Певец Волги Д. В. Садовников - Дмитрий Николаевич Садовников

Она крепко его будила:

— О, Василий-царевич, проснись! Съест нас с тобой лютый змей!

Спит Василий-царевич, ничего не чувствует. Роняет красная девица из правого глазу горючую слезу и пала горючая слеза Василию-царевичу на бело́е его лицо, и как пламем обожгло. И проснулся Василий-царевич и смотрит, что лезет лютый змей; вынул свою саблю вострую, махнул его по шее и отвалил дурную его башку. Туловище захватил, в море бросил, а дурную башку под камень положил. И сказал Василий-царевич красной девице:

— Вот я жив и вы живы!

— Благодарю, Василий-царевич, буду я вечно твоя жена.

И отправился Василий-царевич к своему брату Ивану-царевичу. Приходит, ничего не приносит.

— Не нашел, брат, ничего.

А эта де́вица красная была привезена из и́нного царства. Тут чередовали людей кажнюю ночь. У и́нного царя был дворно́й дурак, и посылает его царь посмотреть, что делается в келейке. Дурак запрег троюно́гоньку лошаденку, худеньку тележонку, положил на нее бочку и поехал в море за водой. Взошел в келейку — красна девица живая сидит. Он же дурак сохватил ее в беремя, посадил на бочку и повез домой. И сказал дурак царю:

— Я, — говорит, — убил вашего змей!

Царь больно обрадова́лся, и свою дочь за него замуж выдавал (котору он привез). Тут такое-то было гулянье! Двери были растворены, и кабаки были все открыты. Вот этого было вина из смоляной бочки и пить нельзя! И был так пир на́веселе и такой бал, что и чорт не спознал. Вот дурак стал с ней жить да быть, да добро наживать, а худо-то проживать.

А Василий-царевич да Иван-царевич сели на добрыих на коней и поехали в и́нное царство, где этот пир идет. Приезжают к царю. Царь их встречает и крепко их почитает, и сказал же Василий-царевич:

— А что, царь, у тебя за бал?

Отвечает ему царь:

— Я дочку замуж отда́л!

Сказал Василий-царевич:

— А именно за кого?

— За дворного дурака!

— А по какой причине?

— Он от смерти ее отвел.

Рассказал ему царь поведение, что у них кажшо ночь тут был человек на съедение. Повезли на съедение дочь, а дурацкая харя поехал на море по́ воду и срубил с змея голову, а дочь живую привез. Взяли ее да замуж за дурака и отдали.

Василий-царевич и говорит:

— А что, и́нный царь, надо бы этого змея мертвого посмотреть. Позовите своего зятя; он должен нам его указать, где он лежит.

Позвали дурака.

— А поди же, дурак, с нами иди же, — сказал Василий-царевич, — укажи, где змей лежит!

Больно ему стало грустно, что дурак с его нареченной невестой лежит. Подводит дурак к морю и говорит;

— Вот тут лежит.

Василий-царевич и говорит:

— А подайте-ка невода́, да еще мастеров сюда. А кто может неводом ловить и вдоль по морю бродить?

Появились мастера, кидали шелковые невода — а тут нет ничего. А он, дурацкая стать, не видал никого.

Василий-царевич и говорит:

— Рыболовы господа! Киньте неводы вот сюда!

Кинули неводы и вытащили престрашную чуду, туловище. И сказал Василий-царевич:

— А скажи-ка, дурак, где его глава?

Тот не знает ответить чего.

— Вот, дурак, где голова: под камнем.

Подходит дурак к камню и не может его с места тронуть. Сказал Василий-царевич:

— Напрасно судьбу, дурак, взял: не ты змея убивал!

Поднял Василий-царевич камень и вытащил главу, и сказал и́нному царю:

— Я похитил вашего змея!

Инный царь оголил свою саблю востру и срубил с дурака буйную его башку за то, что он криво сказал, а свою дочь за Василия-царевича обвенчал.

Вот тут пили и гуляли, так веселились и несколько времени проклажались. И сказал Иван-царевич своему брату Василию-царевичу:

— Проздравляю с законным браком! Ты нашел себе невесту, а де же мне будет искать? Видно, надо по вольному свету попытать, себе сужену поискать.

Сели они за стол чайку покушать, а вечер пришел, легли по разным комнатам отдохнуть. Спрашивает Василий-царевич у своей молодой жены:

— А что есть ли на сем свете краше тебя и храбрее меня?

Сказала ему красная девица:

— Ну, какая моя красота? Вот за тридевять земель, во десятыем царстве есть Марья-Краса, Черная Коса, отличная хороша; только взять ее мудрено. Есть там еще Ка́рка-богатырь, и образец его, как сенной стог. Не могу знать, кто будет из вас сильнее.

Василий-царевич и сказал брату своему Ивану-царевичу:

— А вот, братец, где невесту тебе назначили.

Иван-царевич с ними распрощался, в дальний путь-дороженьку собирался. Взял он в руки острый нож и говорит:

— Когда этот вострый нож кровью обольется, тогда меня живого не будет.

И поехал в чистое поле, в дикую степь, себе сужену искать.

Ехал долго ли мало ли, и стоит избушка, на куричьей голяшке повертыватся.

— Избушка! Избушка, встань ко мне передо́м, а к лесу задо́м!

Избушка встала к нему передо́м, а к лесу задо́м. Лежит в ней Ягая баба, из угла в угол ноги уперла́, титьки через грядки висят, маленьки ребятенки пососывают, страшный большой железный нос в потолок уперла́.

— А! Иван-царевич, от дела лытаешь, или дело себе пытаешь?

Отвечает ей Иван-царевич:

— От дела я не лытаю, а себе вдвое дела пытаю: еду за тридевять земель, в тридесятое царство найти Марью Красу, Черную Косу.

— Ох, — говорит Ягая баба, — мудрено ее взять и мудрено ее достать! Она очень далече. Поезжай еще столько, да полстолько, да четверть столько.

Сел Иван-царевич на добра́ коня и поехал. Ехал-ехал путем-дорогою и наехал до огромного лесу и захотел больно поесть. Стоит превеличающий дуб; на дубу шумят пчелы. И он с добра́ коня слезал, на зеленый дуб влезал, медку поесть хотел. Отвечает пчелиная матка.

— Не трогай, Иван-царевич, мой мед: невкоторое время сама я тебе пригожусь!

Вот Иван-царевич так на ее слова спонадеялся, на сыру землю с дуба спускался; сел на добра́ коня и поехал, куды ему путь лежит.

Не может на коне сидеть: крепко есть хочет. Бежит ползучая мышь, гадина. Спрыгнул Иван-царевич с добра́ коня, сохватил и хочет ее есть. Говорит мышь Ивану-царевичу:

— Не ешь меня: я тебе невкоторое время пригожусь.

Бросил ее Иван-царевич и дальше поехал. При большой дороге — небольшая бака́лдинка воды и ползат рак. Вот Иван-царевич больно ему рад, хочет его поймать и на огонечке испечи. Говорит ему рак:

— О ты, Иван-царевич, хоть ты мне и рад, а не тревожь ты меня: я тебе пригожусь.

Иван-царевич крепко осерчал и рака в воду кидал.

— А будь-де тее не ладно! Всё жив буду, не умру!

И опять поехал путем-дорогой.

Ехал много ли