Год козла отпущения - Татьяна Луганцева

– А никак, – ответил водитель, подумав с минуту.

Яна с Татьяной Сергеевной переглянулись и поняли друг друга без слов. Они обе ехали с этой девицей в автобусе, Яна даже общалась с ней, но спроси их, как она выглядела, они бы ответить не смогли. Голова постоянно опущена, одежда неприметная.

– А ведь и правда, я вообще людей хорошо запоминаю, а тут и вспомнить нечего, – подлила масла в огонь Татьяна Сергеевна. – Неприметная она какая-то. Фоторобот не составишь. Точно, мошенники, они так и выглядят, что никто их потом вспомнить не может.

– Так с этим парнем что-то случилось? – спросил водитель.

– Мы не знаем, он не объявлялся.

– А что вы ко мне обратились? Идите в полицию, в больницу, в морг. Кстати, больница здесь недалеко – пару кварталов.

– А если его повезли в другую? – предположила Яна, которая еще день назад и мысли не допускала о том, что с Патриком что-то случилось. А сегодня уже смирилась с тем, что Патрик мог попасть в больницу. Она даже с радостью бы воспринимала это известие, лишь бы он оказался жив.

– Ладно, спасибо. С больницы и начнем. Не подбросишь? – спросила Татьяна Сергеевна.

– Извините, я не такси. – Водитель попрощался с ними и поспешил по своим делам.

– Прогуляемся до больницы? – предложила Яна.

И они поковыляли в указанном направлении, как уставшая тройка лошадей.

В больнице их встретили не то чтобы агрессивно или неприветливо, а скорее – пофигистски. Складывалось впечатление, что всем было наплевать.

– Это приемное, – произнесла регистраторша неопределенного возраста. – Вам госпитализироваться? – И она окинула их безразличным взглядом, не понимая, видимо, кому конкретно требуется госпитализация.

– Нам узнать, не поступал ли к вам один человек? – сказала Яна.

– Какой человек? – поинтересовалась женщина.

– Наш знакомый, – охотно пояснила Яна.

– Нет, за последние сутки после пьяного дебоша никто не поступал, – сказала регистраторша совершенно спокойно.

У Яны даже глаза округлились.

– После какого дебоша? Наш знакомый не пьяница.

Татьяна Сергеевна не выдержала и рассмеялась.

– Мы не собутыльники, мы просто три товарища, попавшие в передрягу.

На регистраторшу опять снизошло безразличие.

– Обращайтесь в справочное.

– Некогда, устали и нет сил, – ответила Яна и положила перед ней тысячу. – Помогите. Поступал человек или нет?

Не зря они все-таки сегодня пришли в эту больницу. Это стоило сделать хотя бы для того, чтобы эта женщина вспомнила, что у нее есть эмоции и чувства.

Несколько секунд метаний, и тысяча исчезла в кармане белого халата.

– Как зовут? Приметы? Когда мог поступить?

– Патрик Ривс, приметы не знаю, мог поступить вчера, – растерялась Яна. – Лет сорок, волосы кудрявые…

– Ладно, – прервала ее регистраторша. – Достаточно редкого имени. Пойду узнаю, стойте тут, – и дама, не спеша, удалилась.

Когда они остались одни, Анатолий вдруг спросил:

– Слушай, Яна, ты же вроде как под наблюдением находишься? Говорят, ты – уникум, единственная в мире, кто не заболел бешенством! А вдруг у тебя болезнь все-таки разовьется, с опозданием? Понимаю, типун мне на язык! Но надо же наблюдаться!

– Знаю я все, – буркнула Яна. – Патрик и должен был наблюдать. И кровь брать, и в научный центр отсылать, чтобы они там проверяли, что происходит. Я на этот вопрос ответить не могу, но чувствую себя хорошо. В смысле, страдаю только от побоев и ударов, а вот бешенство во мне прижилось почему-то.

– Почувствовало родственную душу! – продолжила веселиться Татьяна Сергеевна. – Извините. Я не медик, тонкостей не понимаю.

– А тонкость состоит в том, – обратился к ней патологоанатом, – что заболевание бешенством в ста процентах случаев смертельное! То есть никто еще не выжил! Чуму, холеру, что раньше косили людей целыми городами, люди худо-бедно побороли, а бешенство нет! И Яна является единственным человеком…

– Кто выжил? – ахнула Татьяна Сергеевна.

– Кто не заболел вообще, словно у нее иммунитет к этому заболеванию, которого не может быть в принципе. Поэтому она и является уникальным случаем в медицине, – пояснил Анатолий.

Татьяна Сергеевна уважительно посмотрела на Яну.

– Надо же! Нет, видно, что личность неординарная, но чтобы до такой степени…

– Моей заслуги в этом нет, я не знаю, как так получилось! – призналась Цветкова. – Может, мне просто некогда было даже думать о том, чтобы поболеть? Я все время занята, – вздохнула она. – Неудобно…

– Неудобно заболеть?! – прервал ее Анатолий. – Да ты уникум! Хочешь, я вместо Патрика буду тебя обследовать и отсылать результаты в центр?

– А ты можешь? – удивленно спросила Цветкова.

– А почему нет? – даже обиделся Анатолий. – Да я, может, человеческий организм знаю как никто другой.

– Да ты не обижайся. Это я так. Значит, судьба у меня такая – лечиться у патологоанатома.

– Не лечиться, а наблюдаться, – поправил ее Анатолий.

– Звучит еще более странно.

– Я такой же медик, как и все.

– Да, я что, против, что ли? Конечно, согласна! – ответила Цветкова.

Тут вернулась озадаченная регистраторша.

– Да, вы правы. Некий Патрик поступил к нам…

– Где он?! – завизжала Яна так, что регистраторша вздрогнула.

– В реанимации, но туда никого не пускают! – прокричала она уже вслед Цветковой.

Глава 18

Нежная, смуглая кожа на рельефных плечах, темно-русая щетина, темные ресницы, от которых под глазами пролегла тень, рука, в которую была воткнута капельница, – все это Яна рассматривала с каким-то благоговением и в мельчайших деталях. Но вот что ее пугало, так это лиловый синяк под левым глазом и идеально-красивой формы губы в запекшейся корке.

– Патрик, – выдохнула она, дотрагиваясь до его обнаженного плеча дрожащей рукой. По щекам потекли слезы.

Патрик открыл глаза и посмотрел на нее.

– Патрик, – повторила Цветкова. – Что с тобой случилось?

Он молчал.

– Я так и знала, что с тобой что-то случится. Я это чувствовала! Но я так рада, что вижу тебя, что ты жив, и больше мне ничего не надо! Ты можешь ничего не говорить и не объяснять. Только дыши и живи, а уж потом мы достанем этих гадов.

– Ну что, нашла? – спросила Татьяна Сергеевна, входя в палату вместе с Анатолием. – Живой? Ну, точно! Тот самый красавец! Матерь Божья, что с ним сделали! Весь в кровоподтеках. Сильно его избили. Сказал, кто?

Яна покачала головой. Но тут Патрик затрясся всем телом, глаза его закатились, и он принялся биться в конвульсиях. Все испугались.

– Что это с ним? У него что, эпилепсия? – спросила Татьяна Сергеевна у Яны.

– Я не знаю! Какой ужас! Врача! Немедленно врача!

Прибежавшие на шум медики схватили Патрика за руки, за ноги и сделали еще какие-то инъекции.

– Сейчас ему станет лучше, – пообещали они.

Патрик на самом деле расслабился и снова открыл глаза. Медсестра вытерла кровавую пену, выступившую у него на губах.

– Патрик, что с тобой!? – в отчаянии воскликнула Цветкова.

Патрик, бледный как сама смерть, разлепил губы и спросил:

– Вы кто?

В палате повисла тягостная пауза.

– Как кто? – наконец выдавила из себя Яна. – Патрик, ты что? Не узнаешь меня? Это же я – Яна Цветкова! Мы вместе ехали в Углич, на тебя напали, это несчастный случай! Патрик, не пугай меня. Ты меня помнишь?

– Нет, – честно ответил Патрик.

– Вот это поворот, – пробурчала Татьяна Сергеевна.

– Патрик, это я! Яна! Мы вместе ехали из Москвы на автобусе! – продолжала бесноваться Цветкова.

– Не помню, – ответил он. – Вы кто?

– Яна Цветкова, – обреченно ответила Яна, понимая, что немедленно должна поговорить с лечащим врачом Патрика.

Им оказался моложавого вида мужчина в дорогом костюме, который представился Глебом Семеновичем.

Он сообщил Цветковой, что Патрика в бессознательном состоянии обнаружили на свалке местные жители, они же и вызвали «скорую». Когда его доставили в больницу, жизнь в нем только теплилась. У Патрика была большая кровопотеря, ушибы по всему телу, пара сломанных ребер, а голова оказалась пробита грубым, скорее всего металлическим, предметом, что и было самым серьезным повреждением. Его привели в чувство, но он был очень слаб, а после приступа, вызванного визитом Яны, состояние Патрика резко ухудшилось.

– В чем причина – неизвестно, но такие тяжелые травмы головы всегда опасны, – заключил Глеб Семенович.

– Он меня не узнает! Понимаете? Меня не узнает! – твердила Яна как заведенная.

– Что вы хотите? Это же голова! Значит, повредилась зона, отвечающая за память. Вообще, трудно сказать. Мы ждали, когда стабилизируется его состояние, чтобы переправить в Москву. Там специалисты. Ему бы в хороший нейрохирургический госпиталь.