Июнь 1941-го. 10 дней из жизни И. В. Сталина - Андрей Костин

Вслед за «Ледоколом» последовала целая эскадра его творений: «День-М», «Самоубийство», «Очищение», «Тень Победы» и, наконец, «Последняя республика», в которой и была зарыта собака. Само название этого произведения подчеркивало ту мысль, что Сталин, развязав Вторую мировую войну, замыслил превратить в союзные республики все страны Европы, а «Последней республикой» должна была стать не то Испания, не то Португалия, а может быть и Андорра. Но бесноватый фюрер сумел разгадать коварный замысел Сталина и своим «превентивным» ударом 22 июня 1941 года развеял мечты кремлевского стратега, который в конечном итоге потерпел «сокрушительное поражение» во Второй мировой войне.

Именно эту мысль о «поражении» Советского Союза, а стало быть Сталина, и проводит в своем творении В. Резун. «Поражение» заключалось в том, что не удалось решить главную задачу в ходе Второй мировой войны — распространить идеи коммунизма на всю Европу и колонии европейских империалистических государств, о чем и рассуждает В. Резун:

«Советский Союз должен был расширяться на весь свет, ибо не мог существовать рядом с нормальными государствами. Спасение коммунизма было только в его распространении по всему миру, в уничтожении нормальной жизни в остальных странах, чтобы для советского народа не было страны, о которой можно мечтать, не было бы страны, в которую бежать, не было бы в заграничье другой, не такой как у нас, жизни. Надо было установить коммунизм везде, чтобы через несколько поколений люди забыли, что возможна какая-либо другая форма существования.

Вот почему Вторая мировая война для Советского Союза была желанна, необходима и неизбежна. Сталин затевал Вторую мировую войну как этап в борьбе за распространение коммунизма по всему миру. Расширение на весь мир — не прихоть Сталина и не территориальная экспансия Российской империи, это не идеология, а жестокая борьба за жизнь. Так борется за жизнь кукушкин птенец-подкидыш, вылупившийся из яйца в чужом гнезде. Он просто обязан выбросить из гнезда законных обитателей, погубить их, чтобы выжить самому. Ленин постоянно подчеркивал: расширение необходимо для самосохранения коммунизма. Не будем расширяться — погибнем. Вот почему, захватив власть в одной стране, Ленин создал Коминтерн — штаб Мировой революции — мощную шпионско-подрывную организацию, которая раскинула свои сети по всему миру.

Победа во Второй мировой войне в ленинском и сталинском понимании — это захват как минимум всей Германии, Франции, Италии, Испании и их колоний. Такая победа не была достигнута. И началось разложение, которое привело советский коммунизм к неизбежному развалу»{88}.

По Суворову-Резуну получается, что Сталин сам признал свое поражение, а поэтому решительно отказался принимать Парад Победы, поскольку-де, мол, никакой Победы не было. По этой же причине он отказался носить специально сшитую для него форму и погоны генералиссимуса, звезду Героя Советского Союза (носил только Золотую Звезду Героя Соцтруда, полученную еще до войны), а второй орден «Победа», которым он был награжден сразу же после Парада Победы, согласился принять только через пять лет, как об этом писала «Красная Звезда» (27 октября 1994 г.): «Он согласился принять второй орден «Победа» лишь 28 апреля 1950 года. Н. М. Шверник в тот же день вручил Сталину еще и Золотую Звезду Героя, два ордена Ленина, которым тоже долго довелось дожидаться своего часа».

Вот на таком незамысловатом сюжете и построил В. Резун свою версию об отказе Сталина принимать Парад Победы. Поскольку не было всемирно-исторической победы, то и праздновать нечего, тем более что и сам Праздник Победы, который мы празднуем 9 мая, был учрежден уже при Брежневе в 1965 году. Вот как пишет об этом В. Резун:

«Парад Победы был для Сталина парадом пирровой победы, т. е. победы, которая равна поражению. Мы уже привыкли праздновать так называемый «день победы», но давайте вспомним, что при Сталине такого праздника не было. 1 Мая — да. Это мы праздновали. 1 Мая — день смотра сил мирового пролетариата, день проверки готовности к Мировой революции. 1 Мая был днем праздничным, в этот день народ не работал, в этот день на Красной площади гремели военные парады и демонстранты радостными воплями оглашали площади и улицы…

Никакого «дня победы» при Сталине установлено не было. Первая годовщина разгрома Германии — 9 мая 1946 года — обычный день, как все. И 9 мая 1947 года — обычный день. И все остальные юбилеи. Если выпадало на воскресенье, не работали в тот день, а не выпадало — вкалывали.

Нечего было праздновать.

Первый после Сталина Первомай 1953 года праздновали как принято, с грохотом танковых колонн и радостными воплями, а 9 мая — обычный день. Без танков, без грохота, без оркестров и демонстраций. Сталинским соратникам товарищам Молотову, Маленкову, Берия, Кагановичу, Булганину в голову не приходило что-то в этот день праздновать.

И вот 9 мая 1955 года. Десять лет! Сталина нет, но живы легендарные маршалы: Жуков, Конев, Рокоссовский, Василевский, Малиновский… Да не просто живы — на боевых постах! Вот бы отметить! Вот бы танки на площадь выкатить и небо самолетами запрудить…

Так нет же.

Не праздновали. Не торжествовали. Танками супостата не стращали. Медалей юбилейных не чеканили.

И 15 лет тоже скромно прошло. Без торжеств.

И вот только после того, как нашего дорогого Никиту Сергеевича Хрущева, последнего могиканина из сталинского Политбюро, от власти осенью 1964 года отстранили, и было решено установить «день победы» в качестве государственного праздника. Вот только с этого момента день 9 мая стал нерабочим. Это было введено при Брежневе…

…А пока был Сталин, пока у власти были его соратники и его маршалы, ни о каком празднике победы не было и речи. Устроили один раз «парад победы» в 1945 году — и хватит»{89}.

Казалось бы, что опровергателям пасквилей В. Резуна уже давно нужно было усвоить одну простую истину, что всякое неуклюжее опровержение вызовет с его стороны ответную реакцию в виде новой книги, где он с удовольствием потопчется на несуразных аргументах своих оппонентов. Но додуматься до такого маразма, что Сталин был готов принимать Парад Победы, но, не освоив мастерство лихого наездника, отказался от этой затеи, да еще вложить эту ахинею в уста мертвого Жукова, — это венец неуважения и к Сталину, и к Жукову, и, наконец, к святой для каждого советского человека памяти о Великой Победе, доставшейся нам ценой огромных жертв и лишений.

Добились своего эти, пока безымянные, неуклюжие опровергатели резуновского мифа о причине отказа Сталина принимать Парад Победы — читайте очередной резуновский ответ — книгу «Святое дело»! Надо мужественно признать, что ответ этот камня на камне не оставляет от нелепых построений очередного мифа о «падении» Сталина с арабского скакуна во время тренировки при подготовке к принятию Парада Победы. Так кто же придумал эту байку о несостоявшемся триумфе Сталина, готовившегося принимать Парад Победы?

По версии В. Бушина, это сделал автор замечательного двухтомника о Сталине «Генералиссимус» В. Карпов. Однако Карпов, как в своей трилогии «Маршал Жуков», (т. 1, с. 81), так и в двухтомнике «Генералиссимус» (т. 2, с. 378), в разных вариациях упоминает о случившемся казусе с Верховным Главнокомандующим при «подготовке» его к Параду Победы, описанной в 10-м издании «Воспоминаний и размышлений» Г. К. Жукова, о чем он откровенно признается на стр. 78 первого тома своей трилогии «Маршал Жуков». То есть, как и вышеупомянутые «исследователи» Рыбасы, он бездумно списал эту фальшивку из «первого варианта воспоминаний Жукова», подразукрасив ее своим художественным вымыслом, а это и навело В. Бушина на мысль, что именно В. Карпов и «измыслил» этот фрагмент «первого варианта воспоминаний» маршала: «Я спросил Карпова, откуда он взял эту манежную историю. Он ответил, что, пользуясь положением члена ЦК и 1-го Секретаря Правления Союза писателей СССР, имел доступ к бумагам умершего маршала и среди них обнаружил вот этот рассказ Василия (сына И. В. Сталина. — А.К.). Сокращения текста жуковских воспоминаний, конечно, могли быть, были и очень вероятно, что при восстановлении в десятом издании (1990 г.) сокращенных мест Карпову, пользуясь своим высоким положением, удалось вставить эту самую манежную байку, которую сам и выдумал в отместку за покалеченную жизнь. Ведь без труда видно, как этот издевательский текст чужд всей книге воспоминаний Жукова, проникнутой глубоким уважением к Сталину.

А можно еще и прикинуть, сколько человек, по сведениям Карпова, знали манежную историю: Сталин, Жуков, Буденный, Власик, Василий, человек десять его собутыльников, несколько работников Манежа и, конечно же, знакомые, близкие многих из них. Наверняка это сотни людей. И пятьдесят лет все, кроме любящего сына, хранили молчание, история никак не распространилась, и вот только разведчик Карпов выведал, поймал и привел… Пригнись, читатель, брехня летит, задеть может!..»{90}