Древняя магия Рождества. Йольские традиции темнейших дней года - Линда Рэдиш

обязанностей первого гостя, который должен быть предпочтительно высоким, темноволосым, красивым и родиться ногами вперед, состояла в том, чтобы ворошить угли в очаге. Он сделает это еще до того, как поздоровается с хозяином дома, войдя без стука. Македонский первый гость отдавал дань уважения местным духам, сначала положив камень или зеленую веточку на алтарь очага. В других местах на Балканах полазник, или «присутствующий», первым делом на Рождество высекал искры из Йольского полена. Чем больше искр, тем лучше, ибо каждая символизировала овцу, курицу или момент счастья в наступающем году.

Трубочист

В Англии самым желанным первым гостем был лазающий мальчик, как называли несовершеннолетних трубочистов в те времена, когда не существовало такого понятия, как несовершеннолетние, особенно если дело касалось опасного черного труда.

Когда вы в последний раз чистили дымоход? В дни, когда топили углем, минимальным требованием было делать это дважды в год, а лучше, если раз в три месяца. Пропустите чистку, и однажды ночью вас разбудит шум, похожий на шуршание песка, за которым последует тихий треск, и в лунном свете в камине материализуется черное существо. Оно будет расти, медленно, бесшумно пробираясь в комнату. Может быть, это одна из страшных Уиштских гончих, бродящих по вересковым пустошам на Рождество? Нет, это комок скопившегося креозота, который сорвался с кирпичной облицовки дымохода и упал на решетку, поднявшись черным облаком, запачкав мебель, ковры и занавески.

Те из нас, кто жжет только свечи и редкие березовые поленья в камине, были бы не готовы к количеству сажи, образующейся при сжигании угля. К началу 1800-х годов уголь заменил древесину в качестве кухонного топлива, и, за исключением торфяных районов, он долгое время оставался предпочтительным. Переход от дров к углю привел к уменьшению камина, что, в свою очередь, привело к повсеместной замене Йольского полена Йольской свечой. Популярность угля также превратила трубочиста из простого ремесленника в талисман. Поскольку уголь горит гораздо более грязно, чем дрова, самостоятельная чистка дымохода стала неподходящим вариантом. Даже самым бедным семьям время от времени приходилось нанимать профессионального трубочиста.

Образ трубочиста часто служит вдохновением для стеклодувов Лужицы в восточной Германии, которые в течение последних ста лет снабжают мир легкими рождественскими украшениями из прозрачного стекла. Прижимающий к себе лестницу и щетки, мой собственный толстенький человечек в черном цилиндре очень похож на снеговика, но таковы пределы возможностей дутого стекла. Среди немецких символов удачи трубочист занимает место рядом с подковой, Глюкшпильцем и марципановой свиньей. По сей день вид хорошо одетого трубочиста с веточкой остролиста, воткнутой в ленту шляпы, вызовет улыбку на лице любого, особенно в Германии и Дании. Лестница и щетки, которые он нес, были рабочими инструментами, но цилиндр – собственным талисманом трубочиста: его нельзя было уронить, пока мастер орудовал щеткой наверху.

Прачка и гробовщик, чьи обноски трубочисты выбрали своей униформой, были столь же необходимы для городской жизни девятнадцатого века, но вы не увидите, чтобы фигурки кого-то из них украшали рождественские елки, и вы не пригласили бы их переступить ваш порог в день Нового года. Есть что-то просто волшебное в хорошо одетом трубочисте, даже – или особенно – когда он покрыт сажей.

Со времен Средневековья датские и немецкие чистильщики собирались в гильдии. Ютский трубочист, как правило взрослый мужчина, а не тощий ребенок, лихо мчался на велосипеде по улицам, со щетками, привязанными к спине, и с развевающимися фалдами пальто. У английских лазающих мальчиков не было ни золотых пуговиц, ни сюртуков, но к середине 1800-х годов они стали считаться такими благоприятными фигурами, что можно было обеспечить себе удачу на целый год, просто позволив одному прийти и постоять на кухне в день Нового года.

Это единственный день в году [71], когда вместо того, чтобы рисковать жизнью среди узких, закопченных углем дымоходов Лондона, лазающий мальчик мог бродить по окрестностям со своими товарищами, принимая угощения в обмен на благословения.

Очевидно, что трубочист девятнадцатого и начала двадцатого века сознательно не рассматривался как посредник между домашними духами и живыми членами семьи. К тому времени камин стал просто камином, а не храмом. Но люди продолжали видеть в трубочистах нечто большее, чем способен уловить простой глаз. Не из-за перепачканного сажей лица ли он занял место среди незаменимых духов Рождества?

Эпоха угля должна была способствовать резкому увеличению числа призраков из трубы, потому что слишком часто мальчик-трубочист оказывался зажат в тесном дымоходе и задыхался от мелкой сажи, поднятой щеткой. Затем приходилось звать каменщика, который вовсе не был счастливым талисманом – чтобы он вытащил труп. Почему призрачный мальчик-трубочист не вошел в устное предание? Скорее всего потому, что большинство этих детей оказались проданы в так называемое ученичество и за них было некому отвечать. Да и немногие домовладельцы хотели, чтобы соседи узнали о смерти ребенка в их стенах. На самом деле хозяин богатого дома мог даже не знать о случившемся, пока ему не предъявят счет за демонтаж и восстановление кирпичной кладки. Мастер-трубочист быстро заменял мертвого мальчика другим сиротой или нищим беспризорником, и все забывалось.

Поскольку большинство лазающих мальчиков в конце концов умирали от астмы, туберкулеза и рака мошонки, вызванных длительным воздействием сажи, не осталось никого, кто мог бы рассказать эту историю. В шестнадцатом веке, в дни, когда камин топили дровами, мы увидим, что любимый всеми англичанами хобгоблин Робин Славный Малый покидает лесное убежище и расхаживает по улицам Лондона в костюме трубочиста.

«Хо-хо-хо!» – выкрикивает он в восторге от своих щеток в «Безумных розыгрышах и веселых шутках Робина Славного Малого» (The Mad Pranks and Merry Jests of Robin Goodfellow). Несмотря на мрачную реальность, все уже было готово, чтобы мальчик-трубочист занял немного сил у фейри.

Люди королевы фей

Испачканное сажей лицо трубочиста было естественным следствием профессии, но как быть с теми бродячими персонажами, которые намеренно их чернили? Беллсникли и другие дикие «николаи» любили пачкать лицо, как делает Кнехт Рупрехт и мавританский Цварте Пит по сей день. Мы еще не упомянули самого знаменитого из Трех царей, Валтасара (Бальтазара), которого традиционно изображают как жителя Тропической Африки, несмотря на то что Волхвы были персами. Но, за исключением Черного Питера, которого заставляют ползти туда-сюда по трубе вместо архиепископа, ни один из этих персонажей не имеет отношения к дымоходу и очагу. Или все-таки имеет?

Так называемый Кричащий череп в поместье Беттискомб в Дорсете может стать своего рода недостающим звеном в этой загадке. Эта фамильная реликвия, которую всегда хранили рядом с главной трубой дома, принадлежала, как долгое время полагали, мужчине из Вест-Индии, слуге одного из первых хозяев дома. Пока череп стоял на месте, он защищал дом от зла. Позже было доказано, что это женский череп, но неизвестно, кому он принадлежал и как оказался в каминном уголке. Важно то, что дух-хранитель этого черепа считался темнолицым.

Связь между духами, обитающими в камине на Рождество (или в течение всего года, как в поместье Беттискомб), и темным цветом кожи, будь то подлинной или покрашенной, уходит в глубь истории. Нынешний дом в поместье Беттискомб построили в 1694-м году, но истоки панъевропейского первого гостя, который был предпочтительно темноволосым и смуглым, отступают в туманы дохристианского прошлого. Может ли кто-нибудь обвинить нас, если мы отправимся искать ключи к этой загадке среди танцоров морриса (читай «мавританских»[72] танцоров)?

Фольклористы начала 1900-х годов обнаружили в английских танцорах морриса манящий пантеон доисторических богов плодородия. Так называемый «Валлийский приграничный моррис», по-видимому, дает именно то, что мы ищем: чернолицые танцоры, размахивающие палками в зимнем ритуале, столь же древнем, как сама земля. Но дальнейшие исследования показывают, что танец моррис зародился как придворное рождественское развлечение и восходит к 1458-му году.

Так кого же должны представлять эти странные персонажи? Темных эльфов? Древних мертвецов, почерневших от долгого лежания в холодной земле? Возникает соблазн предположить, что должность первого гостя изначально исполнял жрец,