Испытание - Ольга Резниченко

Затяжное молчание. С вызовом уставился в глаза.

— Это всё из-за нее?

Удивленно вздернул бровью.

— Из-за кого? — попытка лгать.

— Из-за той калеки в больнице? Мария… Бронс? Верно?

Нервно отвел взгляд в сторону.

Отвернулся.

— И много еще знают?

— Дорогой мой мальчик, если знает де Голь, знают все.

— Я осторожен.

— Не сомневаюсь. Не сомневаюсь, что ты думаешь, что действуешь осторожно и правильно. Но ответь мне сейчас, только правдиво.

Разворот. Глаза в глаза.

— Ты же понимаешь, что как только все закончится, ты ее бросишь? Навсегда. Без права увидеть повторно. Даже невзначай. Иначе ей не жить.

— Понимаю.

— Ты на это пойдешь?

Нервно рассмеялся. Невольно потер лицо руками.

— А разве у меня есть выбор?

— Ты не ответил.

— Я сделаю все, чтобы больше с ней не встречаться. Доволен?

— Нет. Дай мне слово, что она исчезнет из твоей жизни навсегда, как и ты — из ее.

— А иначе?

— Неужели ты думаешь, что Виттория заступиться за тебя? Пойдет против всего Ордена? В конце концов, против самой Искьи?

— Я не настолько глуп, чтобы рассчитывать на чью-то помощь. Никогда не просил за себя, и не стану.

— Молю, не повторяй ошибки прошлого. Никто еще из Поверенных не был счастлив от своего глупого решения пойти против обета. Ни Федерико, ни Сиера, ни Леон, ни Маркус, ни Жоржия, ни Квель. Никто. И об этом нынче свидетельствует их прах. Помни, мальчик. Я желаю тебе лишь добро.

— Знаю.

— Да и твое состояние… Ты хоть даешь отчет риску, на который идешь? Еще несколько дней такого недомогания, и я сам прикончу тебя, чтобы не мучился.

— Осталось еще четыре раза — и я уеду на Искью.

— Надеюсь, успеешь.

— Успею.

— Личар не дремлет, как и тот, кто за ним стоит.

— Я тоже держу уши востро.

Едва заметно кивнул. Не верит? Или хочет верить, но не может?

Неважно…

— До встречи в Италии.

— До встречи…

* * *

(Мария)

Если вчера просто ныли ноги, сводили с ума отекшие мышцы, тяжесть, мурашки и выкручивание костей, то сегодня просто началось безумие.

До слез болит позвоночник, колит сердце.

Не могу сидеть…

Массаж, обезболивающее…

Глупые попытки убежать от реальности. Сон, снотворное, валиум.

Будем жить.

… и не иначе.

* * *

— Луи?

— Здравствуй, мое солнце.

— Что с тобой? Ты так плохо выглядишь…

Милая, усыпляющая бдительность, улыбка.

— Все хорошо. Просто, немного не по себе. Лучше скажи, ты как? Как себя чувствуешь?

— Все болит…

— Ничего, так и нужно. Ничего, потерпи, котик. Потерпи…

Бережно взял мою руку в свою. Ласковый поцелуй…

* * *

Пришла в себя лишь под вечер.

Казалось, кто-то сломал мне все кости, сломал, перемешал, а теперь мой организм глупо пытается восстановить калейдоскоп в цельную картину, слепить былое.

* * *

— Наверно, препарат не подошел. Заменяйте и этот…

* * *

— У нее температура почти под сорок!!

— Лили, выйдите вон! Вы меня уже достали своей истерикой!

* * *

Мрак. Тьма. Пустота.

Но вдруг слышу чьи-то шаги.

Приближается… Нет! НЕТ!

Кто-то идет за мной! Следит!

Гонится!

Срываюсь на бег. С последних сил.

Мчу… МЧУ!

Удар. Падаю…

Псы. Дикие, бешеные черные псы тут же сорвались из ниоткуда, накинулись на меня, вгрызлись в плоть,

… рвали, метали, раздирая на куски…

Как маяки, как светляки, адские очи, строгими парами, выплясывали передо мной, сгорая внутри алым пламенем, сгорая, затягивая, засасывая меня в себя, не давая терять связь с реальностью… С жизнью.

Ору, ору, но звука так и не могу издать…

Пытаюсь вырваться, спастись…

Но я бессильна…

Заживо разрывают…

Еще барахтаюсь, но смирение уже пожирает надежду и веру. Сжирает желание жить.

— МАРИЯ! МАРИЯ! УСПОКОЙТЕСЬ!

Резкий укол в вену…

И снова в глазах вспышка реальности… сменилась на дурман. Тону, тону… Снова ТОНУ во мраке… Возвращаюсь в царство АДА.

* * *

— Мария, кризис миновал, но вам еще нужно несколько дней соблюдать постельный режим.

— Сколько дней это уже длиться?

— Семь.

Испуганный взгляд по сторонам.

— А где мой букет?

— Он завял уже давно. Лили его выбросила.

Седьмой день. Седьмой…

Так какой сегодня день "после"… его визита? Того, что я помню… Первый, третий, или пятый?

Вдруг уже все. Вдруг… Вдруг я не помню…

Вдруг то был последний? Вдруг больше не придет?

— Какое сегодня число?

— Мария, успокойтесь. Вам следует поспать, — с искусственной нежностью улыбнулась медсестра и тут же вколола мне что-то вену.

— Эй, э…

* * *

И снова мой кораблик мучается в плену шалостей бури. И снова я поднимаюсь на гребне волны, не канув под шуткой водной мощи. Еще живу…

Еще врываюсь в реальность, чтобы глотнуть воздух, и тут же окунутся в дурман, забытье, глупые, жуткие сновидения.

Луи. Луи. ЛУИ!

Где ты. Когда придешь ко мне?

Я потерла счет времени. Я потеряла связь с жизнью.

Но ты, ты все еще со мной. Со мной, хоть и не рядом…

Ведь так?

Глава Тридцать Первая

* * *

(Мария)

Не знаю, что лучше…

Боль, адская боль, которая дарит мне отчасти свое, а отчасти с помощью лекарств, полное забвение….

Или временное улучшение. Покой. Реальность. Сознание…

Я едва дожила до вечера. Каждая минута казалась не просто резиновой, длинной, как привыкли говорить люди. Нет. Она казалась мне адом, жуткой вечностью.

Я не знаю, не знаю, придет ли ко мне сегодня Луи.

Или это будет завтра…

Не знаю. НЕ ЗНАЮ.

И кто ведает, сколько пройдет еще таких дней, прежде чем я окончательно пойму, пойму, СМИРЮСЬ, что он больше не придет.

Не придет.

* * *

Под утро я насильно влила в себя валиум.

Успокоится и уснуть.

Уснуть.

Забыться.

* * *

Падаю… Падаю…

Кто-то хватает меня за ноги и тащит назад… Во тьму, в огонь… В ад.

Барахтаюсь, отбиваюсь… Пытаюсь ухватится руками за голую землю, но лишь неприкаянные грудки цепляю…

Утаскивают, утаскивают…

Резкий удар! Удар! Кто-то сломал мне ноги! Мои ноги! Вдруг едкое пламя тут же обхватывает конечности…. Сжирает, сгрызает плоть, оставляя по себе… лишь черно-бурые кости…