Иероглиф «Любовь» - Надежда Первухина

. — Простите, владычица, это так, — склонила голову Небесная Чиновница. — Я не хотела смущать вашего покоя...

— Юй! Одно лишь может растерзать мне сердце — весть о том, что моя дочь мертва!

— Нет, госпожа, утешьтесь! Ваша дочь, принцесса Фэйянь, жива.

— Слава Небесной Канцелярии! — сказала императрица Нэнхун.

— Она жива, — продолжала Юй. — Но жизнь ее трудна и исполнена испытаний. И даже мы не в силах узнать, какой Путь уготовило ей Небо. Пропадет ли она в безвестности или сумеет возвратить себе права на престол Яшмовой Империи — нам неведомо. Мы берегли ее, как могли, но...

— Мое бедное дитя, — прошептала Нэнхун. — Умоляю вас, заботьтесь о ней. Ведь она наследница престола, в ней течет кровь династии Тэн! Мой сын родился слишком поздно для того, чтобы стать императором... И всё слишком странно и смутно! Юй, дорогая моя сестра, скажи, что говорят в Небесной Канцелярии? Долго ли еще продлится правление Шэси? Когда Небеса смилостивятся и пошлют Яшмовой Империи избавление?

— Высшие Небесные Сановники молчат, госпожа, — вздохнула Юй. — Пути мира неведомы даже им. Может быть, все зависит от того, как сложится судьба принцессы Фэйянь...

— А где сейчас Фэйянь? — спросила императрица Нэнхун.

— Я расскажу вам, государыня, — ответил Небесный Чиновник Ань. — Представлю полный отчет о земной жизни вашей драгоценной дочери. Но сначала нам следует избавиться от ненужного свидетеля.

Ань указал рукой на застывшую Шэси. Тут и Нэнхун обратила на узурпаторшу полный боли и печали взор.

— Шэси, — сказала она, — не трогай мою дочь. Ты уже разбудила Первый Страх Империи, но я еще сострадаю тебе. Если ты посмеешь причинить вред Фэйянь, к тебе не останется моей жалости. Нельзя вечно испытывать терпение того, кого ты погубил! И тогда...

— Довольно ей и того, что она узнала, — несколько бесцеремонно оборвал речи госпожи Нэнхун Чиновник Ань. — Прочь отсюда, Шэси. Пусть виденное тобой станет для тебя лишь сном. Но незабываемым сном.

Шэси почувствовала, что незримая сила сжимает ее со всех сторон, мнет, как мнут в кулаке шелковый платок. Великая боль пронизала все тело узурпаторши, и от этой боли она проснулась. Шэси огляделась — она лежала в собственных покоях на полу, а рядом валялся изоржавленный остов ее меча. Тело едва повиновалось Шэси, но она заставила себя встать.

— Охрана! — крикнула она.

Вбежавшим охранникам она повелела немедленно привести к ней первого советника. Шэси сотрясал озноб. Она закуталась в меховой халат и посмотрела в окно — там стояло серое промозглое утро, слишком холодное для этого времени года.

Дрожа, но уже от страха, в покои Шэси вошел первый советник. Он не понимал, почему государыня потребовала его к себе в столь раннее время, и страшился неизвестности.

— Скажи, — обратилась Шэси к первому советнику, простершемуся ниц у ее ног, — где содержится наложница Нэнхун и каково ее состояние?

Первый советник задрожал еще сильнее.

— О великая владычица, прошу прощения! — заговорил он. — Но импер... наложницы Нэнхун давно нет в живых. Она скончалась почти сразу после того, как... Как не стало владыки Жоа-дина.

— Вот как! — Шэси стиснула кулаки. — А где погребено ее тело? Кто ее погребал? Отвечай!

— Я не знаю, государыня. Но я узнаю! Сейчас же! умоляю не гневаться!

— Ступай и узнай. И еще. Когда вернешься, расскажешь мне о том, что такое Первый Страх Империи. Пошел вон.

И Шэси снова уставилась в окно. Она до сих пор ощущала себя платком, смятым грубой рукой...

О прочих судьбах, переменах и приключениях вы узнаете, прочитав следующую главу.

Глава девятая

УЛИЦА ДИКИХ ОРХИДЕЙ

Гляжу в окно, вздыхаю тяжело:Я женщина. Как мне не повезло!Родиться б мне великим храбрецомИль Буддой с неулыбчивым лицом!Так путь бы мой навеки славным стал,Но продана в веселый я квартал.Здесь шум и смех, и пляски, и вино.Здесь чистою мне быть не суждено.Коль в грязь ступил — не вытащить ноги.Владыка Небосвода, помоги!Смирюсь с судьбой, украдкою всплакну;Ведь у чужой я похоти в плену.

— Вот мы и приехали, — сказала Хозяйка Люй. — Этот город называется Западный Хэ.

Мэй равнодушно поглядела из-за занавески повозки на проплывавшие мимо улицы. Девочка устала и потеряла счет времени: ей иногда казалось, что она едет в душной тряской повозке Хозяйки Люй вот уже целую вечность.

— Ты, как я вижу, не слишком весела, — заметила Хозяйка Люй.

Мэй пожала плечами.

— Ничего. Когда ты узнаешь этот город поближе мигом развеселишься, — усмехаясь сказала женщина. — Западный Хэ — город приморский. Ты понимаешь, что такое «приморский»?

Мэй покачала головой.

— Это значит, что он выстроен у моря. Может, ты и о море ничего не знаешь?

Мэй не смогла сдержаться и заплакала. О море ей часто рассказывала мама — ведь она как раз была родом из морских краев. Мама говорила, что море величественно и мудро, в нем живут благородные драконы — покровители Яшмовой Империи... Мама обещала, что, когда Мэй, то есть Фэйянь, подрастет, они обязательно отправятся к морю, в вотчину князей Жучжу... Может быть, мама и ее рассказы — все это только снилось Мэй, и на самом деле она — безродная сирота, брошенная в роще тысячелетних деревьев гинкго?..

Хозяйка Люй заметила слезы девочки, пробормотала:

— Значит, о море ты слышала. Но это вызывает у тебя грусть. Перестань плакать, слезы портят глаза. Отныне ты будешь жить у меня, а значит, тебе во всякий час положено иметь радостный и благодушный вид. Ведь город у моря — это город тысячи кораблей. А где корабли, там и моряки. Мужчины, истосковавшиеся по ласке, по лукавой улыбке и зазывному смеху... Впрочем, об этом с тобой разговаривать еще рано. Придет время, сама все поймешь.

Повозка катила по неширокой улице, сплошь застроенной деревянными двухэтажными домиками с балконами, пристройками, крытыми галереями... Они могли бы показаться красивыми, если б не были такими ветхими. Однако и здешние жители, видимо, старались кое-как приукрасить свои невыразительные жилища: тут и там краснели гирлянды бумажных фонариков, покачивались на ветру узкие полоски ткачи с выведенными на них иероглифами удачи, процветания и счастья (впрочем, тогда Мэй еще не были известны значения иероглифов). Скоро скромная улица сменилась улицей побогаче — чувствовалось, что здесь к предстоящему празднику Нового года готовятся с размахом и не жалеют денег. Всюду висели гирлянды из флажков и фонариков; на каменных стенах высоких домов яркими красками сверкали праздничные росписи, на углах загнутых вверх крыш гордо восседали золоченые деревянные драконы — хранители очага. Над богатой улицей витал аромат жареного мяса, пряностей, свежей выпечки и еще чего-то неуловимо вкусного, торжественного, праздничного... Мэй вопросительно поглядела на Хозяйку Люй, и та правильно поняла ее немой вопрос.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});