Игра престолов. Битва королей - Джордж Мартин

Джон вспомнил струю красной крови на белом снегу и то, как Теон Грейджой отшвырнул ногой отрубленную голову. Тот человек был дезертир. Обратно в Винтерфелл Джон с Роббом скакали наперегонки и нашли в снегу шестерых волчат. Тысячу лет назад это было.

– Куда направился сир Уэймар, уехав от тебя?

– Делать мне больше нечего, только за воронами следить. – Он хлебнул еще пива и отставил чашу. – Ох и давненько я не пробовал хорошего южного винца. И топор бы мне новый. Мой уже не рубит, а это не годится, мне ведь женщин защищать надо.

– Вас здесь мало, и вы одни, – сказал Мормонт. – Если хочешь, я оставлю тебе людей, чтобы проводить вас на юг, к Стене.

Ворону эта мысль, видимо, понравилась.

– Стена, – крикнул он, растопырив крылья вокруг шеи Мормонта, словно черный воротник.

Крастер ухмыльнулся, показав поломанные бурые зубы.

– А что мы там будем делать – прислуживать тебе за ужином? Здесь мы свободные люди. Крастер не служит никому.

– Не те сейчас времена, чтобы жить одним в такой глуши. Холодные ветры задувают с севера.

– Пусть себе задувают – у меня глубокие корни. – Крастер поймал за руку проходившую мимо женщину. – Скажи им, жена. Скажи лорду Вороне, что мы тут всем довольны.

Женщина облизнула тонкие губы:

– Наше место здесь. Крастер о нас заботится. Лучше уж умереть свободными, чем жить рабами.

– Рабами, – повторил ворон.

Мормонт подался вперед:

– Все деревни, которые мы проезжали, покинуты. Вы – первые живые люди, которых мы встретили за Стеной. Других нет, и я не знаю, умерли они, бежали или их куда-то увели вместе со всей их живностью. А еще раньше мы нашли тела двух разведчиков Бена Старка, всего в нескольких лигах от Стены. Они были бледные, холодные, с черными руками и ступнями, и их раны уже перестали кровоточить. Мы привезли их в Черный Замок, но ночью они поднялись и стали убивать. Один убил сира Джареми Риккера, другой пришел ко мне – стало быть, они запомнили кое-что с тех времен, когда были живы, но милосердия больше в них не осталось.

Женщина широко разинула мокрый розовый рот, но Крастер только хмыкнул:

– Тут мы ничего такого не видим – и сделай милость, не рассказывай такие страсти в моем доме. Я человек набожный, и боги меня берегут. Если какой упырь и явится сюда, я знаю, как загнать его обратно в могилу. Топор бы мне только новый, чтобы острый был. – Он отослал жену прочь, хлопнув ее по ноге и приказав: – Тащи еще пива, да поживее.

– Допустим, мертвые тебя не беспокоят, – сказал Джармен Баквел, – а как насчет живых, милорд? Как насчет твоего короля?

– Короля! – каркнул ворон. – Короля, короля, короля.

– Это ты про Манса-Разбойника? – Крастер плюнул в огонь. – Король-за-Стеной. На кой вольным людям короли? – Он прищурился, глядя на Мормонта. – Я бы мог кое-что порассказать о Разбойнике и его делишках, если б захотел. Пустые деревни – его работа. Здесь бы вы тоже никого не застали, если б я слушался этого молодчика. Он шлет ко мне конного и велит мне бросить собственный дом и ползти к нему на брюхе. Я этого малого отправил назад, только язык его у себя оставил. Вон он, на стенке прибит. Я сказал бы вам, где искать Манса-Разбойника, – если б захотел. – Он снова оскалил бурые зубы в улыбке. – Ну, для этого еще времени хоть отбавляй. Вы же, поди, захотите заночевать здесь и пожрать моей свининки?

– Хорошо бы, милорд, – сказал Мормонт. – Дорога по такой мокряди далась нам тяжело.

– Ладно, оставайтесь. На одну ночь, не больше, – я не настолько люблю ворон. Я со своими лягу на полатях, а пол весь ваш. Но мяса и пива у меня только на двадцать человек – остальные вороны пусть клюют собственный корм.

– Съестного у нас достаточно, милорд. Мы с радостью разделим с тобой нашу еду и вино.

Крастер вытер рот волосатой рукой.

– Винца я выпью с удовольствием, лорд Ворона. Но вот что: если кто из твоих парней протянет руку к моей жене, руки у него больше не будет.

– Твой дом, твои и правила, – сказал Торен Смолвуд, а лорд Мормонт коротко кивнул, хотя вид у него был не слишком довольный.

– Ну, значит, договорились, – проворчал Крастер. – Есть у вас такой, что может карту нарисовать?

– Сэм Тарли может. – Джон выступил вперед. – Он любит рисовать карты.

– Пришли его сюда, когда поест, – распорядился Мормонт. – Пусть возьмет перо и пергамент. Толлета тоже найди – пусть принесет мой топор в подарок хозяину.

– Это кто же такой? – спросил Крастер, не успел Джон уйти. – Вроде на Старка смахивает.

– Мой стюард и оруженосец, Джон Сноу.

– Бастард, значит? – Крастер смерил Джона взглядом. – Если ты спишь с женщиной, надо брать ее себе в жены, как делаю я. Ладно, беги, бастард, да смотри, чтоб топор острый был. Тупая сталь мне ни к чему.

Джон скованно поклонился и вышел, чуть не столкнувшись в дверях с сиром Оттином Уитерсом. Дождь как будто начал утихать. Палатки занимали весь двор, под деревьями виднелись другие.

Скорбный Эдд кормил лошадей.

– Топор в подарок одичалому? Хорошее дело. – Он отыскал топор Мормонта, с короткой рукоятью и золотой гравировкой на черном лезвии. – Он вернет его воткнутым в череп Старого Медведя как пить дать. Почему бы не отдать ему все наши топоры, да и мечи в придачу? Уж больно они дребезжат во время езды. Без них мы доедем быстрее – прямиком до пекла. Как по-твоему, в пекле тоже идет дождь? Может, лучше поднести Крастеру хорошую шапку?

– Ему нужен топор, – улыбнулся Джон. – И вино.

– Умная голова наш Старый Медведь. Если одичалого напоить хорошенько, авось он только ухо ему отрубит, а не убьет до смерти. Ушей-то два, а голова одна.

– Смолвуд говорит, что Крастер друг Дозора.

– Знаешь разницу между одичалым – другом Дозора и одичалым-недругом? Недруги оставляют наши тела волкам и воронам, а друзья закапывают, чтобы никто не нашел. Знать бы, долго ли провисел этот медведь на воротах и что поделывал Крастер до нашего приезда? – Эдд смотрел на топор с сомнением, и дождь струился по его длинному лицу. – Как там внутри, сухо?

– Посуше, чем тут.

– Если я заберусь в уголок подальше от огня, может, меня до утра не заметят? Тех, кто будет ночевать в доме, он убьет первыми, зато по крайней мере умрешь в сухости.

Джон не удержался от смеха:

– Крастер один, а нас двести. Вряд ли он станет кого-то убивать.

– Ты меня радуешь, – с мрачным унынием сказал Эдд. – Впрочем, от хорошего острого топора и умереть можно. Не хотел бы я, чтоб меня убили дубиной. Я видел человека, которого огрели дубиной по лбу – кожа совсем чуток лопнула, зато голова раздулась что твоя тыква и побагровела. Он был хорош собой, а помер урод уродом. Хорошо, что мы дубину Крастеру не дарим. – Эдд ушел, тряся головой и роняя воду с черного плаща.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});