Бро (СИ) - Большаков Валерий Петрович

Мелькали фотки — Марлен с Брежневым в Крыму, оба в рубашках с коротким рукавом, и в солнцезащитных очках… Шелепин подписывает некий важный документ за одним столом с Рейганом, а за спиной «Железного Шурика» мягко улыбается Марик… Марлен и Алена, оба седые, прогуливаются по аллее среди сосен…

— …В настоящее время находится на пенсии. Вместе с женой, детьми и внуками проживает на госдаче «Заречье-6». Еще запросы будут? Лимит вашего времени истекает.

— У меня всё, спасибо!

— Пожалуйста. Не забудьте ваше устройство! До свидания, была рада вам помочь…

Неловко поклонившись экрану, я подхватил планшет, и вывалился на проспект. Мысли и эмоции настолько одолевали, что голова моя малость одурела.

«В Москву! — мелькало в ней. — В Москву! А потом — в Приозерный! Только бы не встретить самого себя, а то еще один поток забулькает…»

К площади Восстания я вышел с твердым ощущением, что угодил в будущее не зря. И что это вовсе не природная аномалия.

Меня вели. Осторожно, уважительно, рассчитывая на мои совесть и ум. Может быть, те самые «врачи» в ртутно-блестящих одеяниях, что смутили маму Марлена? Да кто ж их знает…

Главное, я истово верил в это, мне очень хотелось верить, что всё неспроста. А значит, я обязательно вернусь к своим. Пусть узнают, что все наши страхи, тревоги, боли — не зря! Что мы обязательно победим. И заживем, как люди…

Глава 12

Глава 12.

Пятница, 8 июля 2022 года. День

Около границы Новгородской и Калининской областей

Суперэкспресс «Красная стрела» шуршал и слегка покачивался. Цифры на зеркальной перегородке нарастали: 210 км в час… 220… 225… 230…

Я вспоминал «Сапсан», и находил общее — те же продолговатые окна, вежливые проводницы, больше похожие на стюардесс. Да и пассажиры такие же.

Семейка, обсевшая столик впереди меня, систематически насыщалась, распробовав все изыски вагона-ресторана, от азу по-татарски до соблазнительно тающего пломбира в креманках.

А напротив, выложив плоский ноутбук на откидной столик, клацала и кликала хорошенькая молодая женщина, набирая текст, полный цифр.

Мне удалось устроиться у окна. Место рядом пустовало, чему я был рад — близкое соседство лишь помешало бы унять хоровод, в коем кружили мои мысли.

Прислушался — студентки сзади поколачивали клаву, перешептываясь. Вероятно, готовили какой-нибудь реферат по дороге. Тогда и я расхрабрился — вытащил свой планшет.

Слишком много неразгаданного накопилось, а пялиться за окно… Какой смысл? Те же леса и перелески, речки, мосты и попутные станции. И только два отличия от той картины, что открывалась передо мной из «Сапсана».

Во-первых, не попадались запущенные, всеми забытые поселки, и руины брошенных предприятий не выглядывали жалко из неопрятных зарослей бурьяна. Во-вторых, не лезла в глаза назойливая реклама. Привычные мантры, вроде «Слава КПСС!», смотрелись гармонично, как примета советской эпохи.

Снова вспомнилась Марина, но я упрямо сжал зубы. Если меня реально ведут те, кто в тридцать девятом устроил разветвление времен, то какой им смысл оставлять меня в будущем «гармонизированного» потока? Чтобы я пересекся с самим собой, и тогда пришлось бы опять раздваивать мировую линию?

Насупившись, я слинковался с местным «интернетом» — Мировой Сетью, и набрал запрос: «100-летняя годовщина Великой Октябрьской социалистической революции».

Крохотный наушничек донес величественные ноты гимна, и на экране раскрылась Красная площадь. Колонны демонстрантов… Не то, не то… Круглые щиты с гербами союзных республик на стенах Кремля… Хм. Что-то новенькое… Лев в венке из ветвей. Ага… «Финская ССР, столица — Хельсинки». Правильно! Все равно, не то… Вот! Мавзолей не загорожен стыдливо декорациями, а на его трибуне… Кто там приветствует советский народ?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

«Ничего себе…»

Гвардии генерал-лейтенант Лебедь и в штатском был орел. Каламбур-с. Та-ак… Прошвырнемся по истории.

Тысяча девятьсот восемьдесят второй год. Товарищ Шелепин выходит на пенсию, товарищ Андропов пересаживается на место Генерального секретаря, Председателя Президиума Верховного Совета и Главнокомандующего. И царствует до девяносто четвертого — урна с прахом в кремлевской стене. Регалии генсека и прочая, и прочая, и прочая достаются товарищу Лебедю…

Товарищ Лебедь воевал в Анголе и Эфиопии. Когда на эфиопов напали сомалийцы, гнал тех до самого Могадишо. Освободил весь Африканский Рог… Участвовал в войне с саудитами — как раз объединялись Северный и Южный Йемен. Война в Дарфуре… В Хиджазе… В Польше… О, теплее! Карпатские события… Горячо, горячо… Украинская ССР делится на две автономии, причем Западно-Украинская АССР передается Белоруссии. Правильно… Тамошние партизаны живо перевоспитают «западенцев»!

Я заходил на сайты и внимал откровениям…

Из воспоминаний Ю.С. Плеханова, генерал-лейтенанта КГБ СССР:

«Серьезные подозрения вызывали доктор Чазов и другие специалисты. До такой степени, что я опасался, как бы они не «залечили» Юрия Владимировича. Он всю жизнь, по крайней мере, с войны, маялся болезнью почек, но справлялся как-то, терпел, лечился. Но, как только тов. Андропов был избран Генеральным секретарем партии, сразу начались проблемы со здоровьем (дошло до того, что 7 ноября 1983 года Юрий Владимирович не смог занять свое место на трибуне Мавзолея).

Знающие люди рассказывали мне, что подобная история приключилась в 1953 году, когда Хрущев, Маленков и Булганин «помогли» Сталину скоропостижно скончаться. Я не имел права допустить подобного в отношении Юрия Владимировича, и передал письмо председателю КГБ Чебрикову, чтобы тот разобрался. Это было моей ошибкой.

Не сразу, но я понял, что зреет заговор.

Когда Андропов снял Щёлокова, и завел «узбекское дело», многие в ЦК забеспокоились и, видимо, решили пойти на крайние меры, лишь бы сохранить свое положение.

Конечно же, никто бы мне не позволил, скажем, завести дела оперативной разработки на членов Политбюро, поэтому я занимался чистой аналитикой, наблюдая, как натурфилософ, за жизнью в ЦК. А там все вышло из равновесия.

Андропов посадил за решетку множество взяточников, поснимал кучу министров. Теперь же дело дошло и до партийной верхушки. Меня поразило, что давний фаворит Юрия Владимировича, Михаил Горбачев, внезапно оказался в опале. И наоборот, Николай Рыжков, ставленник Косыгина, неявного врага Андропова, неожиданно был приближен. Я связываю это с появлением «темной лошадки» — тов. Лебедя, которого Юрий Владимирович, вместе с другими деятелями, вроде Алиева или Романова, подтянул в ЦК.

Именно к Александру Ивановичу Лебедю я и обратился, когда понял, что Чебриков, после разговора с Чазовым, не дал хода моему письму. Мне трудно сказать, что именно предпринял Лебедь, молодой боевой генерал, но кремлевские врачи больше не лечили Юрия Владимировича. Зато были приглашены хорошие специалисты из Австрии, и здоровье Андропова значительно улучшилось.

Если, скажем, в январе 1984 года Андропову проводили гемодиализ дважды в неделю, то уже в феврале перешли на один раз в неделю, а в марте стали еще реже обращаться к этому методу. К майским праздникам здоровье Юрия Владимировича нормализовалось…»

Из предисловия А.Н. Яковлева к парижскому изданию «Черной книги коммунизма»:

«Когда летом 1984 года Андропов снял меня с поста директора ИМЭМО, я поначалу растерялся, но позже, ближе к осени, начал понимать, что происходит.