Наследница по кривой (СИ) - Нинель Лав

руке отца. — Я дала согласие и прошу принять это как свершившийся факт.

Тишина за столом стала такой ощутимой, что Кира оторвала глаза от пола беседки и обвела взглядом озадаченных домочадцев.

Ирина Андреевна, почувствовав приближение скандала, начала выпроваживать младшее поколение из-за стола, и девочки охотно покинули предполагаемое поле битвы.

— Мы на речку, — крикнула от калитки Алиса и, словно флагом, взмахнула полотенцем. — Держись, мам, мы с Тошкой на твоей стороне.

Виктория подцепила пальцами шлёвку шорт Алисы и потащила её на улицу.

— No pasaran! — дурачась, прыгали и кричали девочки за забором, поднимая вверх сжатые кулачки.

Все, кроме Анатолия, улыбнулись.

Они были такие разные: Алиса непоседливая, длинноногая худышка со светло-русыми, волнистыми волосами и наивно распахнутыми ярко голубыми глазами, Виктория рассудительная, невысокая, «фигуристая» шатенка с внимательным взглядом шоколадных глаз, и, тем не менее, все сразу узнавали в них сестёр.

— Это всё равно не объясняет твоих отлучек из дома, — настаивал Анатолий, решивший во что бы то ни стало добиться правды, и пусть эту правду услышат её обожаемые родители. Пусть услышат и убедятся, что их дочь не так безгрешна, как они думают.

— После того, как я проводила тебя на самолёт, пожилая женщина попросила меня присмотреть за её посылочными ящиками с фруктами, пока она позвонит родственнику, — сходу придумывала Кира историю о своей новой работе. — Он, почему-то, не встретил её в аэропорту, и женщина очень переживала. Родственника дома не оказалось, и я довезла женщину до дома. Потом помогла перенести ящики и вещи, потом мерила ей давление, вызывала «Скорую» — она так расстроилась из-за невнимания родственника, что её чуть не забрали в больницу. Пришлось пообещать врачу, что я несколько дней буду за ней присматривать. Не могла я бросить больную женщину…

— Это только ты можешь вляпаться в такую историю. У тебя прямо на лбу написано, что тебя можно использовать и денег не платить!

Слова Анатолия и тон, которым они были произнесены, неприятно поразили Киру.

«— Кто дал ему право так со мной разговаривать? — разгневанно подумала она, и сама же ответила: — Неужели я? Да, я сама позволила так с собой обращаться… Почему? Потому, что мне было все равно…».

Она внимательно посмотрела на Анатолия и впервые за долгие годы брака увидела в нём не мужа, а мужчину: высокого, худощавого мужчину с интеллигентным лицом, русыми поредевшими на макушке волосами и живыми голубыми глазами. Как мужчина он ей понравился — хотя не мешало бы подкачать мускулы, скрыть бородкой безвольный подбородок и освободить от больших нависающих усов красиво очерченный рот, а вот как муж…

— Смени, пожалуйста, тон, — подчёркнуто вежливо попросила Кира и продолжила свой рассказ: — Только в пятницу объявился родственник — его несколько дней не было в Москве. Узнав о случившемся, он был так благодарен мне за заботу и внимание к пожилой женщине, что тут же предложил работу: три раза в неделю приезжать к Елизавете Георгиевне и в качестве компаньонки проводить с ней время, сопровождать её к врачу, в театр, на выставку…

— И ночи ты будешь проводить с этой дамой?

Анатолий не хотел потакать жене — установленный изначально порядок ломать не стоит. По его мнению, это было самодурство, обличённое в благородные формы, или блажь заевшейся домохозяйки, чтобы хоть как-то привлечь к себе его внимание, но устраивать скандал и настаивать на своём он почему-то не стал. И не родители жены были тому виной — причина была в самой жене: в том, как она выглядела — нарядно и дорого, как говорила — уверенно и спокойно, как по-новому, оценивающе смотрела на него — не как на мужа, а как на мужчину. Смотрела и с кем-то сравнивала… Ему вдруг вспомнилась их давняя-предавняя (ещё до замужества), встреча в магазине, когда он, увидев пустоту и отрешённость в её карих глазах, решительно взял из её рук сумки и впервые за год институтского знакомства почувствовал себя сильнее и увереннее этой своенравной, улыбчивой гордячки. И это чувство уверенности сохранялось в нём до самого ЗАГСа, до той минуты, когда на вопрос: «Согласны ли вы сочетаться законным браком с Анатолием Евгеньевичем Меркуловым?» невеста с непередаваемой улыбкой ответила: «- Раз меня до сих пор никто не украл, то согласна!» и их расписали. Цель его скоропалительной женитьбы была достигнута: отсрочка от армии, работа и московская прописка почти лежали у него в кармане, к тому же он получил в жёны лучшую, по мнению всех ребят, девушку первого курса, а может и всего института, о которой не мог даже и мечтать.

Красавицей Киру назвать было сложно, скорее хорошенькой: густые, русые волосы с золотым отливом, стройная фигура, лёгкая летящая походка, карие глаза с солнечными искорками — обычная симпатичная девчонка, каких тысячи ходят по Москве. И он думал так же, пока не увидел её в высоких кожаных сапогах, в обтягивающих белых бриджах, в чёрном коротком пиджачке и жокейке на пышных волосах. Она спускалась по институтской лестнице, похлопывая хлыстиком по сапогу, словно сошедшая с картинки дорогого глянцевого журнала, освещающего занятия конным спортом особ английского королевского дома, и казалась такой особенной и такой недосягаемой, что Анатолий был сражён наповал одним лишь её экстравагантным видом. Это уже потом он оценил и ум, и такт, и чувство юмора и ринулся в атаку завоёвывать свою «принцессу». Но оказалось, что принцесса не так уж беззащитна и не нуждается в чужой помощи, и легко справляется с огромным упрямым конём, к которому и подойти то страшно; что она независима и своевольна — может остаться одна в пустой аудитории, когда вся группа сбежала с лекции в кино; что она не поддаётся на уговоры и посулы, тверда в своих решениях и честна в отношениях. К тому же она была не «его» принцессой, у неё был свой сероглазый, неулыбчивый принц, который держал её за руку, поучал и смотрел на неё влюблёнными глазами — он видел их вместе несколько раз у конюшни…

«— Я видел их вместе несколько раз у конюшни… — горько подумал Анатолий и подозрительно принюхался. — То ли чудится мне, то ли кажется, что пахнет этой самой пресловутой конюшней!»

Между тем Кира продолжала рассказывать, проигнорировав вопрос мужа о ночной работе.

— …Мы обсудили условия работы, и я согласилась. Потом неожиданно выяснилось, что родственник Елизаветы Георгиевны собирается покупать племяннице лошадь. Представляете?! И, конечно же, я не удержалась и сказала, что могу помочь им в этом нелёгком деле. Сегодня с самого утра мы ездили на конюшню…

— Поэтому