Экзамен для гуманоидов - Вячеслав Шалыгин

Галя вздохнула. Шесть тысяч пациентов на месяц. Больше тысячи корректировок от нее не требовалось, но перевыполнение плана облегчало задачу следующим, и при опережении графика ко второй вахте могло случиться, что подобной спешки удастся избежать.

– Не грусти, Галюша, глаза боятся, а руки делают, – приободрил ее Игорь. – В первой тысяче все более-менее молодые, так что справишься, не напрягаясь, да и мы тебе поможем.

– Конечно, – не совсем искренне поддержала его Ирина, – хотя и у нас дел по горло, но в личное время мы тебе поможем обязательно.

– Спасибо, ребята, – усмехнулась Галя. – Я, конечно, справлюсь, вопрос не в этом.

– А в чем? – Игорь удивленно поднял брови.

– Я пока не уверена…

– Надеюсь, ничего серьезного? – с беспокойством взглянула на нее Ирина. – Нам ведь тоже предстоит улечься в твои «гробы».

– Нет, не бойся, с камерами полный порядок. Возникла пара вопросов со списками. Что-то там напутано…

– Быть такого не может, – покачала головой Ира. – Все списки проверены-перепроверены на сто рядов. Тем более – расписание экипажа.

– В том-то и дело, – Галина задумчиво прищурилась. – В файлах одно, а в распечатках другое. Содержимое камер тоже соответствует то первому, то второму. Я еще не знаю, как там, в «зеленой зоне», но если напутано даже у наших, то там вообще должна быть полная неразбериха.

– Черный список… – нервно пробормотала Скорохватова. – Наверное, стоит начать с него.

– Пожалуй, – согласилась Галина, – хотя опасности путаница не представляет. Просто, это несколько усложняет мою работу.

– Все равно, будет спокойнее, если все, занесенные в черный список, окажутся на своих местах в том чудном зарешеченном отсеке, а не в общем отделении среди мирных граждан.

– Недосмотрел что-то ваш академик, – вздохнул Мишин.

– Или ваша контрразведка, – парировала Галина.

– Ну, ты загнула. Перепутать пару человек в тройках – это не диверсия, так, легкая халатность, не больше. Тем более что ты ее обнаружила. Составим рапорт и подправим программу «побудки». Главное – разобраться, где опечатка.

– А в целом, к следующей нашей вахте все выяснится наверняка, – поддержала его Ирина.

– К какой вахте? – Игорь повернулся к инженеру. – Разгонная команда несет только одну вахту. Ты разве не знала?

– Нет, – Скорохватова отложила ложку. – В расписании указано, что наша смена первая и сто тринадцатая.

– В расписании только сто двенадцать дежурств по одному месяцу.

– Опять неувязочка, – констатировала Галя. – Надо повнимательнее просмотреть все файлы. Ириша, это твоя вотчина.

Ира согласно кивнула. Космонавты замолчали, размышляя о бестолковости персонала, готовившего полетные документы. Наконец Игорь улыбнулся и бодро произнес:

– А по большому счету все это мелочи, девчата. Бюрократия.

Он похлопал себя по животу.

– Сейчас бы еще пару тюбиков пивка и на боковую.

– Тебе в наряд.

– Да помню, но помечтать я имею право или нет? Ладно, на звездолете «Ермак» объявляется отбой. Всему не занятому личному составу приказываю принять параллельное палубе положение. Спокойной ночи, сударыни.

Девушки отправились в свои каюты, а Игорь открыл списки экипажа и принялся внимательно изучать найденные Соболевой несоответствия. На свежий взгляд их оказалось даже больше, чем два. Мишин задумался. Связаться с ЦУПом, пока есть такая возможность? А что спросить? Не балбесы ли составляли документацию? Или: уточните поименно состав вахтовых троек? Доложить стоит в любом случае, надо только покорректнее сформулировать вопросы.

9

Из текущего рапорта в ГРУ

…Возникшие осложнения можно расценивать как тщательно спланированную акцию… Предположение, что на борту присутствуют инопланетные агенты, пока не подтверждается…

Больше всего происходящее подходит под ближневосточный вариант. Тот же стиль и приемы…

М.

10

Афанасьев Александр Николаевич, главный биолог экспедиции

– Сидите здесь, Александр Николаевич, в одном из секторов сработала сигнализация. Возможно, ничего серьезного, но до выяснения пределы комнаты прошу не покидать, – голос чекиста был ровным, как гудение пылесоса.

Муза! Она оставалась на лужайке за домом. Как я мог сидеть в комнате, когда ее сейчас будут убивать проклятые азиаты? В который раз мне снилась эта сцена? Сотый? Тысячный?

Я сплю? Нет, это что-то другое. Если бы я спал, то не смог оценить увиденный сон. Я просыпаюсь, вот в чем дело. Жарковато. Потею, как в сауне, льется прямо ручьем. Только бы не в глаза! А, черт, защипало. Где там мои ручки-ножки? Какая слабость! Семь месяцев спячки, шутка ли? Так, надо сосредоточиться и поднести правую руку к глазам. Вот-вот, почти получается. Где эта чертова автоматика?! Мне полагается порция усиленного питания и стимуляторы, уколют меня сегодня или нет?! Ага, зашипело, так-то лучше.

Когда откинулся колпак «саркофага», я увидел перед собой незнакомое лицо красивой шатенки, которая с участием смотрела на меня, протягивая стакан с «гейзером». Чуть поодаль стоял крепкий, высокий парень в униформе пилота и стройная блондинка с пультом управления камерами в руках. Я вновь посмотрел на шатенку и вдруг вспомнил ее имя. Галя. Точно, это же Галя Соболева – одна из лучших аспиранток нашего с Гошей заведения. Стоп. Ее мы единогласно определили в первую тройку, а будить меня должна тройка номер семь. Следовательно, что-то произошло. Причем с «саркофагами» или здоровьем вахтенных, раз будят не Сомова или Ермакова, а меня. Настроение мое резко упало до нуля и продолжило бы спуск еще ниже, если бы не тонизирующее действие «гейзера». Это и называется встать не с той ноги.

Галя протянула мне роскошный махровый халат, и я осознал, что сижу в открытом «гробике», мягко говоря, голым. Накинув одежду, я выбрался из камеры и, шлепая босыми пятками по теплому полу, прошелся, разминаясь, вдоль рядов анабиозной аппаратуры Красной Зоны. Внешне все было в порядке. Я допил свой «коктейль» и, возвращая Соболевой стакан, спросил:

– Что стряслось?

– Человеческий фактор, Александр Николаевич… – в глазах Галины блеснули слезы, – причем почти тотально…

Я не понимал, что за смысл вкладывала она в столь загадочную формулировку, но видел, что нервишки у закаленного лично мной бойца не выдержали. Это представлялось невероятным. Ничего, разберемся…

– Все будет нормально, Галя, – я погладил ее по прохладной руке. – Придется вам разбудить всю мою смену, раз уж так сложилось.

Я обернулся к пилоту и, строго глядя ему в глаза, спросил:

– День полета?

– Двадцать седьмой, – вытянувшись в струнку, ответил парень.

– Смена, если не ошибаюсь, первая?

– Так точно.

– Двадцать седьмой, – я почесал кончик носа. – Не так уж плохо. Будите Кольченко и Бахареву. Потом, не медля, начинайте подготовку к сдаче вахты. Сдавать будете мне лично. В книге приема-передачи дежурств отметку я сделаю сам. И еще, напишите подробный рапорт о причинах нарушения последовательности смен. То же касается и вас, госпожа бортинженер.

Я обернулся к блондинке. Та в ответ натянуто улыбнулась и кивнула. Она. Нет вопросов, она этот самый «человеческий фактор». По глазам вижу. Вон как испуганно смотрит. В зрачках страх не спрячешь, закоулков там нет. Приревновала пилотика, принцесса? Если так, то тысяч тридцать с тебя снимут, можешь не сомневаться. По червонцу за каждые досрочные сутки. А ты, командир сопливый, с двумя бабами разобраться не смог! В будущем так и останешься придатком штурвала, в капитаны слабоват!

– Рассказывай, – приказал я Соболевой спустя полчаса, когда, переодевшись и сбрив трехдневную щетину, вошел к ней в каюту.

– Все началось с путаницы в списках экипажа…

Путаница? Я призадумался. С этим я столкнулся еще на Земле: несуществующая девушка-пилот по имени Лена, например.

– Инженер из шестнадцатой смены оказался в камере восемнадцатого пилота, а тот в свою очередь – в двадцатой вместо их биолога.

– А биолог?

– Его вообще нет на борту.

– Что значит, нет?! – Я недоверчиво наклонил голову. – Может быть, он в камере «шестнадцатого» инженера или в «зеленой зоне»?

– Нет, я ввела его данные в программу поиска и получила отрицательный результат. Потом проверила визуально. Его нет нигде, даже в черном списке.

– Тогда кто его заменил?

– Не знаю, так же, как не знаю ничего о шести дополнительных «саркофагах» в «красной зоне» и двадцати в зоне черного списка. Они не подключены к общей системе, и компьютер их просто не видит. Если бы я не пошла проверять в связи с путаницей обстановку лично, то обнаружить бы их не смогла. Крышки камер затонированы, лиц я не разглядела, может быть, биолог там… Только навряд ли, параметры на автономных дисплеях этих камер соответствуют очень тренированным спортсменам, а пропавший был самым обычным парнем. Здоровым, конечно, но не мастером спорта.