Утверждение правды - Надежда Попова

Сегодня Хауэр, все так же впереди, не оборачиваясь, дошел с вновь прибывшими до самой двери комнаты и, ступив внутрь, остановился, всем своим видом говоря, что распрощаться и уйти не намерен. Собственно, чего-то подобного Курт и ожидал, однако привычно недовольное, но непривычно серьезное лицо инструктора пробуждало к жизни мысли настороженные и неприятные.

— Что-то произошло, — подсказал Бруно, когда молчание затянулось, а попытки Хауэра заговорить стали вызывать почти сострадание.

— Типун тебе на язык, святой отец, — огрызнулся тот, опустившись на нехитрый трехногий табурет у пустого стола, и Курт с помощником, помедлив, уселись напротив. — Я полагал, вам загодя растолковали, что к чему.

— В общих чертах — да, — согласился Курт, гадая, чем может обернуться очередное заурядное командирование в учебку. — Отец Бенедикт не позволил нам остаться в академии подле него, потому что, по его мнению, мы должны быть здесь. Насколько мне известно, в лагере находится кто-то, с кем мы непременно должны свести знакомство. Кто, для чего и чем это грозит — нам не известно. Что — очередной дознаватель, жаждущий совместного расследования, или какое-нибудь ценное юное дарование?

— Что-то вроде, — хмуро согласился Хауэр и, вздохнув, пожал плечами: — Ну, в этом, пожалуй, есть свой резон: одному Богу известно, что могло приключиться в дороге, посему чем меньше знаешь, тем лучше.

— В целом мир стабилен, — отметил помощник. — Ваше основное credo неизменно. Это обнадеживает.

— Credo при службе в Конгрегации наилучшее. В идеале, даже представ перед Господом на последнем суде, на любой Его вопрос тебе лучше иметь только один ответ: «понятия не имею».

— Как тебя начальство терпит по сию пору? — усмехнулся Курт. — С кой-какими твоими сентенциями тебе бы прямая дорога к покаянному столбу ad minimum. Даже предположить боюсь, встречу с кем ты нам уготовил; воображение рисует картины одна другой еретичнее.

— Единственный сын главного еретика Германии; как тебе такая встреча?

— Отыскалось его внебрачное чадо? — кивнув на свое начальство, уточнил Бруно; Курт покривился:

— Очень смешно.

— Я мог бы зайти издалека, — продолжил Хауэр, — ошарашив вас внезапной новостью в итоге своего повествования, но каким образом доставить себе удовольствие увидеть ваши ошалевшие физиономии, я еще придумаю. Наследный принц Фридрих фон Люксембург изволил посетить тренировочный лагерь Конгрегации.

— Иными словами, — закончил Курт спустя недолгое молчание, — Император как дальновидный правитель не захотел упустить возможность увидеть тайное учреждение его своенравных союзников изнутри. Хоть бы и глазами сына… А также своих людей?

— Разумеется, — с недовольством, которого даже не пытался скрыть, кивнул инструктор. — С ним прибыла пятерка бойцов. Из личной стражи, лично отобранные доверенным лицом Его Величества.

— И вы впустили сюда чужих? — усомнился Бруно.

Хауэр бросил в его сторону взгляд, весьма далекий от благожелательного:

— А у меня был выбор? И без того торг шел беспощадный, и пятеро — тот предел, которого я сумел-таки достичь. А ты, Гессе, я смотрю, не удивлен.

— Не слишком, — согласился Курт, монотонно перечислив: — Здоровьем отца Бенедикта ты был озабочен не более минуты. Дозорный у ворот выглядит так, словно ты лишил его завтрака, ужина и сна. Примерно то же выражение лиц у кое-кого из братии внизу, в основном лагере… Да, можно сказать, что нечто подобное я и ожидал услышать. Кому принадлежала идея прислать сюда наследника?

— О, это история увлекательная… — не сдержал ухмылки Хауэр. — На одной из императорских пирушек юный Фридрих надрался до потери разумения, вывалил блюдо с горячим на вельможу не последнего ранга, ухватил за непотребное место его дражайшую дочь и вообще устроил из унылых посиделок развеселое гулянье. Наутро Император высказал отпрыску все, что он думает о моральном облике оного, а вскоре во всеуслышание приговорил его к полугодовому покаянию в отдаленном монастыре. Двор впервые за долгие годы был со своим правителем почти всецело единодушен. Но самое любопытное заключается не в этом. Мысль о посещении нашей учебки созрела в голове и самого наследника — еще до означенного пиршества. Знал он также и о том, насколько она засекречена. Понимал, что объявить о своем туда отъезде он не может, так же как и не может наследник трона просто неведомо куда исчезнуть на неведомое время.

— Полагаете, — предположил Бруно, — что непотребство на пирушке было им разыграно? Прикрытия ради?

— Он почти что сказал мне это открыто, — многозначительно кивнул инструктор; Курт недоверчиво хмыкнул:

— Eia[31].

— Кроме того, как вы думаете, откуда я, безвылазно сидящий в этом монастыре уже несколько лет, знаю эти подробности? Откуда бы мне знать, что мысли эти в нем возникли после бесед с придворным капелланом, очень уж тепло отзывающимся о Конгрегации?

— Парень или полный идиот, — качнул головой Бруно, — или весьма неглуп. Или честно не соображает, что творится вокруг него, или норовит играть.

— И что, по-твоему, ближе к истине?.. Вот так-то. Учтите это на будущее.

— Ну, — передернул плечами Курт, — мы ведь именно на это его и натаскивали — думать. В правильном направлении.

— Дельное замечание, — усмехнулся Хауэр и вздохнул уже серьезно: — Парню пятнадцать. Кто угодно другой в таких летах может пребывать в невежестве и беспечности, но будущему Императору — зазорно. Ему предстоит управлять огромной страной и кодлой рыцарей, а еще держать спину прямой перед немалой оравой конгрегатских служителей, которым уже теперь многие из господ рыцарей и хваленой личной стражи в подметки не годятся. Ему в недалеком будущем вести в бой свои войска; а только слепой и глухой не понимает, что этим все и должно кончиться рано или поздно — и скорее рано. У него впереди жизнь, в которой надо будет уметь не только правильно кланяться и в нужной пропорции отмерять почтение в тоне при словах «многоуважаемый собрат король».

— Остается надеяться, — заметил помощник многозначительно, — что он руководствовался именно этими соображениями, напрашиваясь сюда, а не его венценосный батюшка перехватил его у нас, покуда мы тешили себя горделивыми помыслами о том, как удачно и успешно взрастили змею на императорской груди.

— И это при беседах с ним тоже надо учитывать.

— А какова наша роль в этих беседах? — с неудовольствием осведомился Курт. — Мы здесь к чему? Кто-то решил, что у нас нет иных дел?

— Ну, полагаю, скажи я, что пара некромантов подняла Альберта Майнца, ты наверняка рванул бы через всю Германию, бросив дела, дабы это увидеть.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});