Двойной генерал-2 (полуостров Сталинград) - Сергей Чернов

сделать максимально честные и серьёзные глаза. Оглядываюсь назад, щёлкаю пальцами.

— Паша (Соколов, — завидую, удачная фамилия для военного лётчика), быстро организуй списочек, — знаю, у него есть блокнотик. Ему положено, он наш комсорг.

Когда девушки опомнились и начали смеяться, мы уже всё них знали. Ну, как всё? Имена, фамилии и адреса. И когда там Мишель успел с Любой на одну волну встать, хоть убей, не заметил. Впрочем, мне Вилена глянулась, она постройнее будет…

— Танька, ты чего тут, зараза? — какая-то крепкая тётка, навьюченная чемоданами, баулами и сумками, на пороге возраста, когда их начинают окликать бабушками, нарушает наше общение. Одна из девушек, та самая Таня, должна была встретить свою тётку, приехавшую к родственникам.

Мы своих новых знакомых реабилитировали. Быстро и весело домчали весь груз на выход с вокзала. Там уже пришлось расстаться. Таня обязана тётушку препроводить до места дислокации, подруги её, — Вилена, Люба, Ира, — не хотят бросать. Да и нести много. Запасливая тётка. На нашего старшину в лётной школе похожа. Тот тоже ржавого гвоздя не выбросит.

Конец фрагмента воспоминаний Кондратьева.

Казарма лётчиков Полесского авиацентра.

— Так-так-так… — прокурорский тон и взгляд. Вовсе не наигранные. Недаром Мишель прячет глаза.

— За спиной товарищей, никого не предупредив… — по-настоящему испытываю огромное горе от такого предосудительного поведения своего лучшего, как считал, товарища. Практически друга. Вздыхаю.

— А что случилось? — вопрошает один из опоздавших к вечернему цирку. Вовремя! Пора объяснить коллективу всю глубину падения окончательно зарвавшегося товарища.

— Что же это происходит, друзья? Кто обеспечил нашему славному коллективу общение с четырьмя красавицами? Разве это был не я? — на последней фразе сглатываю комок в горле от глубокой обиды. Сзади кто-то хихикает. Стараюсь высмотреть, кто этот отщепенец, лицо моё вытягивается от горестного недоумения.

— Наш, так называемый товарищ, узурпировал втихушку от друзей самую прелестную из них и строчит ей письмена! А где гонорар? Где, я вас спрашиваю? Мишель, неужто я, обеспечивший тебе знакомство с такой замечательной феей, не достоин скромного вознаграждения? Неужели тебе жалко уступить другу обеденный компот? За…

Завожу глаза вверх, шевелю губами, высчитываю. Народ начинает придерживать челюсти руками, удерживая рвущийся наружу смех.

— Всего за неделю, Мишель, — деловито объявляю стоимость моей помощи. — По рукам?

Мишель пробует брыкнуться.

— Да с чего это? Я бы и сам… — тут его все на смех поднимают.

— Хорошо, — грустно принимаю отказ. — Придётся написать Любе, что ты за неё даже пару литров компота скупишься отдать. Я бы за такую девушку и двух вёдер не пожалел, а ты… Эх, ты…

Мишель сломался, когда десять парней изъявили готовность подтвердить мои слова в том же письме. Потираю руки, жизнь на ближайшую неделю станет чуточку наряднее.

— Продешевил ты, Лёха, с компотом, — равнодушно упрекает Паша, когда мы уже укладываемся спать. Наши кровати рядом.

— Предлагаешь оставить лучшего друга без штанов? А ещё комсорг…

Устыженный Паша замолкает. Желаю спокойной ночи. Соображать к тому же надо. Что мне стоит начать шантажировать Мишеля? Тем, что скажу Любе, что он купил её за семь стаканов компота? Он мне и семьдесят семь отстегнёт. Да всё, всё отдаст! Рабом моим станет! Навечно! Хотя нет, это не по-нашему, не по-советски… проваливаюсь в сон.

Быстрые девичьи ножки, смеющиеся лица, сверкающие глаза… всё меняется на бешеную круговерть центрифуги…

Первый ночной полёт на У-2, голос инструктора в наушниках: «Ориентируйтесь на русло речки, не забывайте посматривать на звёзды, так вы будете знать направление полёта в каждый момент…».

Другой голос, уже за кадром: «Мессеры могут уходить не только на вертикаль, но и на пикировании, при этом манёвре достигая скоростей заметно выше максимально достижимых при обычных условиях». Собственные мысли: хм-м, так на любом самолёте можно скорость поднять…

Вспышка бесконтрольной злости: инициатива за мессерами! На устаревших ишачках и чайках мы отдаём первый ход фрицам. Они всегда играют белыми. И почти всегда могут в любой момент выйти из боя. Мы их не догоним.

Вижу один способ заставить их принять бой. Или согласиться с неприятным разменом.

При нападении на бомберы, им придётся с нами биться, пока юнкерсы не уйдут. Или отдать их нам на съедение. Вывод первый: мы управляем боем, когда застаём бомберы на горячем. Если опять вспомнить шахматы, то фрицы попадают в цугцванг, любой ход ведёт к поражению. С одной оговоркой: в воздушном бою они могут и победить.

Кондратьев скрипит зубами во сне, ворочается.

Мессер уходит, начинает выполнять горку. Манёвр шаблонный, ожидаемый, поэтому удачно беру его на прицел. Очередь из всех четырёх пулемётов! Уходит сволочь! Виляет в сторону и уходит! Стрельба чуть дальше эффективной дальности, метров четыреста пятьдесят. И как мне его достать?

Голос инструктора:

«Будем говорить прямо, мессершмитт по комплексу параметров превосходит И-16 и И-153. Ещё надо учесть огромный боевой опыт немецких асов. Никто из них не имеет менее двухсот часов налёта, у многих налёт выше восьмисот часов и даже более тысячи. У многих в активе есть сбитые самолёты. Французские, польские, английские, советские. Не редкость достижения в несколько десятков воздушных побед. Исходя из этого, командование не приказывает, но рекомендует применять лобовую атаку и таран. Генерал Павлов приказал сказать лётчикам прямо: на данном этапе боевых действий он считает размен одного нашего истребителя на один вражеский победой и достижением».

Это всё хорошо, но как же мне его достать? Всё мучает и мучает жгучее желание достать неуловимого врага. А если?

Как часто бывает, ключ к загадке вспыхивает во всей красе и тут же исчезает. Успеть ухватить ускользающую идею за хвост! Не получается! Кондратьев просыпается, подскакивает на кровати, пытаясь уцепить и выудить удачную идею, к глубокой досаде успевшей провалиться в подвалы подсознания. Не получается!

23 августа, суббота, время 07:15.

Аэродром авиацентра в Полесье, зона Рокоссовского.

Алексей Кондратьев, лётчик, курсант.

— Задача ясна? Вопросы есть? — строгий взгляд комэска пробегает по нашему строю.

Вопросов нет и быть не может. Слишком оглушительная задача. Мы как-то привыкли, что нас учат очень интенсивно, но последовательно, без прыжков через ступеньки. А тут такое. Хотя… наши ведущие с нами, им-то задача привычная.

Мы разбегаемся по машинам, усаживаюсь в кабину, руки сами нажимают нужные тумблеры, крутят ручки. Напоследок вытаскиваю ручку запуска, привычно выдерживаю десять секунд и утапливаю. Мотор «схватывается» с первого раза. Хорошая примета!

Жду. Завёлся быстрее, чем жду очереди на взлёт. Иду четвёртым, за своим ведущим. Сегодня нас десять пар, усиленная эскадрилья. Ещё восемь самолётов остаются, оголять свой фронт нельзя. Да, мы летим помогать соседям, южному фронту или как они там делятся?

Загрузились мы по полной. Чувствую, что самолёт немного с натугой идёт. Патроны к пулемётам,