Австралия — Terra Incognita: Когда звери еще были людьми - Соломон Шульман

Поскольку почти все страны мира имеют здесь свои представительства, а город не так уж и велик, то получается, что посольства на каждом шагу и над каждым из них развевается свой национальный флаг. Этим пользуются местные шутники, особенно студенты, и тоже вывешивают над своими домами разноцветные полотенца, заставляя бродящих с путеводителями в руках туристов останавливаться и лихорадочно искать в путеводителях — какой зарубежной державе принадлежит этот «флаг»?..

Канберра

Около двух процентов населения Канберры составляют аборигены, которые время от времени устраивают митинги протеста. Они размещают свои палатки на уютной зеленой лужайке напротив парламента страны — длинного белокаменного здания, имеющего форму бумеранга, — и неделями живут на этой лужайке веселой жизнью пикника, протестуя против чего-то не понравившегося им. И тогда правительство идет на любые уступки, только бы его не обвинили в расизме и притеснении коренного населения.

Интеллектуальная жизнь города поддерживается, конечно же, не только веселыми митингами протеста, но и многочисленными арт-галереями, театрами, музеями, концертными залами, публичными библиотеками и десятками студенческих ресторанчиков и уличных кафе, где любит собираться молодежь.

Город возле бухты

Мост через океан. Седьмое чудо света. Застывшая музыка. Трагедия гения. Люди нетрадиционной ориентации. Мировая столица геев

Сиднейцы шутят, что поскольку роль столицы страны не досталась их городу, то они решили круто ответить соперникам.

Если вы посмотрите на рельефную карту Австралии, то увидите, что пятимиллионный Сидней расположен на холмах вокруг великолепной бухты — одной из самых красивых бухт мира. Ее длина двадцать, а ширина три километра. Поэтому Сидней еще называют «городом возле бухты».

В силу того что город расположен вокруг гигантской бухты, тут всегда существовала проблема перемещения из одной части города в другую. Люди вынуждены были пользоваться или медленными паромами, или далекими объездными путями, что отнимало много времени.

Сидней. Харбор-Бридж — самый большой арочный мост мира

Австралиец Джон Брэдфильд решил заняться решением этой проблемы. По его инициативе в 1922 году был проведен международный конкурс на проект моста через залив. Конкурс выиграл лондонский инженер Ральф Фримэн. Строительство длилось восемь лет, и в 1932 году знаменитый сегодня на весь мир сиднейский мост — Харбор-Бридж, — ставший одним из символов города, был построен[41].

Он поражает воображение своими размерами, возвышаясь на 135 метров над голубыми водами залива. На нем расположилось восемь автомобильных полос и две железнодорожные ветки, не говоря уж о всевозможных дорожках для велосипедистов и тротуарах для пешеходов.

Строительство моста пришлось на годы мирового экономического кризиса, но австралийцы выдержали и получили самый большой и самый красивый арочный мост в мире. Как писал Даниил Гранин[42] в книге «Месяц вверх ногами»: «Вдали мы увидели мост. Он был удивителен. Он поднимался над заливом, как глубокий вздох…»

В 1945 году в Сидней приезжает из Лондона известный скрипач и композитор сэр Юджин Гуссенс. В Австралии он впервые, все для него здесь ново и интересно. Как он сам выразился, здесь он обнаружил, что у австралийской публики «необычайно горячий интерес» к музыкальной культуре. Но удовлетворить этот «горячий интерес», по мнению Юджина, было негде, ибо единственным концертным залом была Сиднейская ратуша, которую он назвал «свадебным пирогом» с плохой акустикой.

И сэр Гуссенс загорается идеей построить в Сиднее настоящий дворец музыки. С энтузиазмом Юджин бросается прочесывать город в поисках места, где мог бы быть воздвигнут такой дворец. Его внимание привлекает выступающий в залив скалистый мыс, где горожане обычно пересаживаются с парома на автобусы. Когда-то именно на этот мыс ступили первые белые каторжане — будущие граждане Австралии.

Гуссенс считает, что найденное им место идеально для дворца музыки. Однако все двигалось не так быстро, как хотелось бы. Власти не торопились выкладывать миллионы долларов, и лишь ропот и упреки, что они не любят искусство, сдвинули это дело с мертвой точки. В 1954 году на проект здания был объявлен международный конкурс, в котором приняло участие 233 архитектора из 32 стран. Победителем стал неизвестный молодой человек из Дании, никогда до того не бывавший в Австралии, — Йорн Утсон, сын морского инженера.

Предложенный датчанином проект в виде надутых океанским ветром взметнувшихся в полете парусов опережал свое время минимум на полвека. Даже великий архитектор Фрэнк Ллойд Райт[43] не понял его и отреагировал словами: «Каприз, и больше ничего!»

В действительности же за этим необычным проектом стояла и необычная судьба. Как и многие датчане, Утсон вырос у моря. Его отец, занимавшийся конструированием яхт, привил сыну любовь к парусному спорту. Детство Йорна прошло на отцовской верфи, среди яхт, парусов и моделей. Все это и нашло отражение в его шедевре.

По первоначальному плану строительство должно было уложиться в четыре года и стоить 7 миллионов долларов. На самом деле оно продолжалось четырнадцать лет и стоило 102 миллиона[44].

Как и любое гениальное творение, проект вызвал непрекращающиеся дебаты среди местных властей, и в 1966 году, после резкого конфликта с министром общественных работ, Йорн Утсон в полном расстройстве покидает Австралию и возвращается на родину в Данию. А продолжение строительства передают другому лицу — далеко не столь талантливому, как создатель проекта.

Однако Йорн, влюбленный в свое детище, не может забыть о нем. Он мечтает вернуться и завершить работу. Дважды он обращается к властям Сиднея и дважды получает ледяной отказ. Тогда отчаявшийся зодчий устраивает ритуальные похороны своего проекта. Темной ночью 1968 года он сжигает чертежи и макет театра на берегу пустынного фьорда в Ютландии[45].

Тем не менее 20 октября 1973 года королева Британии Елизавета II торжественно откроет Сиднейский оперный театр. Это событие отмечено бронзовой табличкой у входа, на которой стоят имена присутствовавших на открытии коронованных особ и чиновников, но нет имени самого создателя — Йорна Утсона. Более того, в своей торжественной речи королева даже не упомянет о нем, хотя и произнесет пророческие слова: «Строительство (египетских) пирамид сопровождалось очень острыми разногласиями, но и сейчас, через четыре тысячи лет, они считаются одним из чудес света. Я верю, что так будет и со зданием Оперы в Сиднее».