Монарх от Бога - Александр Антонов

- Сказано от души, - согласился патриарх и обратился к царю Симеону: - Теперь ты слышал, сын мой, какое величание тебя ждёт? Так не пора ли за дело. Завтра утром исполним обряд Святой Софии. Всех жду с рассветом.

В душе Симеона в эти мгновения бушевало одно чувство - честолюбие. Всё прочее улетучилось. Он возрадовался, что в европейском мире прозвучит наряду с императорами Рима и Константинополя и его имя - императора великой Болгарии. Стоило воевать с Византией за это? Он оставался верен своему задиристому духу. Теперь же пришло время пойти на уступки, на мир. Но Симеон умел быть предельно осторожным.

- Предки мои были простые крестьяне. На царство первым встал мой дед. Он говорил мне: хочешь съесть яичко, наберись терпения, когда курочка снесёт. Потому говорю: пишите грамоту о мире. Я подпишу её, как только вознесут на мою голову императорскую корону.

- А красные сапоги тебе не нужны, государь? - спросил Лакапин.

- В жёлтых быть болгарскому императору, - ответил царь Симеон.

Время было уже позднее, наступила ночь. У всех за спиной был долгий и тяжёлый день с треволнениями. Первым встал патриарх.

- Пора и на покой, дети мои, - сказал он. - Завтра жду вас в храме Святой Софии до утренней трапезы.

Все согласились с патриархом, что надо идти спать. Лишь царевич Пётр осмелился пересесть со своего места рядом с будущей царицей, и они о чём-то говорили и порой смеялись. Но Лакапин извинился перед царевичем, взял внучку за руку и увёл её.

Перед утренней трапезой, когда собрались многие сановники, придворные, император донёс до них весть о том, что с Болгарией заключается мир и что он зовёт всех с собой в Святую Софию.

- С трапезой придётся подождать. До неё патриарх Николай возложит на голову царя Симеона императорскую корону Болгарии. Идёте же чествовать императора дружественной нам державы.

В зале поднялся говор. Для всех это было полной неожиданностью. Однако голоса звучали добродушно, никто не осуждал ни патриарха, ни императора, только логофет дворца Таврион заметил:

- Дай-то Бог, чтобы болгары о нашей дружбе всегда помнили.

На этот раз в Святую Софию шли так, словно бы на большой праздник. Патриарх прислал на двор Магнавра мужской хор. Под его пение вышли из дворца Багрянородный, Зоя-августа, царь Симеон, великий доместик Лакапин и многие сановники во главе с Таврионом. Так получилось, что и царевич Пётр оказался в толпе придворных. Он шёл, держа за руку семилетнюю Марию. Когда это увидел отец Петра, то улыбнулся и покачал головой.

- Ну и хитры ромеи, даже сыну моему голову заморочили, - поделился он своим удивлением с Ботевым.

Однако в Святую Софию царь Симеон шёл охотно. Он знал, что его ждёт, верил, что всё так и будет, как обещали.

В книге «История церкви» протоиерея Валентина Асмуса сказано: «Симеон получил от патриарха императорскую корону и обещание», что со временем малолетний Константин VII Багрянородный женится на дочери царя Симеона». Всё было исполнено, как пишет историк церкви. Одного не случилось: Константин не женился на дочери царя Симеона. Вмешались силы, которые не позволили ему сделать это. Он влюбился в другую девушку и проявил твёрдость характера, чтобы рука возлюбленной досталась ему. Но это произошло позже.

Хор певчих привёл императорскую свиту к Святой Софии. На паперти Багрянородного и Симеона встретил патриарх Николай. Он осенил их крестом и повёл в храм. Царь Симеон вошёл в собор с широко распахнутыми глазами и раскрытым ртом. Удивлению его не было предела. Он почувствовал себя в этом огромном храме маленьким и слабым человеком. «Словно дитя», - сказал он потом. Но величие храма и его пространства медленно и упорно возносили христианскую душу царя под купол, и он рос, ощущал себя колоссом, способным двинуть горы. Эту силу ему придавала мысль о том, что он примет императорскую корону в творении великого императора Юстиниана. Что ж, в своё время этому императору было чем гордиться. Он нашёл лучших в мире архитекторов Ацфимия и Исидора Мителского, которые и построили самый великолепный храм всех эпох.

Любуясь собором, слушая божественное пение, царь Симеон приобщился душой к прекрасному. Он забыл о войнах, о том, что в полдня пути от Константинополя, в степи стоит его почти стотысячное войско. Он пришёл в себя только тогда, когда обряд коронования завершился и под мощное пение хора святейший патриарх Николай возложил на его голову императорскую корону.

- Господи, хвала тебе за то, что вознёс меня на императорский престол! - воскликнул Симеон и в порыве благодарности поцеловал патриарху руку.

Потом он обнял Багрянородного и приник к руке Зои-августы, подумав при этом, что если бы он был язычником, то посватался бы к ней, вдове-императрице. «Да уж куда тут, коль христианин. К тому же и царица у меня хороша», - прокатилось в голове Симеона.

Провожали императора к войску после обильного застолья во дворце. Симеон на радостях даже выпил лишнего. Захмелев, он говорил царевичу Петру:

- Ты, сынок, не оставь меня здесь. В Софию нам надо спешить, к матушке.

Император Симеон, его сын Пётр и воеводы Ботев и Стоянов покинули Магнавр. Их проводили только до дворцовых ворот. Там к ним присоединился патриарх Николай, сидевший всё в той же малой колеснице, в которую была впряжена пара белых кобылиц. Скоро кортеж, сопровождаемый сотней воинов, примчал к войску и пастве, уже гостившей среди болгарских ратников.

В апрельский предвечерний час болгарское войско пустилось в обратный путь к своим рубежам. А крестный ход с пением молитв и псалмов вернулся в Константинополь. Византия приступила к мирным годам жизни.

Глава десятая. ПЕРВОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ БАГРЯНОРОДНОГО

Эдикт Константина Багрянородного об отстранении командующего сухопутной армией Льва Фоки наконец возымел своё действие. Великий доместик нашёл ему достойную замену. В его же армии вырос талантливый полководец двадцатипятилетний Иоанн Куркуй. Позже его назовут гениальным армянским полководцем, и в хрониках по этому поводу будет записано: «Иоанн Куркуй в течение 22 лет (920-942 гг.) взял более тысячи крепостей и отодвинул границу империи от реки Галиса до Евфрата и Тигра». Он совершил много других подвигов.

А пока Роман Лакапин вызвал из азиатской армии Иоанна Куркуя и представил его императору Багрянородному. Была долгая беседа, во время которой Иоанн понравился Багрянородному, и император своим указом утвердил его командующим азиатской сухопутной армией. И пришла пора выезжать к армии и принимать её от Льва Фоки. Роман Лакапин и Иоанн Куркуй во главе тысячи воинов отправились в город Анкиру, где был штаб армии.

Встретившись с бывшим сторонником императора Александра и пособником Константина Дуки, Львом Фокой, Роман Лакапин предложил ему полюбовное решение его противостояния императорской власти. Лакапин помнил наказ Константина Багрянородного. Провожая Романа в Малую Азию, император сказал:

- Будь к Льву Фоке великодушен. Его заслуги перед империей значительны и превышают ошибки. Сколько лет он сдерживал грозные силы арабского халифата! Скажи, что я назначаю ему достойную пенсию и дарую имения, где он пожелает.

Всё произошло так, как посоветовал император. Лакапин и Куркуй нашли Льва Фоку в штабе армии. Это был гордый и независимый полководец, ещё крепкий, несмотря на преклонный возраст. Встретил он посланцев императора достойно, но вначале сказал правду, даже выразил некоторое неудовольствие:

- Был я когда-то в обиде на тебя, великий доместик Лакапин. Но знаю, что за минувшие годы ты не посрамил чести империи. Теперь обида моя схлынула и я готов выслушать тебя и узнать волю императора.

Тонкий политик Лакапин ответил с доброй улыбкой:

- Тогда было смутное и тяжёлое время. Но юный император по нашему совету не принял против тебя крутых мер. Ты ведь тоже был в чём-то неправ. Теперь всё позади. Империя здравствует, и тебе предоставляется возможность отдохнуть от ратных дел.

- Ладно, пока не будем гнать коней. Вам надо отдохнуть с дороги, помыться в бане. Потом я сдам воинов, имущество и вы скажете о том, что уготовила мне судьба.

Роману Лакапину показалось, что Льва Фоку ничто не волновало в своей будущей судьбе, он принял свою отставку как должное.

- Передай Багрянородному, что я им доволен. Спасибо за пенсию.

- Так и передам, - ответил Лакапин.

- А имения мне не надо. У меня всё есть в Фессалонике. Там семья, дети, жена.

Спустя две недели великий доместик вернулся в Константинополь и пришёл к императору с докладом о своей поездке в азиатскую армию. Всё уложилось в двух фразах.

- Мы съездили благополучно, и Иоанн Куркуй принял армию. Лев Фока отплыл в Фессалонику к семье.

- Вот и слава Богу, - отметил Багрянородный. - Но ты не теряй связи с Куркуем, помогай ему. А я хочу поставить тебя в известность, что собираюсь в путешествие.