Отступники - Виктория Александрова

верховную ведьму. Та, казалось, вообще не ведала никаких человеческих эмоций и чувств. Кроме, разве что, гордыни и жестокости.

В кабинете Джона было лишь одно кресло — возле рабочего стола, и гостья, видимо, не решилась попросить разрешения присесть. Хотя ноги у неё дрожали, и стояла она с явным трудом, уставшая, промокшая и испуганная. Однако Джон не спешил проникаться к ней сочувствием. Сам он садиться тоже не стал, лишь остановился около стола, опершись на него, и внимательно взглянул на девушку.

— Прошу, выслушайте меня сначала, а потом делайте что хотите, — пролепетала она. — Если вам так хочется сорвать на мне всю свою злость на… неё… — Вдруг она слабо кашлянула, прикрыв рот ладонью.

— Я тебя не трону, если ты не тронешь меня, — устало вздохнул Джон.

— Я — трону? — девушка горько усмехнулась. — У меня сейчас сил нет совершенно никаких…

Она не договорила — чуть пошатнулась, но осталась стоять на ногах. Джон насторожился.

Её мокрый, растрёпанный, абсолютно избитый вид отчего-то заставлял его в глубине души ощущать жалость к ней. Возможно, это и правда не Жанетта… Жанетта бы точно нашла способ укрыть себя от дождя, чтобы ни единой капли не упало на её безупречную белую кожу, на уложенные длинными волнами волосы, на изысканное парчовое платье, расшитое золотом, серебром и драгоценностями… Эта же девушка, очень на неё похожая, выглядела, напротив, жалко — Джон решил называть вещи своими именами. Однако кто знает, на какие уловки способна проклятая ведьма, на какие жертвы она готова была пойти, чтобы втереться в доверие и сделать вид, что она — вовсе не она.

— Хорошо, что ты хотела мне сказать?.. — сдался Джон.

Он на мгновение взглянул в окно, возле которого располагался его дубовый стол. Снаружи начиналась настоящая буря, дождь барабанил по стеклу, а чёрное небо вспарывали молнии. Внезапно в сердце кольнуло странным, суеверным страхом: а не связана ли эта ужасная гроза с появлением Жанетты… Может, если ей что-то не понравится, она тут же испепелит его молнией?

Поборов мелкую дрожь в руках, Джон обернулся, выдвинул из-под столешницы небольшой ящичек и извлёк оттуда кинжал: длинное, блестящее, невероятно остро заточенное лезвие, рукоять из слоновой кости с руническим узором… Джон заметил краем глаза, как гостья сжалась и задрожала ещё сильнее. Он понял, что следовало бы взять тот чудесный меч, которым ему в прошлый раз удалось убить чёртову ведьму… Или не убить, но хотя бы на время — на целый год! — вывести из строя. Однако меч сейчас находился в арсенале, под особым присмотром, и Джон мысленно укорил себя за то, что не потрудился забрать его сразу.

Впрочем, жалкий вид гостьи заставил его принять то, что напасть на него она пока попросту бы не смогла.

— Нас здесь никто не услышит? — сдавленным голосом спросила девушка и снова закашляла, уже сильнее… простудилась, что ли? Джон хмыкнул — при такой-то погоде это вовсе неудивительно.

— Никто, если для тебя это так важно.

— Сложно будет начать… — пожала плечами она и плотнее закуталась в плащ, который уже почти высох. Впрочем, Джон не испытывал сильного желания тут же согреть девушку у очага и налить ей горячего чая. — И я уже предвижу, что вы мне не поверите. Однако, как я сказала, я — не Жанетта. Да, она выглядела как я, просто… — Она замолчала, нервно взглянула на кинжал в руке Джона, который он внимательно рассматривал, будто видел в первый раз. — Я была обычной, самой заурядной и ничем не выдающейся ведьмой в Шабаше. Как и все девушки, я просто хотела развивать свой дар, направлять его на добрые дела… Но Жанетта решила иначе. Ты же сам видел, какой древней старухой она на самом деле являлась, а долго поддерживать молодость и красоту с помощью иллюзий, эликсиров и рун довольно сложно даже для неё. И она решила использовать меня в качестве… — Она сделала паузу, подбирая слово. — В качестве инструмента, марионетки, называй как хочешь.

— Когда это было? — прервал её Джон.

— Года… лет пять назад, может, шесть, — вспомнила гостья. — Когда ей пришёл в голову тот план вызвать всадниц и вернуть магии былое величие. На это нужно много магических сил, и, чтобы больше не тратить их на поддержание красивой внешности, она взяла мой разум под свой контроль, завладела мой, как демоны завладевают людскими телами.

Он чуть вздрогнул от этого сравнения — в Элет ведь тоже однажды демонесса вселилась… Та явно была подружкой Жанетты и нахваталась трюков у неё. Или наоборот: ведьма научилась вселяться в людей у адской твари.

— Она изнутри, из моей головы, из души или сердца управляла мной, заставляла делать то, что я делать вовсе не хотела. Но когда ты… вы… — Джон кивнул, молча позволив ей называть себя на «ты», и опустил кинжал. — Когда ты пронзил меня тем мечом, она исчезла. Ты видел старуху — это и была её душа, поселившаяся в моём теле. Она действительно ничего не знала о свойствах меча ровно до того момента, как он пронзил её… — Поймав вопросительный взгляд Джона, девушка слабо улыбнулась и пояснила: — Нет, не меня. Меня ты не убил — она всячески оберегала моё тело от разного рода повреждений, и даже сквозная рана ничего мне не сделала, хотя, как видишь, восстанавливалась я долго. В общем, твой меч почти не нанёс вреда телу, но он смог уничтожить душу.

— Её? — недоверчиво уточнил Джон, подходя ближе к гостье.

— Ну, если не уничтожить, то изгнать… изгнать из моего разума, убить её влияние на меня. Я теперь жива, свободна и почти полностью здорова, магия тоже скоро вернётся ко мне.

Кажется, она закончила свой рассказ — тяжело выдохнула, снова кашлянув пару раз, и беспомощно опустила руки. Джон оглядел девушку с ног до головы: на Жанетту она и правда была похожа, будто копия, сестра-близнец или чрезвычайно точный портрет… и в то же время совершенно не похожа в этом оборванном коричневом платье, с растрёпанными, секущимися, спутанными волосами, осунувшимся лицом, бледным уже не благородно, а болезненно. И глаза у верховной ведьмы, кажется, были светлее и сияли золотом, будто в них навек застыло какое-то магическое заклинание. У его гостьи же были обычные светло-карие глаза с недлинными ресницами, а ещё искусанные губы и несколько длинных царапин на щеке, шее и открытой части плеча.

— И причём тут я? — поднял бровь Джон.

— Ты — единственный, кто остался жив из всех, с кем Жанетта взаимодействовала… Ну, из хороших людей, — добавила она, смутившись. — А