Аналогичный мир (СИ) - Зубачева Татьяна Николаевна

— Ты совсем ничего не ел.

— Я сыт, Женя.

— Ну, чаю выпей. С вареньем.

Он отхлебнул, не отводя от неё глаз. У Жени дрогнули губы.

— Сегодня я никуда тебя не отпущу.

— Я никуда не уйду, Женя.

Она смотрела, как он пьёт, изредка и явно машинально поднося к губам свою чашку. Эркин ждал, что она, как раньше, положит руку ему на плечо или погладит по голове, и он бы прижался к этой руке…

Женя допила чай и стала собирать посуду. Эркин залпом допил свою чашку и встал. Мягко отобрал у неё тарелки и чашки.

— Я сделаю.

Она пошла за ним на кухню. Он сложил посуду в тазик для мытья, вылил туда ковш тёплой воды и обернулся к ней.

— Завтра помоем?

— Завтра, — кивнула Женя, подходя к нему.

Эркин обнял её, мягко и сильно прижал к себе, провёл губами по её лицу… Женя, обхватив его шею, целовала, ощупывала губами его лицо, словно проверяла он ли это, пока их губы не столкнулись. Рот Жени дышал и шевелился под его губами, и он впервые ощущал её дыхание вот так, рот в рот… Эркин подхватил её на руки и понёс в комнату, посадил на кровать и сел рядом. Их руки сталкивались, мешая и помогая одновременно.

— Ой, лампа, — вдруг испуганно ойкнула Женя, всё ещё прижимая его голову к своей груди. — Выгорит, коптить будет.

Эркин мягко высвободился и встал. Подойдя к столу, оглянулся на Женю. Она сидела на кровати в распахнутом, открывающем грудь, ярком халатике… Эркин погасил лампу и, безошибочно пройдя в обрушившейся на комнату темноте к дальнему окну, отодвинул штору. Чуть-чуть. Светлее не стало, но будто посвежело в комнате.

— Я всё равно тебя вижу, — улыбнулся в темноту Эркин, плавно подходя к Жене. — Ведь ты здесь, да?

Её руки нашли его, потянули к себе.

Впервые в жизни он путался в женской одежде. И впервые почувствовал, как это… хорошо, когда чужая ладонь гладит твои плечи и грудь. Женя не могла справиться с пряжкой ковбойского ремня, и он сам расстегнул пояс и джинсы, нетерпеливо сбросил их на пол, где уже валялась его рубашка. Руки Жени на его теле, губы Жени на его лице… Он раздел её, уложил. Пальцы Жени теребили его трусы, он опять помог ей, лёг рядом и прижался к ней всем телом.

— Эркин, это ты? Это вправду ты?

— Да, я, Женя, это ты, Женя…

Он приникал полуоткрытым ртом к её плечам, груди… ртом вдыхал её запах, и губы Жени так же прижимались к нему…

— Женя…

— Что? Эркин…

Он не отвечал, не мог, сам не понимал, не сознавал, что повторяет её имя, что она зовёт его…

…Потом он лежал обессиленный, а она спала, лёжа щекой на его груди, и он накрывал её своими руками, защищая от холода.

Просыпаясь, Женя потёрлась лицом о его грудь, приподнялась. И он тут же схватил её влажное от пота тело.

— Ты… Женя… Ты где?

— Я здесь, — она засмеялась. — Ты потерял меня?

— Нет, просто испугался, что опять сон, — честно ответил Эркин. — Сплю и вижу тебя, проснусь, а тебя нет. Обидно. Тебе холодно, да? А одеяло где?

— А мы лежим на нём, — тихо смеялась Женя. — Я даже постель раскрыть не успела.

Эркин приподнялся на локтях и сел. Да, он как-то про всё забыл.

— Я сейчас сделаю.

— Нет, не уходи.

Неловко, мешая друг другу, они выдернули из-под себя и сбросили на пол покрывало. Женя вытащила из-под подушки край одеяла и ловко залезла в образовавшуюся норку.

— Вот так, а теперь ты.

Эркин осторожно втиснулся рядом с ней, обнял. Женя высвободила руку, натянула одеяло на его плечо, погладила по шее, взъерошила ему волосы на затылке.

— Ну, как ты жил без меня?

— Никак, — растерянно ответил Эркин. — Я… не жил наверное.

Женя погладила его по голове, пропуская между пальцами пряди, и снова по шее, плечу, втянула руку под одеяло.

— Не могу поверить, что ты здесь.

— Я здесь.

— А ты часто меня во сне видел?

— Часто, — Эркин осторожно, чтобы не сбросить одеяло, покачивал Женю, касался сосками сосков. — Так просыпаться не хотелось. Злился.

— Я тоже тебя видела, — Женя вздохнула. — Ох, как хорошо, что ты вернулся. Я так ждала тебя. Так ждала…

Он плавно вошёл в неё, покачивал, мягко толкал ударами. Она охватила его за спину, прижалась и, как и он, не целовала, а приникала к нему полуоткрытым ртом. На мгновение он даже ощутил её зубы на плече. Но это же не больно. Если ей так хочется…

— Ох, Женя, Женя… — он звал её, уплывая в чёрную, тёплую и мохнатую пустоту.

И она не отпускала его, они уходили туда вместе, оба, сразу. Он не один. Они вместе… вместе… вместе…

…Женя гладила его грудь, обводя пальцем соски, границы мышц, будто рисовала их. Эркин медленно просыпался, словно всплывая со дна. Как-то купались с Андреем, и он лёг на дно, а потом расслабился и всплыл, вода сама подняла его. Так и сейчас. Он лежит на спине — когда это он повернулся? Они же на боку были — закинув руки за голову, и Женя рядом, мягко трогает, гладит его, ощупывает, её пальцы скользят по его груди, животу, лобку и снова поднимаются наверх к груди.

— Женя…

— Я разбудила тебя? Извини, я так соскучилась по тебе.

— Нет, мне хорошо, я сам проснулся. Женя… тебе неприятно? Ну, трогать меня, ну… — он запинается, не зная, как назвать член и мошонку по-русски, они же весь вечер по-русски говорят, а по-английски ему сейчас даже думать не хочется, — ну, там, ниже.

— Нет, — дыхание Жени щекочет ему плечо. — Я просто… боюсь. Боюсь, что тебе будет больно.

— От тебя?! Ты что, — Эркин тихо смеётся, — что ты, Женя, чтоб от твоих рук и больно…

— Да-а? — искренне удивляется Женя. — А вот я обтирала тебя, ну, когда ты болел, уксусом, помнишь?

— Ага.

— И ты прикрыться тогда хотел.

— Это я не в себе тогда был, — убеждённо отвечает Эркин. — Жар был, а в жару… Потрогай меня.

И снова пальцы Жени двигаются по его телу, доходят до лобка, перебирают волосы, медлят, и эта заминка вызывает у него странную, никогда раньше не испытанную дрожь, он стискивает зубы, не давая прорваться напряжению, ну же… ну… вот… Рука Жени мягко, чуть касаясь, ощупывает его член, мошонку, гладит. Но… нет, такого с ним не было, никогда. Эркин заставляет себя лежать неподвижно, но мышцы напрягаются как сами собой. Он прикусывает губу, катает по подушке голову, какой-то не стон, не крик, нет, что-то иное клокочет, рвётся наружу, и…

— Тебе больно?

— Нет, — хрипит он, судорожно ловя и прижимая руку Жени к себе. — Нет, я просто… я просто не знал, что такое бывает. Женя, ещё, пожалуйста.

— Тебе… это нравится? Тебе приятно?

— От тебя всё приятно, Женя… Женя…

И вот уже его руки шарят по телу Жени. Он резко поворачивается набок, зажимая руку Жени у себя в паху, укладывает Женю поудобнее.

— Вот так, тебе удобно?

— Да. Эркин…

— Нет, не убирай руку, не надо. Я… я потрогаю тебя… там. Можно?

— Конечно, можно. Тебе всё можно, Эркин, — смеётся Женя и вдруг охает, потому что рука Эркина огладила её бедро и по животу проскользнула вниз к лобку. — Ой, что это?

— Я осторожно, Женя… Да, пожалуйста… ещё… да… Тебе хорошо, Женя?

— Да… да… Эркин…

Не сделать ей больно, руки загрубели, пальцы потеряли гибкость… Ох, что же это с ним? Никогда не было такого.

— Женя… я…

— Эркин… Что это…? Эркин…

И снова оглушающая звенящая тишина. И спокойствие. И забытая Женей рука на его теле. И не было ещё с ним такого. Он накрывает её руку своей ладонью. Теперь можно спать, она рядом. И если что… он сразу проснётся.

Просыпаясь, они, ещё не открыв глаз, на ощупь искали друг друга, натыкаясь на такие же ищущие руки. Просыпались и опять засыпали. И о чём-то говорили. И снова их тела бились друг о друга и замирали в изнеможении.

— Я… — Эркин запнулся, подбирая слово, — замучил тебя, да?

— Нет, — Женя сладко потянулась, поёрзала, укладываясь поудобнее в его объятиях. — Мне так хорошо, Эркин, так хорошо…

Она обняла его за шею, притягивая его голову к своей груди.

— Тебе хорошо?

— Да, — он вздыхает, прижимаясь щекой к её коже. — Да, Женя, очень.