Цель оправдывает средства. Том четвертый (СИ) - Модус Илья Сергеевич

— Мать-Машина может с этим помочь? — уточнил Бессмертный Император.

— Вероятно, — заметила та. — Но я бы оставила этот аппарат в качестве последнего средства. Как и в случае с детьми — пока остается возможность, что я могу исправить содеянное Дочерью, не стоит вторгаться на молекулярный уровень с помощью техники. Тем более, такой древней.

— Когда ты закончишь с восстановлением здоровья Люка и Леи? — уточнил мужчина.

— Я повторю накачку Силой после нашего разговора, и буду продолжать ее в течение еще нескольких дней, — произнесла она. — Органы продолжат развиваться и придут в норму. Обещаю.

— Ценю твою заботу, — произнес Император.

— Ценю, что вы исправили меня, господин, — улыбнулась она.

* * *

— Заливаешь, — уверенно произнес Салов, заходя в расположение своей части одновременно с явно не выспавшимся Дезидерари. Так уж вышло, что танкисты и артиллеристы размещались на время пребывания на кристофсианской базе в одной казарме. Так что здесь им предстояло сбросить гражданскую одежду и вернуть на свои изможденные, но отдохнувшие тела привычную униформу.

— Да я тебе МСТой клянусь, — стоял на своем Миккель. — Ей на вид — не больше двадцати. А гибкая, что нексу. Я такого вообще никогда не видел!

— Сходи в стриптиз-бар к твилечкам, — посоветовал друг. — Они за сотню кредитов так изогнутся…

— Вообще-то, это аморально, — заявил друг. — Менять у незнакомых женщин новые деньги на старые добрые и хорошо знакомые ощущения.

— Зато это реальность, — Салов открыл свой шкафчик, принявшись сбрасывать с себя рубашку. — А не фантазии про девицу, которая стоит на руках, ноги держит «шпагатом», да еще и опускается, и поднимается на тебе.

— Гимнастка, похоже, — неуверенно произнес главный артиллерист корпуса, складывая гражданскую одежду в свой дорожный рюкзак. Когда они покинут расположение, комендант базы освободит ящики, отправив сумки и рюкзаки по адресам, написанным на пришитых бирках. И гражданская одежда будет дожидаться на квартире нового случая, когда ее хозяин прибудет на Кристофсис на длительную увольнительную, когда ему будет разрешено сменить форменное обмундирование на то, в котором он не будет отличаться от местных.

— Или тебе все привиделось, — предположил Салов. — Ну, никто не видел в баре никакой татуированной красотки. И ладно бы татуировка была где-нибудь на руке или ноге — но, на лице…

— Во-первых, — Миккель залез в брюки, накинул форменную куртку, принявшись застегиваться, одновременно засовывая ноги в ботинки. — Кристофсианцы часто наносят себе татуировки на лицо — ты вспомни их старейшину Айзеля. Во-вторых, девушка была. Или ты думаешь, что мне все ночь приснилась?

— Склоняюсь к последнему варианту, — зевнул танкист, который и сам толком не выспался в объятьях горячей девушки с Харуун-Кела. И пусть она человеческого вида, но зато черная, как космос ночью — экзотика же! — Прекрасная ночь с кристофсианской девушкой, умелицей на все места, да еще и не писающейся кипятком двумя струйками от того, что на нее обратил внимание офицер, и при этом, ушедшая до того, как ты проснулся, ничего не забыв, ничего не оставив, да и сама бывшая не против одноразовой встречи? Да еще и пытавшейся доминировать в постели, а ты, такой герой, ее передоминировал и до самого утра предавался страсти, едва не проспав построение, а когда открыл глаза — ее уже не было? Миккель, ты мне, конечно, друг, но попахивает все это каким-то наедаловом. Признайся — тебе ничего не «обломилось» и весь вечер ты провел в своей квартире, попивая лумин-эль и предаваясь меланхолии, а историю выдумал ради того, чтобы тебя никто не посчитал лузером, который даже в полигонных условиях бара и на многое согласных девушек, так и не смог найти себе даму сердца для последней ночи в увольнительной.

— Ага, — с сарказмом произнес артиллерист. — А легкость ниже пупка у меня от безустанной работы рукой?

— Может быть, — не стал вдаваться в подробности Салов, нахлобучив форменную кепи на голову. — Вы — артиллеристы, народ такой. Не работает автомат заряжания — тащите снаряды в казенник руками.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Вообще-то, это алгоритм действий танкистов в схожей ситуации, — ответил с улыбкой Дезидерари. — А у нас есть механический привод.

— Все равно — работа руками, — ехидно заметил Салов.

— Злой ты человек, — обреченно вздохнул Миккель. — И единственный из всех, кому я рассказал о ночном приключении, кто мне не поверил.

— Не «злой», а просто «не добрый», — возразил друг, неодобрительно покачав головой, дескать, рассказывать о своих похождениях — мальчишеский поступок. — Стал бы «злой» человек в разгар боя утюжить гусеницами траншеи врагов за то, что они подстрелили машину из его роты?

— Учитывая, что ты называешь траншеями канализационные сливы, а от твоего «утюжения» твоя рота на гусеницы намотала больше врагов, чем из пушек и повторителей положила — да, ты злой человек.

— Это оценочная характеристика, — остудил пыл своего друга танкист. — Готов? Построение через пять минут.

— Да тут идти до плаца — две, — напомнил Миккель, захлопнув свой шкафчик. — Двинулись?

— Если головой — то давно, если в путь на построение — то только сейчас, — подшутил товарищ.

Буквально за полторы минуты быстрым шагом, шутливо переругиваясь друг с другом, они добрались до огромного плаца, где предполагалось проводить строевые занятия с подразделениями корпуса.

База эта была построена около полутора лет назад и прежде тут обучали добровольцев — тех, кто сейчас гордо зовут себя регулярной пехотой, или же по-простому — ИКЗТ. Со временем ее расширили, отдав половину базы в ведение Штурмового Корпуса. Учитывая, что во многом по старине доукомплектование потрепанных жизнью и войной корпусов клонов происходило на Кристофсисе, база частенько служила временным домом для немалого количества корпусов.

— Отлет перенесли на неделю, слышал такое? — на ходу спросил у Миккеля Салов.

— От тебя только что узнал, — признался артиллерист. — А в чем причина?

— Кто бы сказал, — хмыкнул танкист. — Похоже технику задерживают — Имперская Логистическая служба что-то начала ворчать, дескать, мы охренели, технику нам прям на передовую поставлять. Мол, есть склады на базах, к которым мы приписаны — вот там технику и получайте, возить вам ее до дверей больше никто не будет.

— Ну, их тоже можно понять, — заметил Миккель. — Нам реально проще загрузить на корабль технику сразу на складе, чем им — доставить ее с производства на склад, потом со склада погрузить на транспорт, потом хатт знает сколько на этом тихоходе лететь до места дислокации корпуса. А часто бывает так, что транспортник прибыл, а корпус уже перебросили в другое место — и начинаются поиски. То ли дело сразу — прилетел «Прокламатор» или «Виндикатор» на склад, спустил сходни, технику ему отгрузили и лети куда собрался.

— Рациональное зерно есть, — согласился Салов. — По крайней мере, не будут магистрали забивать конвоями и тихоходными транспортами.

— Что верно, то верно, — согласился Дезидерари. — Хотя, знаешь, я слышал, будто бы хотят вернуть в строй республиканские «Акламаторы». Будут выполнять роль военных транспортов.

— Пока не видел ни одного, — признался главный танкист корпуса. — Увижу — поверю. Но, должен признать: идея-то хорошая.

— А вот и командование, — произнес Дезидерари, заприметив группу разумных — командиров легионов, маршала-коммандера Номада, генерала Оффи, стоящих на краю плаца, на котором двигались бойцы корпуса — ветераны и «блестящие», выстраиваясь в ротные коробки лицом к тому месту, где стояли командиры.

Ему показалось или в этой небольшой толпе высших офицеров есть еще кто-то, но разглядеть он не успел. А когда поравнялся с шеренгой остальных офицеров, было уже не до этого. Едва они с главным танкистом оказались на месте, как маршал Номад, подключившись к тактической частоте корпуса стал вещать о том, какую жопную боль и анальное пламя вызывает у него вид тщедушных клонов, что только отлипли от искусственной сиськи инкубатора и должны осквернять своим присутствием его любимый Штурмовой Корпус. Продолжая свою воодушевляющую речь рассказами о том, как воинская служба под его началом сделает из таких «блестящих» как они, таких добрых и славных солдат, как те, кто уже имеют окрасу на своих доспехах, сиречь ветераны.