Том шестой. Выпуск II - Агата Кристи

– И меня, – сказал Эркюль Пуаро.

Он внимательно посмотрел на морщинистое лицо Альфреда Эдмундса. Сейчас оно было абсолютно равнодушным. Эркюль Пуаро не сомневался, что напал на верный след.

Глава 4

Старый адвокат

Мистер Калеб Джонатан жил в Эссексе. После учтивого обмена письмами Пуаро получил приглашение – почти королевское по форме и стилю – поужинать и остаться на ночь. Пожилой джентльмен был колоритной фигурой. После пресных блюд Джорджа Мейхью он подействовал на Пуаро словно стакан старого доброго портвейна.

Где-то около полуночи, смакуя выдержанный ароматный коньяк, мистер Джонатан разговорился. Он оценил дипломатичность Пуаро, который тактично удерживался от того, чтобы подгонять его, и теперь счел, что настало время обсудить тему семьи Крейл.

– Наша фирма обслуживала много поколений этой семьи. Я знал Эмиаса Крейла и его отца, Ричарда Крейла, помню даже Эноха Крейла – деда. Все предки Эмиаса – помещики, которые больше занимались лошадьми, чем человеческими созданиями. Прекрасно ездили верхом, любили женщин и не очень интересовались искусством и политикой. Они пренебрегали политикой. Только жена Ричарда Крейла была полна идей. В ней их было больше, чем здравого смысла. Она имела поэтические и музыкальные способности и неплохо играла на арфе. Немного болезненная, она все же казалась прекрасной, когда лежала на своей софе; была поклонницей Кингсли,[1] поэтому и назвала своего сына Эмиасом. Отец, правда, кривился – он считал это имя комичным, но смирился. Эмиас Крейл получил в полной мере двойную наследственность. От своей матери унаследовал артистический вкус, а от отца – силу, чувство собственника и безжалостный эгоизм. В семье Крейл все были эгоистами. Ни за что на свете ни один из них не допустил бы иной точки зрения, кроме собственной.

Постукивая пальцами по подлокотнику кресла, старый Джонатан пристально посмотрел на Пуаро.

– Вы меня поправьте, если я ошибаюсь, мсье Пуаро. Мне кажется, вас интересует психология действующих лиц, если можно так выразиться.

Пуаро ответил:

– Это именно то, что составляет для меня наибольший интерес во всех случаях, которые я расследовал.

– Понимаю. Так сказать, стремитесь войти в шкуру подозреваемого. Превосходно! Наша фирма обычно никогда не имела клиентов из преступного мира. Мы не были бы в состоянии вести дело миссис Крейл, даже если бы профессиональная этика и позволяла это. Зато фирма Мейхью была подходящей. Они наняли Деплича, доказав этим самым в некоторой степени отсутствие фантазии. Деплич был чрезвычайно дорогим и излишне драматичным! Им не хватило сообразительности разобраться в том, что Кэролайн Крейл никогда не будет играть роль в стиле Деплича. Кэролайн не была романтической героиней.

– А какой же она была, хотел бы я знать? – спросил Пуаро.

– То есть как она дошла до такого поступка? Это вопрос по существу. Я знал ее, видите ли, до замужества. Звали ее Кэролайн Спелдинг. Это было порывистое, несчастное создание. Мать ее осталась смолоду вдовой, и Кэролайн очень ее любила. Потом мать вторично вышла замуж, родился еще один ребенок. Это слишком грустно…

– Кэролайн ревновала?

– Чрезвычайно! Тогда и произошел печальной памяти несчастный случай. Бедный ребенок, она впоследствии горько раскаивалась в содеянном. Но, как вы знаете, мсье Пуаро, такие вещи порой случаются, когда человек не способен сдержаться. С возрастом это проходит.

– Что же случилось? – спросил Пуаро.

– Кэролайн ударила свою маленькую сестру по голове пресс-папье. Девочка перестала видеть на один глаз, осталась изуродованной на всю жизнь. – Мистер Джонатан вздохнул, затем продолжал: – Представляете, какой эффект произвел бы на процессе вопрос об этом случае? – Он покачал головой. – Это создало бы впечатление, что Кэролайн имела импульсивный, не поддающийся контролю характер. Но это неправильно. Совсем неправильно!

Он помолчал и наконец решил рассказать обо всем, что знал:

– Кэролайн Спелдинг часто приезжала в Олдербери. Ричард Крейл хорошо к ней относился. Кэролайн была исполнена уважения к миссис Крейл и этим ей нравилась. Она подружилась с сестрой Эмиаса, Дианой Крейл. Филипп и Мередит Блейки – парни из соседнего поместья – часто приходили в Олдербери. Филипп всегда смахивал на маленького бессовестного бесенка, жадного к деньгам. Должен признаться, что этот мальчик мне всегда был неприятен. Но мне сказали, что он хороший рассказчик анекдотов и имеет репутацию преданного друга. Мередит был человеком, которого в мое время называли чудаком. Ему нравились растения и бабочки, нравилось наблюдать за птицами и зверями. Изучение природы, как это теперь называется. Что и говорить, то молодое поколение вызывало разочарование у родителей. Ни один из них не увлекался охотой, верховой ездой, рыбной ловлей. Мередит считал, что лучше наблюдать за животными, нежели стрелять в них. Филипп стремился жить в городе. Он взялся за свое ремесло – делать деньги. Диана вышла замуж за отставного офицера, демобилизованного после войны. А Эмиас – здоровый, красивый и мужественный – вырос и стал ни больше ни меньше – художником! Мне кажется, что Ричард Крейл умер от разочарования.

Между тем Эмиас женился на Кэролайн Спелдинг. Они постоянно ссорились, бранились, но все-таки это был брак по любви. Молодожены безумно любили друг друга. И это чувство сохранилось надолго, хотя Эмиас, как и все из его семьи, был законченным эгоистом. Он любил Кэролайн, она была ему дорога, но он с ней никогда не считался. Он делал только то, что ему хотелось. По-моему, он любил ее настолько, насколько мог. Ее место в его душе было вторым после искусства. Живопись стояла на первом плане. Я уверен, ни одной женщине не было дано потеснить искусство в его сердце. С ним случались приключения, которые служили ему стимулом, но он все бросал, когда надоедало. Эмиас не был сентиментальным или романтическим, но и не жил только чувствами. Единственная женщина, которая когда-либо что-то для него значила, – это его собственная жена. И она, зная об этом, многое ему прощала. Эмиас пускался в погоню за любовными приключениями, а потом возвращался к ней снова, с новой картиной, которая его оправдывала. Все это так бы и продолжалось, если бы не Эльза Гриер… – Мистер Джонатан покачал головой.

– А что с Эльзой Гриер? – спросил Пуаро.

Мистер Джонатан дал совершенно неожиданный ответ:

– Бедный ребенок! Бедный ребенок!

– Вы так считаете? Таковы ваши чувства по отношению к ней?

– Возможно, потому что я уже стар, но я, мсье Пуаро, нахожу в беззащитности молодости кое-что такое, что доводит меня до слез. Молодость так уязвима… Она жестока, но в то же время не уверена в себе, великодушна и одновременно требовательна.

Он поднялся, подошел к книжному шкафу, взял с полки книгу, полистал ее и громко прочел:

«Еще два слова. Если ты, Ромео,Решил на мне жениться не шутя,Дай завтра знать, когда и где венчанье.С утра к тебе придет мой человекУзнать на этот счет твое решенье.Я все добро сложу к твоим ногамИ за тобой последую повсюду».[2]

Устами Джульетты говорят любовь и молодость. Безудержно откровенно, без так называемого девичьего целомудрия. Это – смелость, настойчивость, безжалостная сила молодости. Шекспир хорошо знал ее, эту молодость. Джульетта избрала Ромео, Дездемона жаждет Отелло. У молодых нет сомнений, нет страха, нет ложной гордости.

Пуаро проговорил задумчиво:

– Выходит, по-вашему, Эльза Гриер говорила словами Джульетты?

– Да, она была ребенком. Избалована судьбой, молода, красива, богата. Она нашла себе друга и жаждала его. Это был не юный Ромео, а художник средних лет, женатый. Для Эльзы не существовало какого бы то ни было кодекса, который мог бы остановить ее. Ее кредо было созвучно современному девизу: «Берите все, что хотите! Мы живем только раз!»

Джонатан вздохнул, откинулся на спинку кресла и снова начал постукивать пальцами по подлокотнику.

– Хищная Джульетта! Молодая, безжалостная, но страшно уязвимая, она поставила под удар все. Видно, она надеялась выиграть, но в последний миг на сцену вышла смерть. И тогда живая, несдержанная Эльза умерла, оставив вместо себя мстительную, холодную, жестокую женщину, которая всей душой ненавидела ту, рука которой перечеркнула все ее надежды…

Он сменил тон.

– Да, да! Извините меня за такой переход к мелодраме. Молодая женщина с жестокими и примитивными взглядами на жизнь. Вообще персонаж неинтересный: посредственная девушка, которая ищет героя, чтобы поставить его на незанятый пьедестал.

Пуаро сказал:

– Если бы Эмиас Крейл не был знаменитым художником…