Этот бессмертный - Роджер Желязны

— Назад, дурачье! Сказано вам, отступите, уроды!

Эти слова заставили их подчиниться, и они отодвинулись назад. Произнесший их человек был примерно пяти с половиной футов ростом. Его нижняя челюсть двигалась вверх-вниз, как у марионетки, словно на ниточках; а его зубы походили на ряд костяшек домино — такие же черные и клацающие, когда он открывал и закрывал рот.

— Да, Прокруст, — услышал я чей-то ответ.

— Несите сети! Поймайте их живьем! Не приближайтесь к ним! Они и так уже стоили нам слишком многого!

Морби стоял рядом с ним и жалостливо ныл:

— …я не знал, мой повелитель…

— Молчать! Эту дурнопахнущую кашу заварил ты! Из-за тебя мы потеряли бога и многих людей!

— Бросимся вперед? — спросил Хасан.

— Нет, но будь готов рубить сети, когда они принесут их.

— Плохо, что мы нужны им живыми, — решил он.

— Мы многих отправили в ад, проторить нам путь, — отмахнулся я. — И мы еще стоим на ногах и держим в руках оружие. Чего же боле?

— Если мы бросимся на них, то сможем прихватить с собой еще двух, а может и четырех. А если будем ждать, они набросят на нас сети, и нам придется умереть без толку.

— Какое это имеет значение, коль скоро ты станешь покойником? Давай подождем. Пока мы живы, есть огромный павлиний хвост вероятностей, вырастающий из следующего мгновения.

— Как скажешь.

Они притащили сети и сумели-таки набросить их. Мы трижды разрезали тенета, прежде чем куреты запутали нас четвертой. Только плотно затянув ее, они осмелились приблизиться к нам. Я почувствовал, как из моей левой руки выкрутили меч, а потом кто-то злобно пнул меня. Это был, конечно, Морби.

— Теперь вы умрете так, как умирают очень немногие, — пообещал он.

— А нас и так осталось двое.

— Только на мгновение, — зашипел он от злости. — Мы их выследим, схватим и приведем обратно.

Я рассмеялся.

— Вы проиграли, — уведомил я «знахаря». — Они сумеют уйти.

Он снова пнул меня.

— Так-то действует ваше правило? — спросил я. — Хасан победил Мертвеца.

— Он сжульничал. Ваша баба бросила вспышку.

Когда нас обмотали веревками, не снимая сетей, подошел Прокруст.

— Давайте отнесем их в Долину Сна, — предложил Морби. — Разделаем их там как душа пожелает и оставим храниться для будущего пиршества.

— Хорошо, — одобрил Прокруст. — Да, так и сделаем.

Хасан, должно быть, все это время протискивал левую руку сквозь сеть, потому что рывком высвободил ее и почти схватил Прокруста за ногу, но лишь оцарапал ее.

Прокруст несколько раз сильно ударил его ногой, а заодно еще разок и меня, для порядка. Потом потер царапины у себя на лодыжке.

— Зачем ты это сделал, Хасан? — поинтересовался я, после того как Прокруст отвернулся и отдал приказ привязать нас для переноски к лежавшим рядом кольям.

— Возможно, у меня на ногтях еще осталось немного метацианида, — объяснил он.

— Как он туда попал?

— Из пуль у меня на поясе, Караги, который они не потрудились снять. Я смазал ногти днем, после того как заточил их.

— А! Ты поцарапал Мертвеца в самом начале схватки…

— Да, Караги. А потом дело просто заключалось в том, чтобы суметь остаться в живых, пока он не упадет.

— Ты образцовый убийца, Хасан.

— Спасибо, Караги.

Нас привязали к кольям, по-прежнему не снимая сетей. По приказу Прокруста четверо рослых куретов подняли нас.

С Морби и Прокрустом во главе нас понесли сквозь ночь.

* * *

Когда мы пробирались по извилистой тропе, мир вокруг нас постепенно менялся. Так бывает всегда, когда приближаешься к Горячему Месту. Это, по сути дела, является ретроспективным путешествием но геологическим эпохам.

Деревья вдоль тропы начали все больше и больше отличаться от обычных. Наконец мы с трудом передвигались под влажными сводами темных башен с листьями, как у папоротника, а сквозь них на нас взирали существа с узкими, светящимися, желтыми глазами. Высоко над нами небо походило на брезент, натянутый, словно полог палатки, по вершинам деревьев, проткнутый слабыми точками звезд и разорванный щербатым желтым полумесяцем луны. Из этого великого леса доносились крики, походившие на птичьи, но кончавшиеся чем-то вроде фырканья. Далеко впереди тропу пересекали какие-то темные силуэты.

По мере того, как мы углублялись все дальше, деревья становились все меньше, а промежутки между ними — все шире. Но это уже не походило на деревья, оставшиеся позади нас в деревне. Эти были закрученными и изуродованными, с разметавшимися, как морские водоросли, ветвями, шишковатыми стволами в наростах и обнаженными корнями, медленно перемещавшимися по поверхности земли. Крошечные невидимые существа шуршали, разбегаясь во все стороны от света электрического фонаря Морби.

Поворачивая голову, я сумел различить уголком глаза слабое пульсирующее свечение, как раз на границе видимого спектра. Оно исходило из места откуда-то впереди.

Под ногами наших носильщиков в изобилии появились ползучие растения. Всякий раз, когда один из куретов наступал на такое, оно извивалось и корчилось.

Деревья сменились простыми папоротниками. Потом исчезли и те, уступив территорию неимоверному количеству лохматых лишайников кроваво-красного цвета, покрывавших абсолютно все вокруг и слабо светившихся.

Больше не было слышно никаких звуков, издаваемых животными или насекомыми. Не было слышно вообще никаких звуков, за исключением тяжелого дыхания наших четырех носильщиков, шагов, да иной раз автоматическая винтовка Прокруста приглушенно лязгала о покрытые мягким лишайником камни.

Наши носильщики несли на поясах четыре меча. Морби был вооружен несколькими кинжалами и вдобавок имел маленький пистолет.

Тропа резко поднималась вверх. Один из куретов споткнулся и выругался. Покрывало ночи скользнуло тогда по углам вниз, и там, где оно встречалось с горизонтом, его потеснило какое-то фиолетовое марево — нечто, отдаленно походившее на прозрачный сигаретный дым. Медленно и очень высоко, бесшумно шлепая по воздуху крыльями, словно катящаяся по воде каракатица, лик луны пересек темный силуэт пауконетопыря.

Прокруст внезапно рухнул.

Морби помог ему подняться на ноги, но тот шатался, наваливаясь на него всем телом.

— Что вас беспокоит, повелитель?

— Внезапно закружилась голова… ноги отнимаются… Возьми мою винтовку… Она стала… такой… тяжелой…

Хасан тихо засмеялся.

Прокруст повернулся к арабу, его нижняя челюсть отваливалась, как у щелкунчика, а затем свалился и он сам.

Морби как раз взял винтовку, поэтому руки у него были заняты, и он ничем не мог помочь.

Охранники довольно торопливо и не слишком вежливо сбросили нас и кинулись к Прокрусту.

— Воды… Кто-нибудь, дайте… воды… — прошептал он и закатил глаза. Больше он их не открывал.

Морби припал ухом к его груди, подержал перед ноздрями оперенную часть своего жезла.

— Он умер, — объявил он наконец.

— Умер?!

Покрытый чешуей носильщик заплакал:

— Он был хороший. Он был великий военный вошть. Што мы теперь бутем телать?

— Он умер, — повторил Морби. — И я — ваш предводитель до тех пор, пока не будет провозглашен новый военный вождь. Заверните его в свои плащи. Оставим тело на том плоском камне впереди. Никакие животные сюда не сунутся, так что он будет в сохранности. Мы заберем его на обратном пути. Однако сейчас нам надо отомстить этим двоим.

Он показал на нас жезлом.

— Долина Сна недалеко. Вы приняли пилюли, которые я вам дал?

— Отлично. А теперь возьмите плащи и накройте его.

Они так и сделали, и вскоре нас снова несли. Мы поднялись на вершину гребня, откуда тропа спускалась во флюоресцирующий, оставленный невообразимым взрывом кратер. Окружившие его огромные скалы, казалось, чуть ли не пылали.

— Это место, — сказал я Хасану, — мой сын описывал как то, где нить моей жизни лежит на горящем камне. Ему виделось и то, что мне угрожает Мертвец. Но Богини Судьбы передумали и отдали эту напасть тебе. Видимо, когда я был всего лишь сном в голове Смерти, этому кратеру было предназначено стать одним из мест, где я могу умереть.

— Упасть с шинвата[23] означает изжариться, — напомнил Хасан арабскую поговорку.

Нас донесли в самый центр кратера и бросили на камни.

Морби снял винтовку с предохранителя и отступил назад.

— Освободите грека и привяжите его к той колонне, — он указал дулом, к какой именно.

Они так и сделали, надежно прикрутив мне руки и ноги. Гладкий влажный камень убивал, не оставляя следов, но, тем не менее, верно. Не представляю себе, насколько он был «горяч». С Хасаном было проделано то же самое, примерно в восьми футах справа от меня.

Морби установил фонарь так, чтобы он отбрасывал на нас желтый полукруг. Четверо куретов, как статуи демонов, стояли по бокам от него.