Дюна. Первая трилогия - Фрэнк Герберт

Раскатистое рычание заполнило убежище, в котором прятались близнецы. То был нутряной, угрожающий древний звук: хищник, говорящий со своей жертвой.

— Насколько серьезна твоя рана? — спросил Лето, стараясь сохранять спокойствие.

Ганима поддержала тон брата.

— Один из них дотянулся до меня лапой и порвал левую штанину защитного костюма. Я чувствую, как у меня по ноге течет кровь.

— Сильно?

— Из вены. Я могу остановить кровотечение.

— Прижми рану, — сказал он, — и не двигайся. Я позабочусь о наших приятелях.

— Будь осторожен, — сказала девочка. — Они намного больше, чем я ожидала.

Лето извлек из ножен оружие и приподнялся. Он знал, что тигр попытается дотянуться лапой туда, куда не может протиснуться его массивное тело.

Медленно-медленно поднимал мальчик свой нож, пока лезвие не коснулось чего-то мягкого. Лето нанес удар такой силы, что едва не выпустил нож из руки. Сверху на его руку хлынула кровь, заливая и лицо. Сверху раздался оглушительный вой. Стали видны звезды. Огромная кошка, издавая дикое мяуканье и дергаясь в судорогах, скатилась со скалы на песок.

Звезды снова исчезли, послышалось рычание следующего охотника. Второй тигр, не обращая внимания на судьбу своего предшественника, пытался проникнуть в расщелину.

— Какие они упорные, — заметил Лето.

— Одного ты точно убил, — сказала Ганима. — Послушай! Вой и конвульсии внизу постепенно затихали, но сверху тяжкой громадиной навис другой тигр, закрывая собой звездное небо.

Лето вложил клинок в ножны и коснулся руки Ганимы.

— Дай мне свой нож. Нужен свежий яд, чтобы наверняка покончить и с этим.

— Ты не думаешь, что у них есть и третий — в резерве? — спросила сестра.

— Вряд ли, лазанские тигры охотятся парами.

— Так же, как мы, — горько пошутила девочка.

— Да, так же, как мы, — согласился Лето. Ощупав протянутый ему рукояткой вперед нож, мальчик крепко взял ее в руку и снова начал осторожное движение верх. Он тянулся и тянулся, не встречая цели. Вот Лето уже приподнялся до опасной черты. Лето опять присел, решив отложить попытку.

— Ты не можешь до него дотянуться? — спросила Ганима.

— Он ведет себя не так, как первый.

— Но он все еще здесь. Ты чувствуешь запах?

Лето попытался проглотить слюну — в горле пересохло от волнения. В нос ударил гнилостный, отдающий мускусом запах дикой кошки. Звезд не было видно по-прежнему. Первой кошки больше не было слышно. Яд ножа сделал свое дело.

— Думаю, что мне придется встать, — сказал Лето.

— Нет!

— Его надо поддразнить, чтобы ударить ножом.

— Да, но мы договорились, что если один из нас будет ранен, то…

— Ранена ты, значит, ты и вернешься.

— Но если ты получишь серьезную рану, то я не смогу тебя покинуть.

— Ты можешь предложить лучший вариант?

— Отдай мне мой нож.

— А твоя нога?

— Я вполне могу стоять на здоровой.

— Этот зверь может снести тебе голову одним ударом. Может быть, пистолет…

— Если с кошками человек, то он услышит выстрел и поймет, что мы готовы ко всему.

— Я не хочу, чтобы ты рисковала!

— Кто бы ни был там снаружи, он не должен знать, что у нас есть пистолеты. Пока не должен, — она нежно прикоснулась к его плечу. — Я буду осторожна, пригну голову.

Лето молчал, и Ганима снова заговорила.

— Ты же понимаешь, что именно я должна это сделать. Отдай нож.

Лето неохотно подчинился. Нащупав в темноте руку сестры, он вложил в нее рукоять ножа. Решение Ганимы было логичным, но все чувства Лето восставали против такой логики.

Он почувствовал, как Ганима отодвинулась в сторону, услышал шорох песчинок на ее одежде. Девочка слегка застонала, и Лето понял, что она встала. Будь осторожна! подумал он. Он был уже готов стащить ее вниз и настоять на применении пистолета. Но это могло стать предупреждающим сигналом для человека, который прячется где-то у скал. И что тогда? Они окажутся запертыми в этой ловушке с подстерегающим их снаружи раненым тигром.

Ганима сделала глубокий вдох и прижалась спиной к стенке расщелины. Все надо сделать быстро, подумала она. Она протянула вперед руку с ножом. В том месте левой ноги, куда дотянулась лапа тигра, пульсировала сильная боль. Штанина окончательно промокла, пропитавшись кровью, которая продолжала течь. Быстрее! Она погрузила свои чувства в спокойствие, предшествующее схватке по способу Бене Гессерит, отогнав от себя боль и все посторонние мысли. Кошка должна протянуть вниз лапу! Девочка не спеша провела ножом вдоль зева расщелины. Где же этот проклятый зверь? Она снова полоснула клинком воздух. Тигра надо спровоцировать на атаку.

Ганима осторожно потянула носом воздух. Теплое звериное дыхание доносилось слева. Она мысленно успокоила себя, сделала глубокий вдох и закричала: «Таква!» Это был старинный фрименский боевой клич, смысл которого был обозначен в самых древних легендах: «Цена свободы!» С этим кликом девочка выбросила вперед и вверх руку с ножом. Когтистая лапа ударила ее по руке прежде, чем клинок вонзился в звериную плоть. За то короткое мгновение, пока боль не стала нестерпимой, а кисть не онемела, Ганима успела ткнуть ножом вперед, поразив кошку. Клинок выпал из одеревеневших пальцев, но зато в расщелину стали снова видны звезды. Корчившееся в муках тело второго тигра покатилось вниз. Потом наступила мертвая тишина.

— Он задел мне руку, — сказала Ганима, пытаясь обмотать предплечье полой накидки.

— Сильно?

— Думаю, да. Я совершенно не чувствую кисть.

— Сейчас я зажгу свет и…

— Сначала давай накроемся.

— Я быстро.

Она услышала, как он достает из корзины фримпакет, разворачивает тент, прижимая его к стенкам убежища. Лето так спешил, что не стал пользоваться влагоуловителем.

— Мой нож лежит с этой стороны, — сказала Ганима. — Я чувствую его коленом.

— Пусть полежит.

Лето зажег походную лампу. Яркий свет заставил Ганиму зажмуриться. Лето поставил лампу на песок и ахнул, увидев рану сестры. Коготь разорвал кожу и плоть от локтя до самой кисти. Рана вилась по руке спиралью, повторив вращательное движение, которое Ганима сделала, вонзая нож в лапу тигра.

Она взглянула на свою руку, закрыла глаза и принялась, читать Литанию против страха.

Лето с радостью последовал бы примеру сестры, но взял себя в руки, отринул от себя эмоции и начал перевязывать рану. Надо было остановить кровотечение и одновременно сделать перевязку неумело и неуклюже, чтобы создать впечатление, будто Ганима перевязывала себя сама. Он даже заставил ее саму завязать узел, держа один конец бинта свободной рукой, а другой зажав зубами.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});