Я спас ссср! том iv (СИ) - Вязовский Алексей

– Слышал, ты жениться собрался?

– Собрался. Чего время терять, уведут еще.

– Виктория девушка серьезная, одобряю… А заявление на комнату в семейном корпусе вы написали уже? – забеспокоился сердобольный Степан Николаевич – Срочно пишите! Пока еще места свободные есть.

– Да, у нас вроде есть, где жить. Пока не гонят – и тут же перевожу разговор на интересующую меня тему – А что я слышал, у нас на курсе неожиданное пополнение случилось?

– Ты про Пилецкого что ли?

– Ну, да. Что за парень?

Куратор молчит некоторое время, видимо обдумывая свой ответ. И это настораживает меня еще больше. Обычно у Степана Николаевича все ребята поголовно хорошие. Единственным, кого он на моей памяти откровенно не жаловал, был Петров, как это ни странно. И чутье отставного старшину в тот раз не подвело.

– Не знаю, что тебе сказать про него… – наконец чешет затылок куратор – вроде правильный паренек. И спортсмен, и активист, и с посещаемостью за прошедший месяц полный порядок. А там, кто его знает…

«Вроде» и «кто его знает» из уст Степана Николаевича звучит практически как призыв быть поосторожнее с этим «пареньком». Неужели наша заноза Юлька права? Ладно, не буду больше мучить мужика своими вопросами. Смотрю на часы, спохватываюсь и благодарю его за чай. На очереди у меня Заславский.

Ян Николаевич встречает меня радушно, на мою попытку вручить ему свежий номер журнала, машет рукой и кивает на свой экземпляр, страницы которого заложены карандашом.

– Опоздал, Русин. Я уже половину номера прочел. Интересный журнал у вас получился. И актуальный!

Ага… Это явно работа Марк Наумовича. Наверное, Лева с утра успел от него журнал Заславскому передать.

– Ну, как? – замираю я в ожидании оценки Заславского.

– Очень даже прилично. Особенно для студентов.

Я выдыхаю и расплываюсь в улыбке. Похвала от нашего декана дорогого стоит. Он миндальничать не станет, всю правду в глаза скажет, и никакие недочеты от его острого взгляда не укроются.

– Алексей, но первый номер – это только начало. Главное теперь – заявленную планку удержать.

– Мы это и сами понимаем.

– Понимать мало. Придется постараться, чтобы занять достойное место среди других московских журналов. А в этом уже и авторитет Аджубея не поможет, если сами не будете жилы рвать. Марк Наумович, конечно, зубр в журналистике, но журнал – работа командная, это тебе не романы в одиночку по ночам писать.

– А что про статьи скажете?

– Я еще до конца журнал не прочитал, но скажу сразу – Лесневская и Быкова меня порадовали. Из девушек крепкие журналисты получатся. Лесневская вообще очень смело пишет, не боится высказывать свое мнение и отстаивать его. Молодец Юля! Ей по плечу и на более серьезные темы, не ограничивайте ее рамками культуры и спорта. Из Кузнецова хороший фоторепортер получился, чувствуется, у него это в крови. Про Когана младшего и Антонину пока говорить не готов, но от Левы жду большего. Ты же пока вне конкуренции, я и твои статьи из Японии в «Известиях» с удовольствием читал. А вообще, вам нужно срочно привлекать в журнал свежие силы, на одних своих плечах вы такую махину не вытянете.

– Уже привлекаем. Во второй номер пойдет статья про ЛГУ Антона Пилецкого.

– Это того, который к нам из Ленинграда перевелся?

– Да. Я, правда, сам еще с ним не успел познакомиться…

– Когда ж тебе! – смеется Заславский – Ты, то романы пишешь, то в Японии с американскими расистами сражаешься, то в Кремле заговорщиков разоблачаешь. Уже и в тюрьме на Лубянке успел побывать.

– А разве настоящий журналист не должен на своей шкуре все попробовать? Вон Федин – и в Гражданской войне участвовал, и специальным корреспондентом на Нюрнбергском процессе был.

– Да, Константин Александрович у нас везде побывать успел – усмехается декан и тут же переходит на серьезный тон – И что теперь с учебой?

– Пришел как раз поговорить про нее. Ян Николаевич, можно мне экстерном зачеты и экзамены сдать?

– А осилишь? Ты же в новом семестре ни дня не учился.

Я скромно киваю. Можно подумать, у меня выбор есть. Чувствую, сейчас такие события начнут разворачиваться, что не до лекций с семинарами мне будет.

– Ладно, что с тобой делать… – вздыхает декан и кладет передо мной чистый лист бумаги – пиши заявление. Сразу же его и подпишу, чтобы тебе лишний раз не приходить. И ребятам своим передай: пусть зайдут.

Достаю ручку, пододвигаю лист поближе.

– Ян Николаевич, а что с товарищем Краськовой делать будем? Грех ведь такой случай упускать.

– Что-то конкретное предлагаешь? – заинтересованно щурится декан.

– А давайте сделаем так. Вызовете ее к себе и сообщите, что я приходил к вам по ее душу. Хочу, мол, на нее в суд подать за клевету, показывал вам ее донос в КГБ. Советовался, как лучше сделать – ограничится товарищеским судом в МГУ, или же сразу в народный районный суд заявление отнести.

– Думаешь, она испугается?

– Человек, который пишет тайные доносы, заведомо труслив. А теперь, когда я был приглашен на Пленум и на торжественный прием в Кремль, ситуация вообще в корне изменилась. К тому же у меня есть официальная бумага, что КГБ ко мне никаких претензий не имел, и не имеет. Скажите ей, что единственный способ для нее спасти свой партийный билет – это уйти тихо на пенсию. Иначе я добьюсь ее исключения из партии на основании решения суда.

– Хороший план. Но ты сам готов пойти до конца?

– Готов. Довольно она нашей кровушки попила.

– Ладно, давай попробуем – кивает Заславский и помечает себе что-то в ежедневнике.

Убрав в портфель подписанное деканом разрешение на досрочную сдачу сессии, прощаюсь с ним и отправляюсь к аудитории, где у нашего потока сейчас идет лекция. До звонка еще пять минут, я даже успеваю по-быстрому съесть бутерброд, который мне утром с собой выдала Вика. На столовую сегодня времени точно не хватит. Мое появление вызывает ажиотаж. Сокурсники окружают меня, интересуются здоровьем, спрашивают, когда будет вечер, посвященный первому номеру «Студенческого мира». Укоризненно смотрю на Леву с Димоном: растрепали уже?

– Да, ладно тебе! – улыбаются друзья – Добро наверху все-равно уже дали. Давай мы тебя лучше с Антоном познакомим, вон он у окна стоит, ждет, когда ты освободишься.

– Ну, давайте, знакомьте…

* * *

– Я Антон – подает мне руку высокий, симпатичный парень. Лицо у него с правильными, славянскими чертами, располагающая к себе улыбка, волосы темно-русые, слегка вьющиеся. И одет парень со вкусом – не в дешевый костюм, как многие здесь, а в брюки и модный джемпер, в вырезе которого виден воротник белой рубашки и галстук в тон джемперу. Фигура у Пилецкого не сказать, чтобы накачанная, но парень со спортом явно дружит, поджарый такой. Ростом он пониже нас с Кузнецом будет, но выше Левы. И некий столичный лоск в нем действительно чувствуется, тут Юлька права. Понятно, почему девушки от него млеют.

Мы с улыбкой рассматриваем друг друга, не разрывая нашего рукопожатия, и оно с каждой секундой становится все крепче, парень будто меряется со мной силой. Детский сад какой-то…

– Ты всем руки при знакомстве выкручиваешь? – вежливо интересуюсь я.

– Ой, извини! – притворно спохватывается он и быстро отпускает мою руку.

– Какими судьбами к нам в МГУ занесло?

– Отца по работе в Москву перевели, мать за ним поехала, ну, а мне тоже смысла не было одному в Питере оставаться.

– И кто у нас отец?

– Ответственный работник в Совмине. Мать косметолог, в Институте красоты работает.

Я усмехаюсь. Бедные девчонки! «Красавчег», мажор, да еще с такой полезной мамой. Вот покажите мне хоть одну женщину, которая была бы довольна своей внешностью и не хотела бы в ней что-нибудь поправить?

– Ну, и как тебе у нас, в первопрестольной?

– Интересно! В ЛГУ все больше на учебе зациклены, а у вас жизнь прямо ключом бьет.

– Ага… по голове – я окидываю его оценивающим взглядом – Ладно. Статью я твою прочитал, написано отлично. Пойдет в наш второй номер. Подпишем с тобой договор, выплатим гонорар за статью.