Обманчивый рай - Дмитрий Ольшанский

иного.

– Георгий… – она сделала шаг ко мне, но я остановил ее жестом руки.

– Забирай медальон и уходи, – повторил я. – Мне нужно побыть одному.

На этот раз девушка повиновалась. Забрав медальон из моих рук, она отворила дверь и, бросив на меня прощальный взгляд, произнесла:

– Мы еще обязательно встретимся, Георгий. Я столько вытерпела ради нашей встречи и не отпущу тебя просто так.

Сказав это, Феофано скрылась в темноте коридора.

После этой встречи я еще долго не мог собраться с мыслями. Первые лучи уже окрасили стены моей комнаты в ярко-алый цвет, когда мне удалось, наконец, погрузиться в липкий и беспокойный сон.

* * *

На следующее утро я чувствовал себя вялым и разбитым. Бессонная ночь, странный ночной разговор и страшная правда – все это не позволяло мне в полной мере сосредоточиться на работе. Всюду меня преследовал облик Феофано. Словно наяву, я чувствовал запах ее волос, теплоту рук и сладость губ. Мне вновь захотелось увидеть, почувствовать ее рядом с собой, согласиться на любое ее условие. Но это было невозможно. Невозможно! По крайней мере именно так я вновь и вновь твердил себе.

Вконец исстрадавшись и потеряв всякий покой, я устало опустился на кровать, надеясь забыться спасительным сном. Однако все было напрасно и только внезапный приход Алексея вырвал меня из трясины мрачных видений.

– Господин, к вам пришел один из офицеров дворцовой стражи. Он уверяет, что дело весьма срочное.

– Зови, – приказал я. Сейчас мне было все равно, кого принимать, лишь бы отвлечься от гнетущих мыслей.

На пороге появился Павел. К моему удивлению, на его лице играла ликующая улыбка, впрочем, я даже и не подозревал, что удивляться было еще рано.

– Мы напали на след банды предателей, которая в последнее время причиняла нам столько беспокойств. – Павел сделал многозначительную паузу, а затем добавил: – Не без вашей помощи.

Его вызывающие манеры разозлили меня.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил я, обуреваемый недобрыми предчувствиями. И эти предчувствия оправдались вполне.

В руке Павла появился знакомый медальон, и душу мою охватила тревога.

– Девушка, – голос офицера рассек воздух подобно стальному пруту, – которая вчера была у вас. Она ведь созналась в своих преступлениях. Почему вы не передали ее в руки страже?

Я изо всех сил старался сдерживаться и вместо жестких слов, которые так и просились на мой язык, почти спокойным голосом осведомился:

– Где она?

Павел понял, что я не собираюсь оправдываться перед ним за свой поступок.

– В дворцовой темнице, – зло усмехнувшись, произнес он. – Есть основания полагать, что она действовала не в одиночку. У нее наверняка есть сообщники и сторонники в городе.

– Что ж, если ты полагаешь, что она виновна, – сложив пальцы лодочкой, проговорил я. – То, наверное, собрал и необходимые доказательства.

Улыбка Павла стала еще омерзительнее.

– Доказательства будут. Она все расскажет. Даже если для этого придется применить крайние меры.

Мысль о том, что Феофано будут пытать, вызвала во мне лютый гнев.

– Ты заходишь слишком далеко, таксиарх[22]! – выкрикнул я. – Я не допущу пыток!

Павел склонил голову в знак покорности.

– Как вам будет угодно, господин, – промолвил офицер все с той же отвратительной улыбкой. – Но есть и другие способы узнать правду. Поверьте, у моих людей в этом деле достаточно опыта.

Павел взглянул мне прямо в глаза.

– Так или иначе, справедливость восторжествует.

– Да будет так, – отозвался я. Мне уже стало ясно, кому на самом деле служит этот человек.

«Будь осторожен, кто-то из местных вельмож или стражи информирует Феодора о каждом твоем шаге», – предупреждал меня Николай Граитца. Жаль, тогда я не внял его словам.

– Можно взглянуть на узницу? – спросил я, у офицера.

Павел скривил лицо, всем своим видом показывал, что не желает этой встречи. Но воспрепятствовать мне он не мог.

– Конечно, – поколебавшись, произнес воин. – Как пожелаете. Надеюсь, у вас нет дурных намерений…

Я резко взглянул на Павла и тот замолчал, не докончив фразу.

Вместе с ним и еще несколькими стражниками, мы спустились в подземные казематы дворца. Наполнявшая воздух сырость отдавала гниением, а неприятный, цепкий холод пробирал до самых костей. Я почувствовал, как тело мое сотрясает мелкая дрожь, вызванная, впрочем, отнюдь не прохладой подземелья, а ожиданием предстоящей встречи.

Я боялся за Феофано, в ужасе представляя, каким издевательствам могли ее подвергать все эти часы. И если только мои опасения подтвердятся, я знал, что не смогу удержать себя в руках.

Следуя за своими провожатыми, я дошел примерно до середины плавно спускающегося вниз коридора. Здесь Павел остановился и приказал одному из гвардейцев отворить дверь. Зазвенели ключи, послышался ржавый скрежет и вскоре перед нами открылось утопающее в темноте пространство темницы.

Оставив своих людей снаружи, Павел вошел внутрь, указывая мне следовать за ним. Я переступил порог темницы, ожидая, увидеть здесь свою несчастную возлюбленную. Но когда свет факела осветил влажные стены каменного мешка, мой спутник вдруг застыл в недоумении, а я, быстро сообразив в чем дело, облегченно вздохнул.

Темница оказалась пуста.

– Твоя служба у меня окончена, – бросил я растерянному Павлу и двинулся прочь из этого мрачного места.

* * *

Прошла неделя.

Война уже бушевала на территорию Пелопоннеса и медленно приближалась к Мистре.

Константин Палеолог, собрав остатки своих войск, укрепился в Гексамилионе – древнем укреплении, надежно защищавшим узкий Коринфский перешеек. Здесь к нему присоединился и его брат, Фома.

Вскоре после этого, утром 27 сентября, перед стеной появился султан со всем своим неисчислимым воинством. Уверенный в собственных силах, Мурад сразу же пошел на штурм. Завязалась жестокая битва, которая, однако, не принесла туркам успеха.

Воспользовавшись передышкой, Константин Палеолог отправил к султану гонца с предложением мира. Однако раздраженный неудачей Мурад не стал даже слушать посланника и потребовал от Константина немедленно сложить оружие и собственноручно разрушить стену. Предводитель ромеев не мог пойти на это и бой продолжился вновь. Впрочем, силы турок быстро истощились и Мураду пришлось отступить, чтобы дать своему войску время на передышку.

Спустя несколько дней османы получили свежие подкрепления, а также камнеметные машины и пушки. Тогда султан приказал атаковать Гексамилион по всей его длине, не давая защитникам ни секунды отдыха.

Константин Палеолог и его командиры успешно отражали все атаки турецких аскеров, которые каждый раз отступали с большими потерями. Но и силы греков постепенно иссякали. Днем они сражались с султанскими ордами, а вечером восстанавливали разрушенные участки укреплений.

Через пять дней бесконечных обстрелов и непрерывных боев Мурад решился на последний штурм. Все силы турецкой армии бросились в образовавшиеся проломы. Греки встретили