Посмертно. Нож в рукаве - Юрий Валин

— Поняла. С похмелья все злые, — сообщила Даша и удрала к спокойному Вас-Васу.

* * *

Дождь так и не начался, хотя небо хмурилось. Даша с Лохматым сидели на знакомом месте. По реке тащилась одинокая барка. Вокруг было ни души, но купаться совсем не хотелось. Костяк выглядел ничуть не веселее мрачного неба.

— Жевать, в смысле обедать, что-нибудь будем? — неловко поинтересовалась Даша.

— Ты от меня ничего брать не хочешь, — пробубнил Лохматый, упорно не отрывая взгляда от одинокого пеликана, покачивающегося вдали от берега.

— Ну, персиком я бы не побрезговала, — призналась девушка.

Костяк засопел, пододвинул к себе довольно пухлый мешок и принялся ковыряться.

Даша замигала и жалобно уставилась на слегка помятый персик. Догадался, подлец. Хитрый.

— Ладно, — пробормотала девушка, доставая нож, — что ты такой трагичный? Что случилось? Эле сказала, что мы с ней можем тебе помочь.

— Эле помочь не может, — четко сообщил Лохматый. — Ты можешь. Если захочешь. Не захочешь — я обойдусь. Мне одолжений не нужно.

— Фу, какой ты официальный, — поморщилась Даша. — Что делать-то нужно?

— Если можешь, сходи со мной в таверну. Встретимся с моими. С «деловыми». С моим десятком.

Даша растерянно заморгала:

— Зачем? С какой стати я должна пить с бандитами? Зачем мне на них смотреть? Я вообще в таверны не хожу.

— Я знаю, — с досадой сказал Костяк. — Я знаю, что ты не пьешь и ни с кем знакомиться не хочешь. Но они хотят тебя увидеть. Я знаю, что на тебя приходили посмотреть. Но этого недостаточно. Они хотят, чтобы я привел тебя.

— И в каком качестве ты собираешься меня представить?

— Ты моя подружка. Будешь возражать? Тебя это знакомство ни к чему не обязывает. Ну, разве что выпьешь пару стаканчиков и поразговариваешь с бан-ди-та-ми.

Таким злым Лохматого Даша еще не видела.

— Ты толком можешь рассказать, что случилось? — довольно робко попросила девушка.

Костяк, хоть и неохотно, рассказал.

Ему выразили недоверие. Серьезный момент в бандитских взаимоотношениях. И виновата, пусть и косвенно, в этом обострении отношений оказалась именно Даша. Дело было в добыче, захваченной у Навьих Камней. Часть оружия и походного имущества Костяк перепродал через своих людей, но вырученные деньги поделил на три части. Посему родному десятку досталась только треть вырученного серебра. И слово Костяка оказалось под сомнением. Действительно, трудно поверить, что деньги нужно отдать какому-то непонятному дарку. Да и необходимость так щедро отсыпать монеты девке, пусть любовнице или невесте, не казалась такой уж очевидной. Кто ее, эту девку, знает? Ладно бы своя была.

Даша была шокирована. И зачем Лохматый щеголял этакой дурацкой правдивостью перед своими подельниками? Неужели трудно было соврать, что сам порезал бородатых? Зачем было подругу приплетать?

— Я за ваш счет наживаться не собираюсь, — скрипнул зубами Костяк. — Мне и деньжонок твоего дружка коротконогого не нужно. Я все по закону поделил.

Даша смолчала. Честный он, понимаешь, законы воровские блюдет. А теперь-то что делать прикажете? Судя по ярости Лохматого, или он кого-то прирежет, или его самого на «перо» посадят. Угораздило связаться с уголовником. Теперь и самой горло перерезать могут. Впрочем, на Навьих Камнях вы, Дарья Георгиевна, не очень-то смерти боялись. Эле права — подлец помчался тебя выручать, теперь нужно ему самому помочь. Ну, хотя бы постараться помочь.

— Когда презентация? — Даша постаралась, чтобы голос звучал независимо. — В смысле, смотрины?

— Пойдешь? — с удивлением уставился на девушку Костяк.

— Побегу, — девушка фыркнула. — Глупо, а куда деваться? Я за твой счет тоже не собираюсь обогащаться.

— Не обязательно идти, — пробормотал Лохматый. — Я и так выкручусь.

— Ну да, а потом уши тебе обрежут. Лечи тебя. Ты не виляй. Что мне там делать придется?

— Пить. Разговаривать. Постараться, чтобы поверили, что ты ножом умеешь работать. Что деньги те твои по праву.

— Да чтоб они провалились, те деньги… — Даша вытерла липкий от фруктового сока клинок. — Но козлов бородатых я сама добила. Ты же видел.

— Даша, — со странным выражением сказал Костяк, — ты на себя посмотри. Я уже и сам не верю — ты ли там была?

— На себя я смотреть не буду! У меня зеркала нет. А про тех — я не жалею. Не люди были, насекомые хуже клопов. И не смей мне мертвецами в лицо тыкать. То было мое дело, и я тебя вмешиваться не просила.

— Понятно-понятно, — поспешно согласился Лохматый. — Кричать только не начинай. Значит, пойдешь?

— Сказала же. Что мне там делать придется?

Костяк посмотрел на нее с опаской и сказал:

— Я зеркало принес.

Даша вскинула брови, и парень быстро добавил:

— На время. Каждому месту своя одежка. Если ты так в «Треснувшую ложку» пойдешь, э-э… не поймут.

— Не поймут. И «барабанить» меня никто не пожелает, — мрачно кивнула девушка.

— Это ты брось, — резко сказал Костяк. — Пока я рядом, до тебя никто пальцем не дотронется. Если сама не захочешь.

— Идиот. Дебил и скотина, — грустно сказала Даша.

— Почему? Ты мне очень нравишься. Мы вместе арбуз ели. Почему я дефил и скотина?

— Потому что все испортил. Там, где я выросла, трахать пьяную, плохо соображающую девушку считается вопиюще свинским поступком. И вдвойне свинским, если у девушки это в первый раз. Истинное скотство так поступать.

— У нас это скотством не считается, — пробормотал Костяк. — Прости, что я не понял. Я не нарочно. А как у вас в первый раз бывает?

— Сейчас я тебе начну расписывать. С красочными подробностями, — ядовито пообещала Даша. — Давай объясняй, в каком виде я в ваше криминальное общество явиться должна…

* * *

Ничего Даше не нравилось. Прошли через рынок уже дважды, и ничего подходящего, что захотелось бы на себя натянуть, не нашлось. Приличные женщины эти юбки, платья и кофточки на себя не наденут. Неприличные женщины тем более в это убожество наряжаться не будут. Дешевые тряпки, для нищеты. Даша нищей себя считать не желала, но и отдавать «короны» на дорогую ткань и шитье у хорошего портного смысла не видела. Стоит ли из-за одного раза тратиться? Да и времени на такие излишества уже не оставалось.

— А ты жутко привередливая, — заметила Эле. — Мы уже полдня потратили, а ты все перебираешь. Посмотри на ту юбку — вполне к кофточке, что ты уже выбрала, подойдет.

Даша поморщилась — юбка была бабская-селянская, разве что отделка симпатичная. В такой можно за кабаном в хлеву ходить, а не кабаки посещать. И к кофточке, редкого приятного шоколадного цвета, юбка совершенно не подходила.

— Пойдем в тряпичный угол, — решительно сказала Даша. — Может, там что подберем.

— Да на что тебе в грязных обносках рыться? — возмутилась хозяйка. — Ради такого случая можно лишнюю «корону» потратить. Не гулять ведь идешь, по делу.

— Ага, нужно мне то дело, как собаке пятая нога, — пробурчала Даша. — Еще голову ломай из-за этого Лохматого. И чтоб фасонисто было, и чтоб на шлюху не слишком походила. Кутюрье, что ему…

— Не ругайся, — строго сказала Эле. — Влип твой ворюга — нужно помочь. Он тебе помог и мне помог, когда Дуллитла выслеживал. Нужно по-человечески отнестись. Он все же не кобель, нам совсем незнакомый. А ругаться там будешь, с «деловыми». Ты, со своими мудреными проклятиями, за свою мигом сойдешь. Если глупить не будешь.

Сказать на это Даше было нечего. Глупить, конечно, не стоит, но за воровку в бандитском обществе сойти вряд ли удастся. Одна надежда — на Лохматого. Он хоть и полным идиотом бывает, но слово держит — этого у него не отнять. Защитит. Хотя идти на «смотрины» все равно жутко не хотелось.

Под тряпичный ряд был отведен дальний угол рынка. Вороха мятой одежды, по большей части совершенно потерявшей вид. Продавцы трясли бывшими рубахами и плащами, демонстрируя немногочисленным покупателям несомненные достоинства обносков. Часть достоинств была подпорчена подозрительными бурыми пятнами и не менее неприятными разводами. Тряпья было много — неспокойные времена весьма пополнили тряпичные рынки Каннута.

— Даша, здесь дерьмо одно, — ворчала Эле. — Разве что нищим впору. Смотри, мы блох нахватаемся.

— Хорошо, что здесь вшей нет, — машинально пробормотала девушка.

— Что у тебя за выдумки мерзкие? — возмутилась хозяйка. — Не смей мне про эту гадость вспоминать.

О вшах в Каннуте действительно никто слыхом не слыхивал. Как, впрочем, и о чесотке, холере и венерических заболеваниях. Даша даже с явным туберкулезом ни разу не встречалась. Наверное, и этой легочной напасти здесь не было. Вообще-то для загробного мира долина реки Оны оказалась довольно уютным местом. Иногда Даша разговаривала с хозяйкой о разных болезнях и выяснила, что Эле пребывает в блаженном неведении о двух третях болячек, известных подруге-служанке. Например, тех же вшей Эле считала зловещей и глупой выдумкой девушки. Ну, может быть, и не лично Даши, а тех придурков, любящих сочинять про дарков-кровососов, умеющих летать, и про морских драконов, что целиком глотают корабли. Когда человеку делать нечего, он всякую ерунду выдумывает. Сама Эле верила в блох, кусачих мух и болотных червей, забирающихся под человеческую кожу, и заверяла, что ей и этих насекомых с лихвой хватает. Даша на реальности существования вторично-бескрылых эктопаразитов не настаивала, — во-первых, сама видела вшей только на картинке, а во-вторых, нет этой мерзости, и не надо. Меньше всего Даша считала себя пытливой исследовательницей загробного мира. Да и не очень-то он уже загробный, этот Каннут. Вон забот здесь сколько.