в ставку Батыя, Андрей Ярославич вызвал гнев его сына и соправителя Сартака. Тот отправил против выказавшего непослушание князя карательное войско «царевича» Неврюя. В тяжелое время сторону великого князя принял лишь младший брат, тверской князь Ярослав. Александр Невский не поддержал опасные действия своих братьев, отправившись к Батыю (когда туда был вызван и неподчинившийся Андрей) и выказав ему покорность.

Ордынцы Неврюя подошли к Владимиру и, переправившись через Клязьму, пошли в погоню за войском Андрея и Ярослава, отступавшим к Переяславлю-Залесскому. 24 июля, в Борисов день, произошло сражение, закончившееся разгромом русской рати. Андрею и Ярославу удалось бежать. Они попытались укрыться в Новгороде, но власти города их не приняли. После этого Андрею пришлось искать убежища в Швеции, а Ярославу – в Пскове. При штурме Переяславля была убита жена Ярослава Ярославича, а их дети попали в плен. Погиб и тверской воевода Жидослав[82]. В Орду было уведено «бещисла» людей, коней и скота.

Данила Романович не успел помочь своему зятю-союзнику, но в том же году начал военные действия против монголов. Ему удалось разгромить войско ордынского бекля-ребека Хуррумши (Куремсы), племянника Батый и Берке, освободить взятый врагами Галич и часть Киевской земли. После этой важной, но далеко не решающей победы Данила Романович начинает сложную дипломатическую игру с папой Иннокентием IV, мечтавшим таким образом присоединить Русь к католическому миру. Римский понтифик обещал галицкому князю помочь в борьбе с монголами и поднять в крестовый поход против них монархов Европы. Поверив обещаниям папы, Данила Романович в 1254 году принял от его преемника Александра IV королевский титул и короновался. Но ни один из европейских королей не откликнулся на папский призыв и не выступил против Орды. Предоставленный сам себе, Данила Романович продолжал сопротивляться неприятелю, не приняв ордынских «численников» (в 1257 году по всей Русской земле происходила «запись в число» – перепись населения для обложения данью). Время для сопротивления оказалось не самым удачным – в 1258 году на Галицко-Волынское княжество напали литовцы, разорив окрестности Луцка. Другие литовские отряды воевали Смоленскую землю, окрестности Торжка. Почти одновременно с литовцами в удел Данилы Романовича вступило огромное войско монгольского полководца Бурундая. В составе этой армии находились не только ордынские тумены, но и дружины русских князей. Бурундай прислал Даниле краткий приказ: «Иду на Литву; оже еси мирен, иди со мною». И тому пришлось смириться. Галицкий князь послал с монгольским войском свои полки, поставив во главе их младшего брата, Василька Романовича. После окончания похода часть захваченной в литовских землях добычи («сайгат») была отдана Бурундаю, что четко фиксирует не союзническое, а подчиненное положение и Василька, и самого Данилы Романовичей.

На следующий год Бурундай выступил в поход на Польшу и снова предъявил глицкому князю-королю ультиматум: «Оже есте мои мирници, стретит мя; а кто не сретит мене, тый ратный мне». Впрочем, на этот раз встретившим его с дарами Васильку, сыну Данилы Льву и холмскому епископу Иоанну были заявлены и другие, более жесткие требования, в том числе снести укрепления, которые на протяжении почти 20 лет возводились в галицких и волынских городах. При выполнении оказались срыты стены и башни городов Данилов, Стожеск, Львов, Кременец и Луцк. Позже волынянам пришлось «разметать» крепость и в своей столице Владимире. Уцелели укрепления княжеской резиденции Холма, жители которого не открыли ворот перед Бурундаем. Приказать им никто не мог, так как Данила Романович предусмотрительно отбыл в Венгрию. Оставив в покое непокорный город, ордынцы и присоединившиеся к ним неволей русские войска двинулись на южную Польшу.