Путь ( 2 книга - 6 книга) (СИ) - Игнатов Михаил Павлович "Аорорн"

В голове сам собой возник звук, но он оказался совсем непохож на те струны. Нет. Само собой пришло воспоминание о незамысловатой, заунывной мелодии, которую пастух Катил играл по вечерам у дома в деревне Нулевого. Простые звуки самодельной тростниковой дудки вплелись в свист ветра и шум качающихся деревьев. Красиво. Неожиданно всё очарование окружавшего меня леса разрушил грубый окрик:

– Что здесь происходит? Кто отдал приказ ударить в гонг? Ты?!

Как же несвоевременно.

С раздражением я открыл глаза. Кто появился? Фарос? Дормат?

Выстроенные рядами послушники и служители расступались перед кричавшим, позволив мне увидеть его. Старик в золотых одеждах. Значит, это комтур Дормат. Десятая звезда. Стихия Земля. Начинал Возвышение ещё при прежних правителях Гряды, в семье Тарсил. Перешёл на сторону Ордена после исчезновения Указов. Отвечает за Академию и Школу. Вернее, теперь за Академию и три Школы. Человек, что позволял из раза в раз окутывать учителя Кадора новыми Указами, тот, кто закрывал глаза на качество обучения в Школе, воровство возвышалок и подтасовки на экзаменах. Мне совсем его не жаль. И всё же убивать его своими руками я не буду. Хотя могу.

Он, равный по звёздам уже погибшим старейшинам и более сильный чем я, странно ощущался мной. Глубокое озеро, видимое до самого дна. Как это можно объяснить? Тем, что я Мастер, а он нет? Не может быть. В бою на болоте я уже был Мастером, но ни один из моих противников так не ощущался, даже слабейший из них – Пратий. Можно ли это считать, как видение того, что противник близок к Небу, открыл все узлы, знает множество техник, но… не умеет применять их в бою? Впервые вижу подобное. Главный учитель Школ и Академии, что не может обучить сражению.

Дождавшись, когда Дормат приблизится, я последовал роли, которую сам для себя определил. Поднялся и приветствовал его лёгким поклоном:

– Уважаемый, прошу простить моё самоуправство. Но дело не терпит отлагательства, да и должно вестись тем, кто может сражаться.

Дормат прищурился, хмуря густые брови, провёл рукой по короткой бородке, скреплённой на конце круглой заколкой:

– На что ты намекаешь, младший? Именуй меня как положено и сними маску, я не узнаю твой голос.

– Простите уважаемый, – и не подумал я называть Дормата старшим, – но всё, что вам нужно знать: моё имя Ирам, я личный ученик старейшины Цориута и сегодня буду его голосом.

– С каких пор личные ученики взяли себе столько власти? – Дормат презрительно ухмыльнулся, снова огладил бороду и рявкнул: – Сними маску, попечитель! Это приказ твоего комтура!

Может ли Дормат быть тем человеком, который подсказал семье Раут, что именно нужно шепнуть Киртано, куда направить их? Тем самым, что «случайно» проговорился Пратию о каком‑то сокровище, которое вынесут из Миражного Волки?

Не знаю. Не уверен. Указы над Дорматом настоящие и спокойны. Его клятвы в верности Ордену целы.

Я медленно поднял руку к лицу, коснулся раскрашенного в гримасу печали дерева и покачал головой:

– Надо мной нет власти кроме Магистра. И не тебе отдавать мне приказы.

– Ты кто такой? – Дормат вперился в меня взглядом, оглядел тщательно затянутый халат, рукоять цзяня на поясе, раненую руку. Жёстко приказал. – Хтирой! Схватить этого человека!

Я не стал медлить и мига. Вскинул руку:

– Стоять всем! Именем Магистра!

Конечно, Хтирой и не смог бы выполнить приказ комтура, но к чему ему знать, что его верность уже принадлежит другому? Или зачем простым послушникам, что дёрнулись было от приказа, сомневаться в происходящем? Я бы мог даже стереть Указы Дормата, обратить его верность на себя. Времени на это у меня было достаточно. Но… Зачем? Если он не умеет сражаться мечом, значит его оружием все эти годы было слово. Идя сюда, я боялся споров с ним, но стоило увидеть, как по одному моему крику замерли все Воины вокруг, как страх ушёл. Старик, всё твоё умение болтать сейчас бесполезно. Что толку в знании что и кому шепнуть, когда ни один человек вокруг не будет тебя слушать? Здесь и сейчас, люди, привыкшие к жёсткому порядку Ордена, видят, чьё слово Указы оценивают выше. Моё.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Оглянувшись, поправил себя. Нет. Люди, готовые выполнить приказ своего комтура, а не странного чужого попечителя, здесь ещё есть. Но скоро их не останется. Да мне даже не понадобится менять им Указы. Хватит и тех людей, что уже верны мне. Как поведут себя остальные, видя, что большинство выполняет мои приказы? Что они будут говорить себе, чтобы успокоить бьющиеся над головами Указы? Поглядим. Даже жаль, что на мне маска. Что бы сделал Дормат, если бы увидел не улыбку, а настоящий волчий оскал на моём лице?

Побежал бы прочь этот старик, привыкший к власти и силе, к подчинению и уважению? Вряд ли. Тем хуже для него. Я по‑прежнему помню, как ночью пытался повеситься Азо, слабейший из учеников моего класса. И по‑прежнему не верю, что он получил возвышалку. Кто‑то же должен за это ответить? Почему не главный учитель Ордена?

Дормат тоже озирался и видел то же самое, что и я: спокойно стоящих стражей, замерших в недоумении послушников и служителей, которых ещё недавно вызвали на площадь. Беспокойно переглядывающихся нескольких попечителей. Налившись кровью, он рявкнул:

– Я, комтур Дормат приказываю схватить этого попечителя!

Воздев над головой жетон старейшины, я приказал другое:

– Именем Магистра стоять!

Большая часть находящихся на площади осталась на месте, некоторые двинулись вперёд и замерли, когда на их пути встали Воины с красными рукавами. Над теми, до кого я ещё не дотянулся, принялись мигать Указы, выдавая их сомнения. Часто ли высшие чины Ордена устраивали на их глазах такую свару? Кому верить? Привычному Дормату или незнакомцу, который так легко использует имя Магистра? Тяжело пришлось всем. На нескольких стражниках, пришедших со мной, тоже принялся мигать символ Верность, явно говоря, что выбранный мной путь не будет лёгким.

Поглядим. Стоило вспомнить соученика, которому достался зелёный балахон, как мне захотелось самому убить Дормата. Но я буду действовать по‑другому. Поглядим, чьи кости выиграют на этом столе. Хватит молчать. И я заговорил громко, уверенно:

– Собратья! Об этом мало кому в Ордене известно, но каждому старейшине, что уже не может служить на благо нашему Ордену, Магистром было дано последнее задание – вырастить личного ученика.

Дормат нахмурился, вскинул подбородок, намереваясь что‑то возразить, но мои слова заставили его остановиться, промолчать:

– Не всем комтурам это сообщили, чтобы не отвлекать их от служения Ордену. Лучшие из талантов Гряды ещё детьми приезжают к подножию Братьев и вступают на путь Возвышения. Тайно, скрываясь даже от имперцев.

Я обвёл взглядом десятки лиц вокруг себя: недоверчивых, недоуменных, завидующих. Припечатал:

– Я, десять лет проживший в снегах, завидую вам, беспечным, не знающим настоящих испытаний. Из девяти моих братьев и сестёр, попавших в подгорную резиденцию, остался в живых лишь я и, – на площади оказалось необычно много женщин, и я добавил, – моя сестра по мечу.

Переждав тихий ропот, прокатившийся по площади, я рявкнул:

– Ордену слава! Его величие – наша гордость! Наша сила – его мощь!

Взметнулось к небу:

– Ордену слава!

Ко мне шагнул Дормат, вскинул руку, тыча пальцем мне в грудь:

– Что ты несёшь? Уж кому как не мне знать, сколько на землях Гряды талантов и куда они отправились?

– И ты не можешь мне сказать почему от тебя это скрыли? Слепец, – Дормат нахмурился, когда я сам ткнул в его сторону пальцем, – ты не можешь уследить даже за Школами и Академией. Теневики торгуют на аукционе возвышалками, которые не достались нашим ученикам. В Академии мои собратья глотают пустышки, пока теневики переправляют настоящие зелья в соседние фракции, – по площади прокатился ропот, заставивший Дормата оглянуться, а я безжалостно продолжал обвинять его, – на твоих экзаменах можно купить результат, нашлась бы яшма в кисете. Учитель всегда говорил, что тебя на посту держат не за ум. И не за верность, предатель из Тарсил.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})