Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник) - Андрей Константинов

Открыла первую лежащую сверху методичку и, собравшись с мыслями, начала сеанс теоретического перевоплощения из оперуполномоченного криминальной милиции в ассистента кафедры природопользования Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого:

«…Рекой называется естественный водный поток, текущий по одному и тому же месту (руслу) постоянно или с перерывами на сухой сезон (пересыхающие реки). Место, с которого появляется постоянное течение воды в русле, – исток, в большинстве случаев можно определить только условно. Истоком реки часто являются родник, болото, озеро или ледник, если река образуется путем слияния двух меньших рек, то место их слияния является началом этой реки, однако за исток следует принимать исток более длинной из слившихся рек… Уф-ф! Тоска зелёная! Вернее, голубая и мокрая».

Ленинградская обл.,

пос. Сиверская,

4 июля 2009 года,

суббота, 13:35

Этот выходной для подавляющего большинства населения день глава МО «Сиверское городское поселение» Александр Александрович Чугайнов проводил на своём рабочем месте. Так сказать, бдил не покладая рук. И сей трудовой порыв можно было только приветствовать, если бы в данный момент шаловливые ручонки Сан Саныча не водили компьютерной «мышкой» по страничкам весьма фривольного сайта для взрослых. Этим занятием он занимался уже третий час и теперь явственно ощущал, что на смену голоду сексуальному постепенно приходит голод классический.

«А что, если при таких раскладах взять, да и завалиться к Анжелке? – посетила Чугайнова не лишенная оригинальности мысль. – Который день названивает, зазывает. Конечно, с утра опять вся спина будет исцарапана… И что за манеры такие – всякий раз во время оргазма вонзать свой маникюр в мужское мясо?.. Но зато холодильник у нее всегда под завязку. Администратор ресторана „Карэ“, расположенного не где-нибудь, а в здании Гатчинского дворца-музея – это вам не кот начихал!.. Блин, и чего это я сегодня такой сексуально озабоченный? Работать надо, а тут одни бабы на ум лезут… Еще и Гронского черти где-то носят. Предупреждал ведь, чтобы без опозданий! Вот вышибу под зад коленом из газеты! Ей-богу, вышибу!»

В дверь деликатно поскреблись, и Чугайнов заученным движением свернул окошко на мониторе – теперь экран радостно светился обоями рабочего стола, на котором желтели березы. Условно символизирующие родную муниципальную сторонку.

– Кто? – пробасил глава, и в кабинет просунулся тот самый, носимый чертями редактор газеты «Оредежские зори» Константин Павлович Гронский.

– Сан Саныч, можно?

– Нужно! Я тебе на сколько назначал?

– Извините, у меня машина сломалась.

– А мне насрать, что там у тебя сломалось. Ясно?

– Ясно, – покорно согласился редактор.

– Присаживайся. Читал? – Чугайнов ткнул пальцем в лежащую на столе газету. Гронский вгляделся и профессиональным взглядом распознал вёрстку «Тайного советника».

– Нет. Я бульварную прессу не читаю.

– Между прочим, зря. Иногда занимательные сюжетцы попадаются. Но хотя бы про то, что в наших краях маньяк завёлся, слыхал?

– Какой еще маньяк? – чуть напрягся газетчик.

Пухлые губы Александра Александровича скривились в досадливой ухмылке:

– Акула, блин, пера. Теперь я понимаю, чего тебя из Питера к нам занесло. В столицах такие тормоза исторически не приживаются… На, прочти. На третьей полосе.

Гронский послушно взял газету и принялся по диагонали изучать разрекламированный главой текст. Пока газетчик вникал, Чугайнов исподволь наблюдал за тем, как тот сосредоточенно шевелит своими тонкими, почти девичьими губами, и в какой-то момент поймал себя на мысли, что в облике журналиста есть нечто неприятно-педерастическое. Притом что именно такие вот красавчики отчего-то пользуются неизменным успехом у дамочек бальзаковского возраста. К числу последних принадлежала и его Анжела. Из ресторана «Карэ».

– Любопытно, – прокомментировал Гронский, откладывая газету. – Надо будет подумать: как это можно использовать?

– А хрена ли тут думать? Тут трясти надо!

– В каком смысле?

– Ну не в кривом же! Ты сам жаловался, что фактуры по студентам маловато. Так вот тебе фактура! Чуть ли не на территории базы местную девку – «спортсменку, комсомолку, просто красавицу» – изнасиловали и убили!

– Вообще-то от места, где ее нашли, до их базы километра полтора, если не больше, – скептически заметил газетчик.

– Блин, Гронский, я тебя сейчас сам лично изнасилую! – свирепея от журналистской непонятливости глава выбрался из-за стола и принялся нервно вышагивать по кабинету. – Какая на хрен разница?! «Полтора километра от базы!» А тебе, Гронский, такой термин литературный, как «гипербола» известен? Если нет, возьми в библиотеке словарь циклопедический, почитай на досуге! Тебе, как редактору муниципальной газеты, пользительно будет!

Выслушивая сию тираду, Константин Павлович сидел нахохлившись, в позе загнанного в угол. И такая поза вполне себе Чугайнова удовлетворила. Потому он немного успокоился, вернулся за свой стол и, вырвав из блокнота листок, черканул на нем размашистым начальственным почерком несколько цифр:

– Вот, это телефон свояка моего, – Сан Саныч протянул бумажку Гронскому. – Корякина Игоря Степановича. Знаешь такого?

– Из милиции, кажется?

– Когда кажется – креститься надо! «Из милиции»! Он, между прочим, замначальника нашего райотдела!.. Короче, позвонишь ему, скажешь: от меня. Он даст кое-какие подробности по этому делу. Ну и вообще, поговори с ним о росте преступности в летний период, профилактике правонарушений со стороны городской молодежи и так далее. Уразумел?

– Уразумел.

– Что ты уразумел? Давай записывай, если не в состоянии запомнить, – Гронский послушно достал блокнот. – В материале надо донести до читателя мэсседж о том, что некогда действительно учебная площадка превратилась в заурядную базу отдыха. С пьянками и дебошами. Что, дескать, никто не удивится, если выяснится, что и изнасилование местной девушки – дело рук подгулявшей питерской молодежи.

– Вы это серьезно? Да нас закроют в два счёта за такие ничем не обоснованные предположения!

– Тюфяк ты, Гронский! – досадливо поморщился глава. – Тебе не в журналистике, тебе бы счетоводом, в нарукавничках. В тихом месте, да с бабами предпенсионного возраста – вот это было бы для тебя самое то.

Здесь их взгляды неожиданно встретились, и Чугайнов невольно вздрогнул, отшатнувшись, – столько ненависти и чистой злобы читалось сейчас в карих глазах тюфяка-редактора.

– Ладно, иди и работай, – проворчал глава и уткнулся в монитор, сделав вид, что ему надо срочно поработать. – Когда у вас следующий выход?

– Седьмого числа.

– Вот и давай. Чтоб во вторник материал был! И чтоб на первой полосе!.. И учти, Гронский, на дворе времена стоят суровые, смутные: вашего брата, безработных редакторов-журналистов, ныне как грязи. Улавливаешь, на что намекаю? Вот и ладушки. Всё, свободен.

Константин Павлович, ссутулившись, молча удалился, и Чугайнов, тяжело выдохнув, полез в карман за платком. Чтобы убрать со своего ленинского лба мелкие капельки испарины. «Нет, но как посмотрел, подлец! У меня ажно мурашки по телу побежали!» – недовольно подумал глава и, подтянув к себе телефонный аппарат, принялся набирать домашний номер Анжелы….

Ленинградская обл.,

Киевское шоссе,

5 июля 2009 года,

воскресенье, 11:20

– …Теперь совсем близко. Километра два осталось, не больше, – пояснила Ольга. – Вон, за той синей остановкой надо свернуть налево.

– Раз надо, значит, повернем, – кивнул Мешок.

Через пару секунд они ушли с как всегда запруженного Киевского шоссе, свернув на вспомогательную грунтовку, уводящую в сосновый лес.

– Красотища-то какая! Сосны!

– Мне тоже нравится, когда в лесу одни сосны. Тихо, спокойно. Ходишь среди голых стволов, а ветра совсем нет – он где-то там, высоко, за зелёными шапками. А если приложить ухо к стволу сосны, то можно услышать, как она разговаривает. А ещё я очень люблю весной жевать сосновые свечечки.

– Зачем?

– Они такие ароматные! К тому же сосна – одно из древнейших на земле лекарственных растений.

– Из неё что? Типа таблетки делают?

– В Древнем Египте смола сосны входила в бальзамирующие составы. В Древних Греции и Риме её использовали при лечении простудных заболеваний. А на Руси было принято жевать смолу сосны для укрепления зубов и десен.

– Ну не знаю, – пожал плечами Мешок. – Я пока как-то не готов переходить на питание сосновыми свечками. И на самом деле, мне гораздо интереснее, как в этих местах с малиной? Знаете, Ольга, я с младых лет – фанатичный малиноман. Если не брать в расчет курево и алкоголь, конечно.