Я (не) прощу тебя. Измена мужа - Юлия Валериевна Рябинина

откидываю его и с жадностью впиваюсь взглядом в свое отражение.

– Да, что ж за проклятие такое, – бормочу под нос. – Это явная подстава.

Продолжаю сетовать, одновременно разглядывая глаза. С ними и правда все нормально. Немного увеличены зрачки, но они абсолютно симметричны. Нет никакой разницы.

– И что это было? – удивленно кошусь на Аркадия.

Мужчина пожимает плечами.

– Уже почти доехали до Семена. Я надеюсь, он нам все объяснит.

«Нам»?! – екнуло в сердце. Боже! Когда же это все прекратится? Я этого больше не вынесу. Почему каждый раз наша встреча с Аркадием носит в себе какой-то разрушительный характер… Для меня. Он как будто мое искушение. Ломает. Крушит все преграды, выстроенные мной.

Поступки мужчины подкупают, замыливают глаза, заставляют верить в его исключительность, доброту. Заставляют забыть прошлое и в итоге потерять бдительность. Поверить в него, настоящего, но каждый раз, каждую встречу меня как будто что-то останавливает. Будто что-то отталкивает от него.

Возможно, если бы Аркадий не торопился, дал мне разобраться в себе, то я смогла бы взглянуть на него под другим углом. Но нет, он напирает, беспощадно подминая меня под себя.

– Приехали, – сообщает Аркадий и, мягко притормаживая, подъезжает к парковочному месту. А меня тут же выбрасывает в тот день, когда мы ездили с Игнатом в суд. Муж, как бешеный, несся по дороге, совсем не заботясь о том, как я себя в этот момент чувствовала.

– Ксюш, я помогу, – приходит на помощь Аркадий, когда пытаюсь заледеневшими пальцами отстегнуть ремень безопасности.

Руки Аркадия горячие. Резко, как будто обожглась, отдергиваю руку в тот момент, когда наши пальцы соприкоснулись.

– Я и сама могла бы справиться, – бормочу и снова чувствую себя неловко.

Аркадий в считаные секунды справляется с задачей и, выбравшись из салона автомобиля, обходит его, открывает мою дверь, подает руку.

– Ксюш, я не кусаюсь, – улыбается, когда замечает мои колебания.

– А кто против? – поднимаю взгляд на Аркадия и, игнорируя его помощь, выбираюсь сама. – Аркадий Романович…

– Можно просто Аркадий, Ксюш, – поправляет мужчина. – У нас вроде бы не такая уж и большая разница в возрасте.

– Спасибо за предложение, но я все же предпочитаю с начальством общаться в офисно-деловом стиле. Так чувствую себя более комфортно.

Мужчина хмыкает в ответ, и больше меня не донимает, негласно соглашается с моим аргументом.

В клинике «Доктора Санаева» нас уже ждали и, как только увидели Аркадия на пороге, немедленно проводили в кабинет к Семену Васильевичу.

Беглого осмотра доктору хватило, чтобы поставить диагноз.

– Ксения Михайловна, вы, если и дальше продолжите в том же духе, то вместо роддома попадете в психдиспансер. Надеюсь, я вам ясно осветил ваше будущее?

Гулко сглотнув тугой комок в горле, сглотнула.

– Но я не могу сдержать себя, доктор. У меня развод на носу. Еще, – оглядываюсь через плечо на Аркадия, который с напускным интересом рассматривает статуэтки, которыми заставлена одна стена в кабинете, и делает вид, что совсем не подслушивает нас. Придвинув стул ближе к столу, поставила на столешницу локти, нависла над ней, чуть ближе склоняясь к доктору. – У меня не проходит и дня без стресса. Возможно, есть что-то, что мне может помочь?

С мольбой во взгляде смотрю на Семена. Доктор, выпрямившись в кресле, застыл. Смотрит на меня и как будто мимо. У меня по спине пробирает холодок. Такое себе удовольствие ощутить на себя взгляд пустоты.

– Пожалуй, так будет лучше. Выпишу вам рецепт. Но взамен оставите мне свой номер телефона, я первые три дня буду вас контролировать…

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​– Что? Контролировать? – раздается над головой голос Аркадия с такой интонацией, будто он невзначай услышал только последние два слова, но не понял, к чему они относятся.

– Я. Буду. Контролировать. Ксению, – чеканит доктор и по тому, каким он серьезным тоном это произносит, мне вдруг становится очевидно, что у меня действительно есть нешуточные проблемы.

– Я понял, Семен. Но что произошло? – не унимается Аркадий. – Я должен знать, – настаивает.

– И ничего вы не должны, Аркадий Романович. Эта часть моей жизни вас ну никак не касается. И то, что я вам позволяю чуть больше, не значит, что вы должны указывать, что вам должен мой доктор говорить, а что – нет. Семен Васильевич, можно идти?

Семен старательно выводит на рецепте на латинице, не удостаивая Аркадия даже мимолетного взгляда.

– Да, вот рецепт и рекомендации по приему. И запомните, Ксения, принимать лекарство строго по схеме. Все ясно?

– Да, – забираю протянутый бланк с печатью.

– Можете идти, а вы, Аркадий Романович, задержитесь. Ксения, можно нам переброситься парочкой слов? Для женских ушек, боюсь, такой формат общения не приемлем.

– Да без проблем, – пожимаю плечами и, сунув рецепт в карман, направляюсь к двери.

Но как только полотно закрывается за моей спиной, тут же прижимаюсь ухом к щелочке, которую я специально оставила для того, чтобы слышать разговор.

– Ну, что скажешь? – голос Аркадия звучит напряженно.

– Пока рано что-то говорить. Будем наблюдать.

– Что-то серьезное?

– Угроза точно существует.

– И?!

– Аркадь, ну, что ты хочешь от меня? Я не понимаю. Если ты во все это ввязался, так будь добр. Обеспечь девчонке покой. Огради ее от стрессовых ситуаций. Если же тебе это не под силу, то игра не стоит свеч. В таком состоянии она не протянет и до двенадцати недель. И это не есть хорошо. Лучше сделать аборт на ранних сроках…

От последних слов доктора мое нутро сковал лед. Медленно, как во сне, отклеилась от двери, не оглядываясь, направилась прочь.

– Ксюш, хватит вредничать. Ну, что ты, как маленькая? Садись в машину.

Делаю шаг в сторону, чтобы обойти преграду. Аркадий делает то же самое.

– Аркадий Романович, прошу последний раз. Оставьте меня в покое. Я доберусь своим ходом.

– Ну, тогда хотя бы скажи, в чем причина твоей обиды на меня? Я не понимаю!

– Причины нет, Аркадий Романович. Ну как же вы не понимаете: есть я, есть моя Кира, есть мама… и на этом все. Я вам тысячу раз могу сказать спасибо, что помогли мне, но на этом все. Вы…

– Не надо громких заявлений, Ксюш, – поджимает губы в тонкую линию Аркадий. – Зачем жечь мосты? Разве это не глупо?

У меня в