Спаси меня - Мэннинг Сарра

Он прошагал в кухню, схватил Мэри в объятья и погладил по волосам.

– Все будет хорошо.

– Испортила, – пропищала Мэри.

– Ничего она не испортила, – Роуэн присела и начала собирать крупные осколки.

– Сейдж, принеси, пожалуйста, газету.

– Я не хотела кричать, – объяснила Сейдж, – просто ты делаешь из мухи слона. Ничего не испорчено.

– Только теперь у нас нет пикалилли, – сказал Уилл, чтобы разрядить обстановку.

Кто-то тихонько засмеялся.

– Не выдумывай. В кладовке еще три банки, – сказала Мэри, осторожно высвободившись из объятий мужа и прижав руки к разгоряченному лицу.

Сейдж с Роуэн собрали осколки, Ян отправился наверх принимать душ и переодеваться. Запищал таймер: пришло время доставать из духовки семикилограммовую индейку.

Марго сидела за столом, закусив губу. От ужаса ситуации не спасало даже ее умение сходиться с незнакомыми людьми. Мэри покачала головой, ее глаза наполнились слезами.

– Что ты о нас подумаешь, Марго? Мне так стыдно, – дрожащим голосом произнесла она.

Хоть бы Флора ворвалась и разрядила обстановку, но собака беззаботно носилась по саду с Алексом и мальчишками, которые, слава богу, пропустили все самое интересное.

– Вам нечего стыдиться, – неловко улыбнулась Марго. – Знаете, я обычно провожу Рождество с друзьями, и это по-своему неплохо. Но семейный праздник гораздо лучше, а идеальное Рождество в кругу семьи не может обойтись без славной ссоры.

– Очень мило с твоей стороны так говорить, ты добрая девушка, и все же я в отчаянии, – сказала Мэри и вновь заплакала.

Уилл, Роуэн и Сейдж обменялись беспомощными взглядами. Мэри всегда сияла, как ясное солнышко, но, если ее что-то выбивало из колеи, она долго не могла успокоиться.

– Так не годится, – сказала Марго и обняла Мэри, прижавшую к лицу кухонное полотенце. – Несмотря на то что я никогда не знала своих бабушку и дедушку, история, как однажды на Рождество моя бабушка вышла из себя и надела дедушке на голову миску с хлебным соусом, стала семейной легендой. По сравнению с этим блюдо с креветками и банка пикалилли – сущие пустяки. Пойдемте, поможем Уиллу с индейкой.

– Ты всегда умеешь найти нужные слова. Как тебе удается? – спросил Уилл, когда вез Марго домой.

Она выпила слишком много джин-тоника (Ян перестарался с джином), чтобы добраться домой самостоятельно. Да Уилл бы ее и не отпустил. Кроме того, она теперь стала счастливой обладательницей портрета Флоры в рождественском венке – заключенного в раму и довольно громоздкого. В качестве ответного подарка Марго преподнесла ему ярко-синие носки с изображением Флоры, которые он не надел бы ни за какие коврижки, но ведь важен не подарок, а внимание.

Рождество оказалось совсем не испорченным, а очень даже славным. Хотя Уилл опасался напряженной атмосферы за столом, все прошло весело и душевно. Когда настало время взрывать хлопушки, Марго потребовала, чтобы все надели бумажные короны – обычно они этого не делали. Она вела себя, как член семьи. Посмеивалась над глупыми шутками, давилась брюссельской капустой, которую не любила даже Мэри, и с азартом играла в шарады.

Они ушли, когда Флора, одетая в маечку с надписью «Бабушкина радость», уснула у Мэри на руках и не могла устроить сцену.

Обдумывая вопрос, Марго зевнула.

– Я не то чтобы умею найти нужные слова, – решила она. – Просто стараюсь говорить людям приятное. Этому легко научиться, когда тебе всего восемнадцать, и у тебя никого нет.

– Что-то я не заметил, – расхрабрившись, сказал Уилл, которому казалось, что Марго гораздо чаще старается вывести его из себя. Подробными сообщениями с пунктами и указаниями, что он должен делать.

– Это не означает, что я позволю сесть себе на шею, – слегка заплетающимся голосом сказала Марго. – Просто бывает полезно поставить себя на место другого человека и подумать, что бы он хотел услышать.

– Ты гораздо лучше меня.

Уилл, как всегда, не прикоснувшийся к спиртному, не понимал, почему так откровенничает с этой женщиной, уже не чужой и даже не просто знакомой, хотя он пока не мог назвать ее своим другом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Марго долго молчала – очевидно, мысленно перебирала его плохие и хорошие качества, и наконец огласила вердикт.

– Не такой уж ты плохой. Думаю, могу даже пригласить тебя на домашнюю новогоднюю вечеринку. Если у тебя нет других планов.

Он никуда не собирался. Несмотря на данное Роланду обещание налаживать эмоциональные связи за пределами семьи, он не продвинулся дальше загрузки приложения для знакомств и легкого флирта с Сунитой, красивой соседкой, которая здоровалась с ним прерывающимся от волнения голосом (а может, у нее астма?). В канун Нового года он ничего не планировал, разве что помочь матери и Яну, которые вызвались посидеть с близнецами.

– Наверное, я смогу, – сказал он.

Они как раз подъехали к дому Марго.

– Все будет готово с одиннадцати утра, так что приходи в любое время, когда удобно, – пояснила Марго, пытаясь освободиться от ремня безопасности. – Извини, у меня обе руки левые.

– Давай, помогу, – сказал Уилл.

Их руки столкнулись в темноте. У нее были очень теплые пальцы. Хотя они соприкасались не в первый раз – передавая поводок, кулечки с лакомствами, пустые и полные собачьи пакеты, Уилла впервые бросило в жар.

Он не знал, почувствовала ли то же самое Марго – она тяжело вздохнула и убрала руку. Он долго возился с ремнем и наконец расстегнул застежку. Марго осталась на месте.

– И в воскресенье все равно передача собаки, – вспомнила она.

Да, все как обычно – деловые отношения. Только ради Флоры.

– Хорошо, что хоть на тренировку не надо идти. Даже у Джима каникулы.

– Награда за примерное поведение, хотя Флора не знает, что это такое, – сказала Марго.

Уилл был готов сидеть в уютной машине вечно, так хотелось ему продлить теплое чувство, родившееся за проведенный вместе рождественский день.

– Кстати, не хотела поднимать этот вопрос при Мэри, но я в шоке от количества человеческой еды, которую съела Флора только за сегодняшний день.

Открыть дверцу удалось гораздо быстрее, чем расстегнуть ремень, и холодный ночной воздух, ворвавшийся в уютное гнездышко, разрушил все волшебство. Оно ушло. Улетучилось.

– Мэри дает Флоре только немного мяса и овощей, – сказал Уилл, выходя из машины. – Это не смертельно.

– Три печеные картофелины, – заметила Марго. – И мне пришлось сказать Мэри, что шоколад и изюм – для собак яд.

– Ты сказала это чрезвычайно дипломатично, и я бесконечно тебе благодарен.

Доставая с заднего сиденья портрет Флоры, Уилл закатил глаза и тут же почувствовал себя виноватым.

– Спасибо за сегодняшний день.

– Это я должна тебя благодарить, – покачала головой Марго.

– А что касается мамы…

Легче было перевести разговор на Мэри, чем объяснять вещи, о которых он говорил до сих пор только психотерапевту.

– Все нормально, – успокоила его Марго. – Мне очень понравилось Рождество с твоей семьей. Оно точно войдет в мою личную десятку лучших.

Уилл улыбнулся: она была совершенно невозможной и все-таки очень доброй, а ее глаза, в которых отражались натянутые между фонарями гирлянды, сияли, как звезды.

– Ну вот, ты опять нашла правильные слова.

– Это моя суперспособность, – пожала плечами Марго.

В этот раз, когда она прикоснулась губами к его щеке, Уилл не ощутил никакой неловкости.

23

Марго

Марго никогда не рожала, но подруги, успевшие совершить этот подвиг не единожды, после первого раза клялись и божились, что ни за какие коврижки не согласятся на второго, а то и третьего ребенка.

– Это коварная уловка природы, иначе на свете было бы очень много единственных детей, – говорила через четыре месяца после рождения малыша Берти Сара, которая все еще не могла сидеть без специальной подушки-бублика.

Примерно такие же чувства испытывала Марго по отношению к своей новогодней вечеринке. С первого января приблизительно до тридцать первого марта она клялась, что больше никогда не взвалит на себя столь титанический труд.