Джон Голсуорси. Жизнь, любовь, искусство - Александр Козенко

Голсуорси в письме от 14 июня из Империал Отеля Тренто, Триент, Южный Тироль, супруге Гарнета дает окончательное согласие на вариант, предложенный критиком: «Могу вас порадовать – я сдаюсь. Общими силами вы убедили меня в том, что Босини – живой человек, а не просто фигура, присутствующая в книге ради сюжета». И даже оправдывается: «В Сорренто, когда я закончил книгу, я был до того вымотан, что пять-шесть недель не мог даже письма написать; поэтому-то отчасти я, вероятно, и цеплялся сперва за самоубийство Босини».

В свою очередь, Гарнеты сняли все свои другие замечания, признав правоту Голсуорси. В том же письме от 7 июня Гарнет писал: «…Вы должны следовать своему инстинктивному ощущению… Конец будет великолепен постольку, поскольку Босини не кончает самоубийством».

Действительно, в новой версии Босини гибнет в результате несчастного случая в тумане под колесами омнибуса, и читателю оставлено право самому решать, было ли это самоубийством.

Но эти исправления даются Голсуорси с трудом, и он в том же письме Констанции Гарнет признается: «Я в ужасном смятении, не знаю, к чему приведет вся эта правка. Я не чувствую вдохновения и боюсь, роман станет неровным и весь в заплатах. И все-таки он будет лучше, чем сейчас». А во вторник он пишет из Мадонна ди Кампилья Гарнету о возникшем у него сомнении по поводу соответствия английского характера христианской религии.

«Я пишу вам, чтобы спросить совета по одному вопросу. Когда я работал над этой книгой (да и над “Островом Фарисеев”, пожалуй, хотя это можно не принимать во внимание), в глубине сознания у меня всегда таилось ощущение крайнего несоответствия христианской религии английскому характеру. Нашей национальной религией является ханжество и притворство во всем. Эта идея не оригинальна, но достаточно универсальна, чтобы вместить в себя любой способ изучения человеческих характеров. Я хочу развить ее по меньшей мере в двух книгах. Так же как темой первой книги стало чувство собственничества, темами (вернее, чертами национального характера, которые я хочу раскрыть) последующей станут 1) дух преобразования, 2) дух борьбы, исследованные, естественно, путем изучения жизни и характеров моих героев. Темой третьей книги станет дух саморекламы, самовосхваления и отсутствие способности видеть собственные ошибки. Действие будет происходить во время англо-бурской войны (я, конечно, собираюсь заниматься людьми, а не историей). Вторую книгу я назову “Даная”, третью “Медная глотка”. Временное расстояние между книгами составит шесть лет, и во всех трех рассказчиком будет молодой Джолион. Героев второй книги я уже придумал, но в отношении третьей у меня есть только общая идея». «Что, если, – спрашивал он Гарнета, – дать “Собственнику” подзаголовок “Национальная этика”, ч. 1, “Христианская этика”, или “Рассказы о христианском народе”». Тогда можно было бы сделать Форсайтов героями серии романов и показать «абсолютную дисгармонию христианской религии с английским характером». Эти мысли уставшего писателя не нашли поддержки и постепенно пришли в забвение.

И 14 июня из Тронто и 26 июня из Доломитен Отеля в Сан Мартино ди Кастроззо Голсуорси пишет Гарнету о дальнейших мелких переделках финала романа, как введение в окончание молодого Джолиона, встреча Сомса у Джобсона с Джорджем и т. п. Он также писал, что они пробудут в Доломитовых Альпах еще всю следующую неделю и он сообщит их новый адрес сразу же, как только они решат, куда поедут.

Голсуорси устал согласовывать разные мнения. Он повторяет себе, что толерантность – важнейший элемент отношения с людьми, и делится этими своими размышлениями с Ральфом Моттрэмом. 6 июля 1905 г. он писал ему из Дюррестен Отеля, Платсвайсе, Ампеззотал:

«Да, изоляция лучше, чем оцепенение, которое есть эффект длительного и мучительного компромисса. Состояние депрессии наиболее болезненно. Я только хотел сказать, что мы должны принимать себя и других такими, как мы и они есть, и не мучиться потому, что мы непохожи.

Одна драгоценная вещь в жизни (исключая любовь) – это внеличный взгляд, которым смотрят на вещи со стороны, и сохранять этот взгляд ярким гораздо более важно и вдохновенно, чем любое проявление дружбы. Наша философия должна объединять этот взгляд с душевной снисходительностью в отношении всех этих явлений и с практическим сочувствием всем видам реального страдания».

13 июля Голсуорси пишет Гарнету из города Тоблах, расположенного чуть восточнее между Инсбруком и Больцано, в Тироле:

«Я только что выслал рукопись одной посылкой (но не заказной), надеюсь, что так она дойдет быстрее, чем заказная. Я послал ее Дакворту. Будет очень печально, если вы не получите ее к среде. Но выяснилось, что, если бы мы послали текст заказными письмами, это обошлось бы нам в 3 фунта. Я никак не могу разобраться в порядках на почте в этой стране, мне кажется, они меняются здесь каждую неделю. Мы отнесли драгоценную рукопись в мешке, как кота, которого собираются топить. Нам пришлось потратить около четырех часов, пока мы нашли подходящее отделение связи, и сейчас мы отправимся в обратный путь.

Письмо в Отель Баур в городе Ампеззотал в долине Ландо, Тироль найдет меня в течение нескольких дней.

Собираюсь писать вашей жене завтра. Получил известия от Конрада, Шоу, кажется, подтвердил свою пьесу; но эта маленькая пьеса больше драма, чем любая или все пьесы Шоу – он не драматург. Почему бы вам не побудить “Спикера” к систематической критике драм и в получении должности вами и мною? Я полагаю, мы смогли бы заставить их не засыпать, авторов и актеров. Как ваша пьеса?

Адрес тот же до (и включая) 28 июля».

Но 24 июля Голсуорси писал Гарнету уже из Хапсбургер Хоф из Мерана в Южном Тироле, находящегося чуть западнее между Мюнхеном и Больцано и славящегося своими термальными источниками. Он сообщил, что 29 июля они уедут поездом до Штерцинга, оттуда пешком через Йанфен-йох до Мерна и 2 августа поедут оттуда через Стельвио в провинции Больцано до Бормио на границе со Швейцарией у подножия Бернинских Альп, где протекает река Адда, впадающая в озеро Комо, и Понтрезины – курорта Верхнего Энгадина в Швейцарии. Аде нравились эти места, где возможны прогулки по холмам, с которых открываются красивейшие виды, в том числе на ледники Мортерат и Розен, и Гранд Отель «Кроненхов» в Понтрезине, славящийся своей роскошью. Затем по железной дороге – до Мангейма и по Рейну попадут в Роттердам. Затем остановятся в Гааге или Шевенингене и ознакомятся с Голландией. Новый адрес он обещал ему прислать, когда они прибудут туда около 10 августа.

Он также писал о прочитанной польской новелле, о которой ничего не может сказать из-за плохого перевода. Но замечает, что польский темперамент и русский удивительно отличаются от всего, что он мог видеть. Не может не поделиться впечатлением от прочитанных им переводов Гилберта Мюррея: «…Этим утром прочитал “Вакханки” (трагедия афинского драматурга Еврипида, написанная им в последние годы жизни в Македонии, премьера которой состоялась посмертно в 405 г. до н. э. – А. К.). Что за великолепная вещь! Человек заслужил выпить вина и поцелуи женщин за такую роскошную работу; он истинный поэт. Ты знаешь его? Еврипид, должно быть, величайший из великих».

Уже 26 июля Гарнет в ответном письме сообщал Голсуорси, что взял перепечатанный экземпляр у Полинга и что издательство «Хайнеман», «несомненно, возьмет “Собственника” на ваших условиях». И он не скрывал свое отношение к последним главам романа: «Они скучны и написаны без вдохновения». Голсуорси прислушался к мнению критика и через какое-то время продолжил работу над ними.

Голсуорси продолжали свое зарубежное турне в ожидании завершения процесса о разводе Ады. Джон писал Ральфу Моттрэму из «Харсбургер-Хоф» в Меране в конце июля: «Я начал новый роман и чувствую себя как щенок, который учится плавать. Удивительно, что после этой ранней стадии, когда герои еще так неубедительны, человек еще в состоянии продолжать работу». Так, не закончив окончательно работу над «Собственником», он начал работу над «Усадьбой». Голсуорси нравилось одновременно работать над разными вещами. Тогда его мысль могла обитать в разных мирах и, отвлекаясь от предыдущей, он оставлял ее для работы подсознания, что, как правило, вело к успеху.

Глава 16

В начале сентября Ада и Джек вернулись в Лондон. За время их отсутствия накопилось множество дел, которые надо было завершить до свадьбы. Ада получила развод 23 сентября, и в тот же день они поженились. На следующий день она писала миссис Моттрэм: «Дело сделано. Вчера в 10.30 утра чиновник-регистратор церкви святого Георгия, расположенной в Ганновер-сквер, провел очень простую церемонию, и в 11.15 мы уже направлялись с четырнадцатью коробками и узлами на Аддисон-роуд… а завтра мы обоснуемся в небольшом домике, где все в ужасном беспорядке, но жить можно…».