Один - Николай Внуков

Я натянул на лук тетиву и решил пожертвовать одной стрелой. Для мишени выбрал невысокое деревце у источника. Отсюда, от палатки, я хорошо видел его ствол.

Подняв лук - он был длиною в мои разведенные в стороны руки, - я тщательно прицелился и пустил стрелу в ствол.

К моему удивлению, стрела пролетела шагах в пяти левее дерева и ушла в кусты.

Я сосчитал расстояние до дерева. Тридцать четыре шага. Отыскал в зарослях стрелу. Цела. Почему же я не попал? А ну-ка, если отсюда в мое дерево? Вон у него какой толстый ствол.

Я прицелился еще тщательнее, и опять стрела белой полоской мелькнула мимо.

Так бегал я несколько раз, обстреливая дерево с разных расстояний. Прицельнее всего лук бил на пятнадцать шагов. Ладно, сгодится. Чайки подпустят и на десять.

Я снял тетиву с одного конца лука, чтобы он не ослабевал в согнутом положении, и стал готовиться к походу на Форштевень.

* * *

Волны, набежавшие на остров, принесли с собой много мусора. Я перелезал через высокие валы грязи, переломанных ветвей, бревен, сползал в ямы, полные какой-то вонючей слизью, и окончательно выбился из сил, еще не дойдя до Левых скал. Однако другого пути не было. Спуск по склону сопки напрямик к берегу Правого Борта закрывали сплошные джунгли колючих кустов. Через них можно было только прорубаться с хорошим топором. Северо-западный склон в направлении мыса Форштевня был таким обрывистым, что туда нечего было и соваться. Хорошо еще, что солнце опять встало в дымке и не палило, а только слабо грело.

Отдохнув, я поднялся немного выше линии прибоя, где было ровно, и, миновав поворот берега у Левых скал, сразу же увидел тот темный треугольный предмет, который заметил еще с берега.

Это были не бревна, и не камни, обнажившиеся после волны, и не плот, как мне показалось сначала. В неглубокой ложбине, зарывшись кормою в грязь, лежал небольшой катер, из тех, что плавают недалеко от берега или в бухтах. Он был с поручнями вдоль бортов, с ходовой рубкой на палубе и даже с маленькой лебедкой на носу! Вот этот слегка приподнятый на камнях нос я и принял с дерева за треугольник. Я вспомнил, что, когда в берег ударила вторая волна, в ее пенной верхушке мелькнуло что-то большое и длинное. Наверное, это он и был. Ободранный железный корпус покрывали язвы ржавчины. Глубокие вмятины уродовали борта. Поручни держались только в носовой части, в других местах от них остались изогнутые обломки. Одиноким пнем торчал на носу буксирный битенг с куском перержавевшего, затянутого вокруг его шеи троса.

Я осмотрел железную коробку со всех сторон.

Наверное, стоял этот катер у причала какого-нибудь корабельного кладбища, давно отработав свой срок, в ожидании, когда его разрежут на металл, пока не сор; ало его со швартова штормом и не угнало в море. И носился он по волнам до тех пор, пока не наткнулся на мой остров...

По корме, находящейся вровень с землей, я взобрался на палубу и, замирая от удачи, разглядывал рубку, лебедку и темно-зеленые лохмотья тины, висящие на поручнях. Ведь это же дом! Дом в тысячу раз лучше моей несчастной палатки! В надстройке можно поселиться, и тогда никакие ветры, никакие ливни мне больше не страшны!

Я подошел к рубке и через пустой проем ветрового стекла заглянул внутрь.

Там был маленький, намертво приржавевший к колонке штурвал. Позади него - рундук для хранения карт, ракет и сигнальных флагов. Слева - колонка компаса. Рожок переговорного устройства, похожий на гриб с кривой ножкой. И все.

Ручка двери не поворачивалась. Я стукнул по ней несколько раз киркой. Потом навалился на дверь плечом. Ничего не вышло. Я повернулся к двери спиной и начал колотить по ней ногами. Створка немного приотворилась. Я протиснулся через щель в рубку.

Рулевое колесо действительно не поворачивалось на оси, а рундук был пуст. На дне его валялась раскисшая картонная гильза от ракеты. На компасной колонке осталось только два ржавых болта - самого компаса не было. Пол рубки был скользким от грязи и водорослей и весь завален ветками от кустов. Видимо, все это наметало сюда волнами. Я снова протиснулся на палубу.

В кормовой части рубки находилась еще одна дверь, а рядом с ней, на высоте моей груди, круглая дыра от иллюминатора. Я заглянул в дыру, но ничего не увидел, кроме темноты. Дверь эта была вообще без ручки. Я вбил острие кирки между створкой и косяком и нажал. Створка чуточку подалась. Действуя скобой как рычагом, я миллиметр за миллиметром расширил щель. Потом несколько раз долбанул в дверь ногой и очутился в каюте.

Под дырой иллюминатора к стенке был привинчен небольшой столик. У противоположной стены - наглухо приваренная к полу кровать с переплетением железных полос вместо сетки. Справа от столика, в углу, навесной деревянный шкафчик с двумя створками дверок и щеколдой вместо замка. Когда-то шкафчик был зеленый, но теперь краска с него облезла и лишь кое-где держалась небольшими проплешинами.

Я откинул щеколду и распахнул дверцы. На пол со звоном посыпались осколки стекла от бутылок и черепки от тарелок. На нижней полке в глубине среди стекла лежала алюминиевая кружка размером с хороший котелок. Я поставил кружку на столик и выгреб все осколки из шкафчика. Среди них я нашел столовый нож из нержавеющей стали и вилку - блестящие, будто новенькие. На верхней полке я нашел молоток и очень ржавые плоскогубцы, которые не открывались. Больше в каюте ничего не было.

Интересно, что внизу, в машинном отделении и в тех каютах, которые расположены под палубой. Я знал, что должны быть еще каюты, потому что команда даже на самых маленьких катерах состоит из трех-четырех человек. На этом, наверное, было четыре.

Дверь в нижние помещения находилась с другой стороны рубки, по правому борту. Но сколько я ни бился, так и не смог ее открыть. Комингсы двери перекосились от удара катера о камни и наглухо заклинили створку. Ладно, открою когда-нибудь. Теперь я хозяин этой железной штуки и могу делать с ней что угодно.

Я еще раз обошел катер со всех сторон.

Он стоял почти ровно, только слегка задрав нос, застряв кормой между двумя огромными валунами. Внутри меня все танцевало от радости. Прощай, конура, собачья моя палатка! Завтра же переберусь сюда, в каюту, в настоящую комнату, и начну жить, как нормальный человек! Буду сухим, буду спать на настоящей кровати и сидеть за настоящим   столом!   Пусть   теперь   бесится   ветер - я   могу   закрыть дверь и заткнуть чем-нибудь дырку иллюминатора. В шкафчике у меня будут храниться мидии, и саранки, и жареные чайки, и сушеный шиповник. А огонь можно разводить прямо на полу, и его уже никогда не зальет! Я нарежу самых мягких веток и навалю их на кровать. Сверху наброшу материю от японского матраца. Вторым куском буду накрываться как одеялом. Выскребу из каюты всю грязь. В ходовую рубку, натаскаю сухого топлива. Брезент от палатки тоже использую. Его можно разрезать на куски, из одного куска сделать ковер, другие пустить еще на что-нибудь.