Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 42. Александр Курляндский - Хайнлайн

крылья.

На первом балконе ничего не было. Кроме старых автомобильных колес. И двух жестянок с краской. Красивых, но несъедобных.

На другом балконе — сломанный холодильник. В холодильнике — снег, пустые майонезные банки. И больше ничего.

Еще один балкон. Еще… И еще…

Кеша глянул в балконную дверь. Там, в комнате, на обеденном столе… Ваза с фруктами. Печенье. Конфеты. И никого!

Кеша попробовал открыть дверь. Балконная дверь подалась. Он вошел в комнату, осмотрелся. В углу стоял школьный ранец. Кеша вытряхнул из него учебники, загрузил ранец фруктами, конфетами, печеньем. Закинул на плечи и, весело насвистывая песенку «Конфетки-бараночки», направился к балконной двери.

Но она оказалась запертой. А около стоял паренек лет десяти и потирал от удовольствия руки:

— А вас я попрошу остаться…

Глава восьмая

Кеша нанимается на работу

Нового хозяина Кеши звали Вовкой. Но он был совершенно не похож на его прежнего Вовку. Вовка-2 был жутким лентяем. Он ничего не хотел делать. Ни учить английский язык. Ни заниматься игрой на скрипке, ни овладевать теннисным спортом. Все, что требовали от него родители, нанимая Вовке-2 педагогов и тренеров, все это оставляло его равнодушным. Любимым его занятием было лежать на диване и мечтать.

— Представляешь, Кеш, — говорил Вовка-2, — представляешь? Мы нашли с тобой клад. И купили остров в Индийском океане.

— Таити?

— Хорошо. Пусть будет Таити… И живем мы с тобой в хижине. На берегу океана. Целыми днями ничего не делаем. Купаемся, смотрим видик и лопаем всякие фрукты. Бананы, кокосы, маракуда…

— Маракуйя, — поправил Кеша.

— А ты откуда знаешь? — удивился Вовка-2.

— У нас, — сказал Кеша, — откуда я родом, этого добра больше, чем у вас картошки. На каждом шагу растет. Он у меня — во где!

И Кеша показал, где у него этот маракуйя. Вовка-2 позавидовал:

— Здорово. И чего ты уехал?

— Надоело! — сказал Кеша. — Все надоело. Фрукты-овощи. Безумная роскошь одних и нищета других. Захотелось трудностей. Борьбы. Найти цель в жизни. Настоящую, большую цель. Идти к ней сквозь годы лишений.

Преодолеть все на своем пути и дойти. В жизни всегда есть место подвигу!

Кеша точь-в-точь повторил слова героя-полярника из американского фильма «Снежное безмолвие Аляски». Но Вовка-2 не видел этого фильма, и слова Кеши произвели на него сильное впечатление.

— Хорошо тебе, — сказал он. — Твоя мечта намного серьезнее моей. Я только о себе думаю, а ты о других людях. Молодец.

— Когда о других думаешь, сам лучше становишься, — сказал Кеша. — Я всегда думаю только о других.

— Ты совсем как мои папа и мама, — сказал Вовка-2. — У папы моего мечта, как всех людей и зверей вылечить от всех в мире болезней. Даже псевдоним он себе взял: Айболит Айболитович Айболитов. А у мамы мечта: как бы меня научить всему. Английскому языку, теннису, игре на скрипке. А у меня мечта: уехать на необитаемый остров, подальше от мамы и папы.

Раздался телефонный звонок. Кеша подхватил трубку:

— Алло?! Кто говорит? Одну минуточку… — Он зажал трубку рукой и прошептал: — Учитель музыки.

Вовка отчаянно замахал руками.

— Это Иван Арнольдович? — спросил Кеша уже женским голосом. — Рада вас слышать. Это мама говорит. Да, его мама. Вы знаете, заболел. Да, какой-то жуткий радикулит. Не может смычка поднять… Да, да… Весь вечер играл — и нате… Или плечо скрипкой натер, или мышцы смычком растянул… Спасибо, спасибо. Я передам…

Кеша положил трубку.

В этом и заключалась его работа. Отвечать на телефонные звонки голосом мамы или папы, когда звонят учителя и тренеры. Еще отвечать папе и маме, когда они звонят, а Вовка гоняет с ребятами мяч или раскатывает на роликах. За это Вовка-2 платил ему жалованье. И Кеша покупал на заработанные деньги продукты для Коли.

— И вот на этом острове… — говорил Вовка. — Живем мы себе, живем. Лопаем фрукты, как вдруг находим клад.

— Еще?! — удивился Кеша.

— Да. Еще. Главное — начать. И что мы с ним делаем?

— Покупаем еще остров, — сказал Кеша.

— А зачем нам два острова? — теперь уже удивился Вовка.

— Один — тебе, один — мне, — сказал Кеша.

— Ну, ты даешь! — сказал Вовка-2. —Тебе — остров! Ну и ну… Вот это да…

— А чем я хуже тебя?

— Чем? А тем, что я — человек, а ты — попугай. Понял разницу? И ты еще к тому же у меня работаешь. И все, что мы с тобой нашли или найдем, принадлежит мне как человеку и хозяину. А ты — просто наемная рабочая сила. Тебе ничего принадлежать не может. Как моему работнику — раз. И как попугаю — два. Попугаи не имеют права на собственность. Вот и вся разница. Понял теперь?

— Понял, — сказал Кеша. — А теперь пойми ты. Неважно, кто у кого работает. Раз вместе нашли клад, значит, он общий. И неважно в данный момент, кто человек, а кто попугай. Если бы я один нашел клад, он был бы чей?

— Мой, — сказал Вовка-2.

— Как твой? — возмутился Кеша.

— Остров мой? — спросил Вовка-2. — Мой. На нем нашли клад? На нем. На моем острове. Значит, клад, как и остров, принадлежит мне. Согласен?

— Нет. Не согласен, — сказал Кеша.

Снова раздался звонок.

— Илья Вартанович?.. Нет, он болен… Да, это его мама. Он, понимаете, вашей ракеткой натер мозоли. И не может смычок держать, то есть ракетку…

Кеша посмотрел на Вовку-2, тот делал отчаянные знаки.

Кеша спросил шепотом:

— А клад как? Пополам? Или…

— Пополам, пополам, — замахал руками Вовка.

— Хорошо, — сказал Кеша в трубку. — Как только поправится… Да, да, это его мама…

Кеша и Вовка-2 не видели, как дверь в коридоре открылась и в квартиру вошла настоящая мама.

Она остановилась в дверях, слушая этот телефонный разговор.

— Да, — продолжал Кеша. — Спасибо. И вам. Большое спасибо.

Кеша повесил трубку, и только тогда они с Вовкой увидели Вовкину маму.

В этот же день Кеша был уволен с работы и вернулся на свой и Колин чердак.

Глава девятая

Под крышей дома своего

Коле становилось все хуже и хуже. Несмотря на усиленное питание, он не шел на поправку. Никуда не вылетал с чердака, целыми днями сидел в углу — у огромной трубы отопления. Там было особенно тепло. Вдобавок ко всему он простыл, его мучил кашель. Кеша старался его расшевелить, рассказывал всякие смешные истории, но Коля лишь грустно улыбался.

Иногда они играли в шахматы. По своим собственным правилам. Черных фигур было восемь, а белых — одиннадцать. Самые высокие фигуры (короли и королевы) ставились в углу доски. Они,