Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий - Александр Владимирович Шувалов

сто человек испепелили свою жизнь в неудачных поисках и печальных ошибках».

Д.И. Писарев

«Биограф отмечает Писарева также ребенком слабым, болезненным, “физически дряхлым” и серьезным не по летам. “Труслив и пуглив и нервен, постоянно нюнил”. Плаксив. Достаточно было самого незначительного повода, чтобы он начал плакать. Плакал каждый день. Отец сек его за плаксивость. Когда отец появлялся на его крик, ребенок Писарев кричал умоляюще: “Папа, секи, секи, только не больно”». (Сегалин, 1926, с. 91.)

«…Мальчик быстро все усваивал — у него были замечательные способности и удивительная память… Митя от природы был малоподвижен, неуклюж и плаксив». (Коротков, 1976, с. 11, 13.)

«Опережающее развитие наблюдалось в разных областях. Трех лет Писарев знал уже азбуку, четырех — читал по-русски и по-французски, свободно говорил на французском языке. Вместе с тем нарастало ощущение душевной невостребованности, непонятости, толкавшее Писарева к одиночеству, уединению, изощренной рефлексии. В юном Писареве формировались скрытность мыслей и переживаний, обостренное чувство собственной индивидуальности, свободы, личного достоинства, исподволь подготавливался будущий конфликт с окружающим миром, в том числе с собственной семьей». (Кондаков, 1999, с. 613.)

«Очень рано проявилась литературная одаренность Писарева. Семи лет он пытался сочинять роман, восьми лет написал сказку “Ромалион”. С десятилетнего возраста он стал писать дневник на французском языке… В его характере была патологическая черта: периоды возбужденности сменялись периодами угнетенности; при увлечении новою мыслью он проявлял болтливость и назойливость… был религиозен и принадлежал к кружку религи-озных студентов, давших, между прочим, обет девственности на всю жизнь». (Лосский, 1957, с. 62.)

«Диссертация оказалась мыльным пузырем. “Гениальная” идея вдруг потеряла весь свой блеск и представилась даже бессмысленной. Митя принялся за роман. Но не вышел и роман… Молодой человек, в одно лето переживший так много разочарований, был на грани отчаяния. Восторженная кипучая деятельность сменилась апатией. Писарев стал жаловаться, что не в состоянии связать на бумаге двух слов, что мозг его, совсем отказывается работать… Однажды, отбиваясь от очередных нападок товарищей, Писарев потерял сознание. С этого началась его болезнь. Теперь большую часть времени он проводил лежа на диване, молча уставившись в потолок. От него нельзя было добиться ни слова… Писарев был объявлен тихо помешанным. Его отвезли в частную психиатрическую лечебницу доктора Штейна на Тверской улице, близ Таврического сада. “Я дошел до последних пределов нелепости, — писал Писарев в “Нашей университетской науке”, — и стал воображать себе, что меня измучат, убьют или живого зароют в землю. Скептицизм мой вышел из границ и начал отрицать существование дня и ночи. Все, что мне говорили, все, что я видел, даже все, что я ел, встречало во мне непобедимое недоверие. Я все считал искусственным и приготовленным нарочно для того, чтобы обмануть и погубить меня. Даже свет и темнота, луна и солнце на небе казались мне декорациями и входили в состав общей громадной мистификации”». (Коротков, 1976, с. 85–87.)

«…Им овладели мания преследования и безотчетный страх… Сдиагнозом “разжижение мозга”, болезни неизлечимой, Писарев был помещен в частную психиатрическую больницу д-ра Штейна, где дважды пытался покончить с собой. Четырехмесячное пребывание в психолечебнице завершилось бегством Писарева… Чуть оправившись от душевного расстройства, он принялся за литературную работу… Развиваемые им теории казались чуждыми и вызывающими, что было отнесено за счет “болезненного расстройства”». (Кондаков, 1999, с. 615.)

«Писарев рассказал товарищу, что убежал через открытое окно. Сначала, чтобы избавиться от позора, он пытался повеситься, но оборвалась веревка. Потом хотел отравиться — тоже неудачно. Тогда решил бежать». (Коротков. 1976, с. 161.)

«Его душевная болезнь отличалась каким-то извращенным эстетизмом». (Набоков. 1952. с. 310.)

«С конца 1859 до половины апреля 1860 сильно переутомленный Писарев провел в психиатрической лечебнице. Весной 1861 окончил университет… и целиком отдался литературной деятельности». (Гольдинер, 1934, с. 657.)

«Интенсивная публицистическая деятельность Писарева прервалась в самом его творческом расцвете. 2 июля 1862 он был арестован по доносу». (Кондаков, 1999, с. 618.)

«Писарев был арестован и заключен в Петропавловскую крепость, где просидел четыре года. В ноябре 1866 г. он был освобожден и отдан на поруки матери. Большую часть своих статей, имевших большое влияние в русском обществе, он написал, находясь в Петропавловской крепости». (Лосский, 1957, с. 63.)

«В целом период тюремного творчества Писарева во всех отношениях уникален. Из своей жизни — бедной в событийном отношении — он черпал материал для бесконечного лирико-публицистического монолога… Оказавшись на свободе, Писарев переживает творческий спад и новый душевный кризис (с признаками возвращения прежнего психического расстройства) и как будто нарочно предпринимает все от него зависящее, чтобы осложнить свою и без того несчастливую жизнь». (Кондаков, 1999, с. 620.)

«В письме к Тургеневу он сообщает ему: “Вся моя нервная система потрясена переходом к свободе”… Летом 1868 г. он поехал на морские купанья в Дуобельн близ Риги и 4 игОля, купаясь, утонул. Благосветов, редактор журнала “Дело”, где сотрудничал Писарев, писал Н.В. Шелгунову 10-го июля: “Писарев утонул, т. е. утопился в душевно-расстроенном состоянии”. В статье “Борьба за жизнь”, написанной в это время в 1867 г., он описывает душевное состояние меланхолика… Без сомнения он описывает свой собственный душевный опыт, пережитый в 1859 году, когда он пытался совершить самоубийство, и, может быть, повторившийся во время упадка сил после освобождения из крепости. Если Писарев в это время опять заболел меланхолией, то сообщение Благосветова о том, что он совершил самоубийство, становится правдоподобным. Если бы талантливый Писарев не погиб в возрасте двадцати шести лет, возможно, что он после второго духовного кризиса… обогатил бы русскую литературу более значительными произведениями, чем все написанное им в крепости». (Лосский, 1957. с. 63–64.)

«Еще один из строя выбыл вон, / Где уж итак ряды не слишком тесны. / Мир памяти скончавшегося — он / Писатель был талантливый и честный». (Курочкин В. С. «На могиле Д.И. Писарева», 1868.)

Преморбидная картина складывается из астенической конституции, сочетающейся с преждевременным психическим развитием, и аффективных колебаний в подростковом возрасте. В 1859 г. развивается классическая картина шизофренического приступа, протекающего с бредом инсценировки, нигилистическим бредом и элементами парафре-нии. Затем, как следствие, развивается постшизофреническая депрессия с повторными суицидальными попытками, приведшими, в конце концов, к преждевременной гибели. Вполне вероятны повторные приступы прогредиентно протекающего эндогенного процесса во время тюремного заключения, так как после освобождения Писарев «стал переживать глубокий упадок сил». Приступы психической болезни не