Отзвуки эха - Ричард Матесон

— Кажется, сработало.

— Слава богу, — облегченно вздохнул Энн и поцеловала меня. — Слава богу.

Мы вместе отправились на кухню, и, пока она готовила ужин, я подробно рассказал обо всех своих ощущениях. Очевидно, Алану удалось убрать то, что так меня беспокоило. Я мирно спал всю ночь без всяких сновидений, проснулся посвежевшим и отлично отдохнувшим, рабочий день тоже прошел без происшествий, мою голову не посетила ни одна чуждая мысль.

— Даже трудно поверить, — оживленно рассуждала Энн, — что всего один визит к Алану смог остановить весь этот кошмар.

— Так ведь твоему брату тоже не потребовалось больше времени, — фыркнул я, — чтобы заварить эту кашу.

Я рассказал Энн, как Алан моментально погрузил меня в гипнотический сон, а затем, как он выразился, разгладил несколько лишних психических морщинок мягкой ладонью внушения. Проснувшись, я сразу почувствовал перемены. Ушло напряжение, постоянно державшее меня в тисках всю последнюю неделю. Взамен появилось ощущение отличного самочувствия, которое сохранилось и до сих пор. Энн радостно улыбалась.

— Он никогда не узнает, насколько стало легче мне, — прошептала она. — Не знаю, как долго я смогла бы еще терпеть.

— Понимаю, дорогая. — Я виновато всматривался в милое побледневшее личико. — У тебя была очень тяжелая неделя. Я постараюсь загладить свою вину.

Энн радостно засмеялась и похлопала меня по щеке.

— Ты вернулся, а это самое главное.

— Да, я вернулся.

Переодеваясь, я сказал Энн, что Алан собирается написать обо мне статью в каком-то из специальных журналов, разумеется не называя имени. Значит, случай показался ему достаточно интересным.

Я был на пути в ванную, когда Энн меня остановила:

— Если ты идешь умываться, боюсь, ничего не получится. Сток засорился. Полчаса назад вода из умывальника вообще перестала уходить.

— Ты сказала Сентасу?

— Я звонила целый день, но их не было дома. Если хочешь, попробуй еще раз.

Я подошел к телефону и набрал номер. Миссис Сентас ответила сразу. Я попросил позвать к телефону мужа, и через несколько секунд трубка прорычала:

— Ну что там еще?

— В ванной засорился сток, мистер Сентас, и мы были бы вам очень признательны, если бы вы решили эту проблему.

— Я только что пришел, — буркнул он, — еще даже не ел.

— Тогда, возможно, вы сможете заняться этим после ужина, — очень вежливо предложил я, — поймите нас, пожалуйста, мы же не можем не пользоваться ванной.

Даже не обладая особенно развитым воображением, можно было легко представить хмурую и до крайности раздраженную физиономию нашего домовладельца. А перспектива поработать сантехником отнюдь его не порадовала.

— Зайду позже, — буркнул он и бросил трубку. Так что мои изъявления благодарности были утоплены в пронзительных коротких гудках.

Я вернулся в кухню.

— Приветлив, как всегда, — поделился я своими наблюдениями с женой, — просто очаровашка.

Энн едва заметно улыбнулась:

— Возможно, у него тоже есть проблемы.

— Конечно, они у всех есть, — покладисто согласился я, — но это еще не повод кидаться на людей.

Я потоптался посреди кухни и, чтобы не мешать, подошел к окну. Ричард и Кэнди играли в соседнем дворе. Они сидели в песочнице и увлеченно копались ложечками в песке.

— Как хорошо они играют вместе, не правда ли? — с умилением глядя на малышей, спросил я.

— Я бы не сказала, — сообщила Энн, — в основном они целыми днями дерутся. Просто ты в это время на работе. А к тому времени, как ты приходишь домой, они уже слишком устают и теряют бойцовский дух. Причем обычно Кэнди задирает Ричарда. Мне кажется, понятие дисциплины ей совершенно незнакомо. Впрочем, мне не хочется сейчас это обсуждать. Лучше скажи, когда ты собираешься съездить в магазин.

— Много покупок?

— Немало. Мы же не ездили на прошлой неделе, когда меня стукнуло банкой по голове.

— Ужин скоро? — деловито поинтересовался я.

— Я готовлю мясной пирог... наверное, через час.

— Хорошо, тогда я поеду прямо сейчас. Кстати, а как твоя голова?

— Нормально.

— Было бы забавно, — решил я блеснуть остроумием, — если бы теперь ты начала читать мысли.

— Очень смешно.

Сообразив, что мою шутку не оценили, я молча достал карандаш и блокнот и приготовился составлять список покупок.

— Слушай, — вспомнил я, — а куда ты дела мои каракули?

— Спрятала.

— Мы покажем их внукам.

Энн попыталась снова улыбнуться, но в ее глазах стояли слезы. А я наконец сообразил, что она еще очень тоскует о матери, и замолчал. В блокноте я аккуратно начертил шесть прямоугольников (по количеству отделов в супермаркете). Продукты, которые необходимо купить, я всегда заранее распределял по отделам. Эту полезную привычку я приобрел в первый год нашей совместной жизни. Такая сие тема позволяла избежать лишних перемещений по магазину, что на необъятных просторах лос-анджелесских супермаркетов давало экономию в несколько миль.

Сосредоточившись, Энн начала диктовать список:

— Значит, так: сахар, мука, соль, перец, пасло, хлеб, апельсиновый сок, яйца, бекон...

Я аккуратно заносил наименования продуктов в соответствующие прямоугольнички.

— Супы и каши...

Энн на несколько секунд замолчала, изучая содержимое шкафа, я вопросительно посмотрел на нее... и оцепенел. Моя рука продолжала писать. Сама. Я тупо уставился на бегающий по бумаге карандаш, не в силах осознать, что за новая напасть свалилась на мою голову. Карандаш остановился. С колоссальным трудом овладев собой, я почти нормальным голосом попросил:

— Дорогая, повтори, пожалуйста.

— Крекеры, печенье и ореховое масло.

Дождавшись, когда Энн отвернулась, я быстро зачеркнул написанные сами собой, причем не моим почерком, слова. И продолжил составлять список покупок. Я ничего не сказал Энн. Нет никаких оснований для беспокойства. Произошла ничего не значащая случайность. Я изо всех сил старался убедить в этом самого себя.

Десять минут спустя я уже ехал к ближайшему супермаркету и не переставал думать о словах, написанных в моем блокноте, моей рукой, но чужим почерком.

* * *

«Я — Элен Дрисколл».

Сентас появился только после девяти. А я весь вечер возился в гараже с фургончиком Ричарда. Я уже несколько недель собирался покрасить его и заменить несколько болтов. Сидеть дома я все равно не мог, боялся, что опять что-нибудь случится. Вот и перебрался в гараж.

Я сказал «боялся», но это был уже совсем не тот страх, который я испытывал ранее. Теперь я опасался за Энн. Тут не было никакой телепатии. Я не мог знать, что творится у нее в голове, но справедливо считал, что за последние дни на ее долю выпало слишком много напастей. Даже в обычных условиях смерть матери, к которой она была очень привязана, — серьезное испытание. А к нему еще добавился навалившийся на нас спиритический кошмар. Такой напор неприятностей может сломить и сильного духом мужчину. А то, что все это свалилось на беременную женщину... Честно говоря, я вообще не понял, как она сумела с этим справиться. Поэтому я и не мог рассказать ей о том, что написала моя рука. Боялся.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});