Иудейские древности. Иудейская война (сборник) - Иосиф Флавий

4. Ночью, когда римские караулы снялись со своих постов и удалились, Иоанн, улучив удобный момент, поднялся не только с преданными ему вооруженными воинами, но и с целой толпой неспособных к бою людей и их семействами и вместе с ними бежал по направлению к Иерусалиму. Только 20 стадиев мог он, трепеща сам за свою жизнь и свободу, таскать за собою толпу женщин и детей; в дальнейшем же своем торопливом бегстве он их покинул. Ужасен был вопль брошенных на произвол судьбы: чем больше они удалялись от своих близких и родных, тем ближе казался им враг. Они уже начали представлять себе чуть ли не за спиной тех, которые возьмут их в плен, и в паническом страхе оглядывались назад при каждом шуме, произведенном их собственным бегством, как будто неприятель их уже настиг.

Многие сбились с пути и завязли в непроходимых местностях, а многие, спеша обогнать друг друга, были растоптаны на дороге. Женщины и дети погибли самым жалким образом. Иные имели еще настолько сил, чтобы звать к себе своих мужей и родственников, и трогательно умоляли их подождать их. Но еще неумолимее звучал приказ Иоанна, чтоб они спасали самих себя и бежали бы туда, откуда они будут в состоянии мстить римлянам и за покинутых, если последние будут ими похищены. Таким образом рассеялась толпа беглецов, смотря по той прыткости и ловкости, какою каждый из них обладал.

5. На следующий день под стенами Гисхалы появился Тит для окончания переговоров. Жители открыли ворота, вышли ему навстречу со своими семействами и приветствовали его как благодетеля и освободителя города от его притеснителей. Тут же они доложили ему о бегстве Иоанна и просили его их самих пощадить, а по вступлении в город наказать оставшихся еще в нем сторонников мятежа. Не соглашаясь сейчас на просьбы народа, Тит немедленно отрядил отделение всадников для преследования Иоанна. Его самого они не догнали, так как он уже достиг Иерусалима, но из людей, бежавших вместе с ним, они убили около 6000, а около 3000 женщин и детей они оцепили и погнали назад. Тит хотя был раздражен тем, что сейчас же не мог наказать Иоанна за его обман, но за эту неудавшуюся месть он нашел достаточное удовлетворение в массе пленных и убитых и с громким ликованием вступил в город. Солдатам он приказал по военному обычаю разрушить часть стены. Нарушителей покоя в городе он старался обезвредить больше угрозами, чем наказаниями, ибо он опасался, что, при выделении виновных из массы населения, многие из личной ненависти и вражды могут выдавать и невинных; а потому он счел за лучшее держать виновных в постоянном страхе, чем вместе с ними погубить хотя бы одного невинного. Первые, надеялся он, из страха перед наказанием и из благодарности за помилование, быть может, сами постараются загладить свою вину, между тем как казнь невинных ничем нельзя будет поправить. Для того, однако, чтобы обеспечить за собою город, он оставил здесь гарнизон, посредством которого надеялся отрезвить беспокойные головы и ободрить приверженцев мира. Этим закончено было подчинение всей Галилеи, стоившее римлянам много пота.

Глава третья

О Иоанне из Гисхалы, зелотах, первосвященнике Анане и об их взаимных распрях

1. При вступлении Иоанна в Иерусалим весь народ устремился навстречу, и вокруг каждого сопровождавшего его беглеца собрались большие толпы, которые осведомлялись о несчастных событиях, происшедших в провинции. Уже одно их хриплое и отрывистое дыхание обнаруживало их жалкое положение. При всем этом у них еще хватало духа хвастать и утверждать, что они не бежали от римлян, а пришли только для того, чтобы бороться против них с более сильной позиции; да и было бы неразумно и бездельно рисковать жизнью за Гисхалу и подобные ничтожные городки, вместо того, чтобы сберегать силы и оружие для столицы. Далее они рассказали о взятии Гисхалы, причем для многих стало ясно, что их разукрашенное, так называемое отступление было не что иное, как бегство. Когда же, наконец, сделалась известной участь пленных, весь народ приуныл, ибо он видел в этом предзнаменование своей собственной гибели. Иоанн, однако, не дал чересчур обескуражить себя судьбой брошенных им в пути; обращаясь ко всякому отдельно, он старался возбуждать в них надежды и ободрять их к войне, превознося их силы и средства и низводя на степень ничтожества силы римлян. Издеваясь над простотой и неведением людей, он говорил: «Римляне, которые уже под деревнями Галилеи так много потерпели и разбивали свои военные машины, никогда не будут в состоянии перешагнуть через стены Иерусалима, если даже они вооружатся крыльями».

2. Такими речами он вскружил головы значительной части молодежи и вдохновил ее на войну; но люди рассудительные и более солидного возраста все без исключения предвидели грядущее и оплакивали город, как будто он уже пал. Таким образом среди жителей возник раскол. Но еще раньше, чем вспыхнуло междоусобие в Иерусалиме, было уже раздвоено население провинции. Произошло это – когда после прибытия Тита из Гисхалы в Кесарию Веспасиан выступил оттуда против Иамнии и Азота, покорил их обоих, оставил там гарнизоны и с большой толпой сдавшихся ему жителей возвратился назад. Тогда в каждом городе начались волнения и междоусобицы. Едва только эти люди вздохнули свободно от ига римлян, как они уже подымали оружие друг против друга. Жаждавшие войны вели ожесточенную борьбу с друзьями мира. В первое время борьба возгоралась между семействами, еще раньше жившими не в ладу между собою; но вскоре распадались и дружественные между собою фамилии; каждый присоединялся к своим единомышленникам, и в короткое время они огромными партиями стояли друг против друга. Междоусобицы таким образом везде были в полном разгаре. Но партия, приверженная к восстанию и войне, состоя из молодых и смелых людей, одерживала верх над старшими и рассудительными. Вначале только единичные личности из местных жителей принимались за разбойничье дело, но мало-помалу они собирались в шайки и грабили деревенских жителей, нисколько не уступая в жестокости и противозакониях врагам-римлянам, так что пострадавшим от них римское ярмо казалось уже более сносным.

3. Гарнизоны, расположенные в городах, частью из злобы за перенесенные ими невзгоды, частью из ненависти к иудеям, не оказывали преследуемым никакой поддержки или ограничивались самой незначительной помощью. Таким образом начальники рассеянных повсюду разбойников, насытившись грабежами в провинции и сплотившись в одну разрушительную шайку, незаметно вторгались в Иерусалим, лишенный тогда верховного объединяющего руководителя и принимавший по древнему обычаю всех единоплеменников без всяких мер предосторожности, тем более, что всякий смотрел на этих пришельцев, как на людей, приходящих с добрым намерением оказывать помощь. Но и независимо от мятежа они впоследствии еще больше усугубляли бедственное положение города; ибо, благодаря нахлынувшей бесполезной и праздной массе, съестные припасы, которых, быть может, хватило бы для воинов, были скоро съедены, а это прибавило к войне еще голод и междоусобие.

4. Другие разбойничьи шайки, прибывшие в город, соединялись с худшими элементами, находившимися уже в нем, и сообща совершали самые гнусные насилия. Испробовав свои силы на кражах и грабежах, они скоро перешли к убийствам; убивали же они не ночью или тайно и не простых людей, а открыто среди белого дня и начали с высокопоставленных. Первого они схватили в плен и заключили в тюрьму Антипа – человека царского происхождения, одного из могущественнейших в городе, которому даже доверялась государственная казна; за ним Леви, также знатного мужа, и Софу, сына Регула – оба они также были царской крови; а затем – всех вообще, пользовавшихся высоким положением в стране. Страшная паника охватила весь народ, и, точно город был уже завоеван неприятелем, каждый думал только о собственной безопасности.

5. Одно только пленение названных людей было для них недостаточно. С другой стороны, они считали не безопасным долгое содержание в заключении столь важных людей, так как далеко разветвлявшиеся семейства последних были бы конечно в состоянии освободить их; вместе с тем они боялись, что исполненный негодования народ может восстать против их беззаконий. Ввиду этого они порешили извести их совсем и предназначили для этой цели самого услужливого из своей среды палача, некоего Иоанна, называвшегося на отечественном языке «сыном газели». Последний отправился в тюрьму с десятью вооруженными, которые помогли ему умертвить пленных. Для оправдания этого ужасного преступления они выдумали неудачный повод, будто заключенные вели переговоры с римлянами относительно передачи города, а они, убийцы, устранили только изменников народной свободы. Итак, они еще выхваляли свое злодейство, точно они этим облагодетельствовали и спасли город.

6. Приниженность и робость народа рядом с неистовством названной партии усугублялись до того, что последняя присвоила даже себе право избрания первосвященников. Она отвергла привилегии тех фамилий, из которых по преемственности назначались первосвященники, и выбирала простых людей низкого звания для того, чтобы в них иметь сообщников своих насилий; ибо люди, достигшие высшего достоинства без всяких заслуг, должны были служить послушным орудием в руках тех, которым они обязаны были своим положением. Тех же, которые еще могли препятствовать им, они путем разных интриг и наушничаний восстановили друг против друга и затем воспользовались их взаимными распрями для своих целей. Так, наконец, они, пресыщенные преступлениями против людей, обратили свою наглость и против Бога и с оскверненными ногами вторглись в Святая Святых.