Код Андрея Рублева - Надежда Максимова

Я взял фотографию в руки.

Мда, действительно. Это был один из самых старых и самых загадочных снимков в нашем семейном архиве. На оборотной стороне виднелась пометка, сделанная карандашом — 1943 год. И еще надпись: «Марии 23 года».

См. рис. Любовь Марии

— Это по-настоящему военный снимок? — заглядывал мне в глаза Иван.

— М-м…

— Ну что, военный?

— А у вас в домашнем альбоме разве нет такой фотографии?

— Такой? — удивился племянник. — Не-ет.

— Тогда убирайте со стола, и пошли ко мне в комнату. Эта история длинная, мне нужно вам кое-что показать.

Любовь Марии

— Как видите, — неспешно начал я, — на снимке запечатлены двое военных: мужчина и женщина. Несмотря на то, что фотография черно-белая, знаки различия вполне прилично читаются: женщина — лейтенант медицинской службы, мужчина, судя по стрелкам на рукаве, — капитан.

— А как ты определил, что именно медицинской службы? — спросил Иван. — Лично я никаких эмблем типа чаши со змеей не вижу.

— Элементарно, Ватсон. Просто я знаю, что женщина на этом снимке — твоя прабабка. А она была военным медиком.

— Опа! А мужчина? Это мой прадед?

— Совершенно верно.

— А зачем ему лицо замазали?

— Видишь ли, в семье долгое время не знали как и при каких обстоятельствах погибла Мария. Лишь где-то в 70-х годах поисковики из Белоруссии нашли место захоронения и по солдатским медальонам восстановили имена.

Первоначально Мария была похоронена в деревне Мольча. Но в 1975 году, к 30-летию Победы братскую могилу решили перенести в более населенное место и построить там воинский мемориал.

После этого в семью твоего, Иван, отца пришло письмо с просьбой выслать для памятника фотографию Марии.

А снимок, который вы сейчас держите в руках, оказался единственным, где Мария запечатлена в военной форме.

Фотошопов в те времена не существовало, поэтому, чтобы выделить ее на фотографии, придумали закрасить все вокруг ее головы белой краской. А потом просто пересняли на отдельный кадр.

— А как же прадед? — спросил Иван, пристально разглядывая снимок на просвет. — Теперь у него лица почти что совсем не видно.

— Да. Я, помнится, когда впервые увидел это фото, даже думал отдать его реставраторам, чтобы осторожно сняли эту краску. Но потом завертелся с делами, забыл…

— А чем можно снять краску?

— Ну не знаю. Наверное есть какие-нибудь специальные составы, которые не повредят бумагу и изображение на ней. Может быть у химиков стоит спросить.

— А если художникам отдать? — Иван вертел снимок так и сяк, словно пытался заглянуть под белую полосу и разглядеть под ней все, что скрыто. — Могут же они попробовать восстановить недостающую часть, ориентируясь на то, что все-таки видно?

— Интересная мысль, — кивнул я. — И у меня, кстати, есть знакомый художник. Напомни мне…

— Погодите, — сказал Али и, протянув руку, решительно забрал фото. — А кто вообще наносил эту белую краску?

Вопрос, если честно, поставил меня в тупик. Дело в том, что эта фотография была из семейного архива предков Ивана по отцовской линии. А я брат его мамы. То есть мы породнились сравнительно недавно, всего 15 лет назад. И то, что происходило в их семье в 70-х годах, было для меня, что называется, terra incognita.

— Честно говоря, не знаю. Скорее всего, дед Ивана.

— Так может его спросить, какую краску он использовал? Чтобы подобрать растворитель.

— Невозможно, — вздохнул я. — Он погиб в Афганистане в первый год войны. Как раз во время Олимпиады похоронка пришла.

— Во время Олимпиады? — поразился Иван. — Ты мне ничего такого не рассказывал.

— Я и сам знаю мало. Известно только, что он был военным врачом. Хирургом. Город, где был расположен военный госпиталь, захватили талибы. Раненых не успели вывезти, а твой, Иван, дед отказался уезжать, бросив их на произвол судьбы. В общем, они все там погибли.

Я замолчал и, заметив как у Ивана задрожали губы, поспешно отвел взгляд.

— Мне кажется, проблему можно решить, — произнес в тишине Али. И этим как бы вернул нас к реальности. — Если краску наносил военный врач, то есть человек аккуратный и знающий цену необратимым поступкам, то вряд ли он использовал масляную краску. Тем более, что она долго сохнет. А если это не масло, то, скорее всего…

— Гуашь! — крикнул Ванька, вспыхивая энтузиазмом. — Непрозрачная, сохнет быстро и главное — смывается водой!

— Точно!

— Воды! — заорал Иван, кидаясь на кухню. Я едва успел перехватить его и отобрать фото, чтобы он в экстазе не надумал сунуть снимок под кран.

— Нужен ватный тампон, — сказал я, принимая у племянника полный (с горкой!) стакан воды и осторожно устанавливая его на край стола подальше от фотографии. — И пусть это сделает Али. Во-первых, идея принадлежит ему, а во-вторых, здесь нужна твердая рука и спокойствие.

Иван был так поглощен открывшейся возможностью, что и не подумал возражать.

Мгновенно из спичек и ватных шариков были изготовлены тампоны, и порозовевший от волнения реставратор осторожно тронул влажной ваткой край белой полосы.

Краска поплыла!

— Есть! — заорал Иван. — Работает!

— Тихо ты, — сказал Али, чуть отстраняясь, чтобы Иван не орал в ухо.

Это было настоящее чудо. Сплошная и непроницаемая белая пелена, которая почти три десятилетия скрывала под собой изображение, истончалась и таяла, открывая…

Честное слово, я даже не припомню, когда в последний раз так волновался.

Всего несколько минут понадобилось на то, чтобы тайна пала. Мы смогли увидеть весь снимок целиком. И это было нечто поразительное. На выцветшей от времени, потертой фотобумаге мы увидели лицо мужчины, который с бесконечной нежностью положил руку на плечо своей избраннице.

Любовь давно погибших людей открылась и пришла к нам через десятилетия.

См. рис. Мария и ее любовь

Некоторое время мы молча, сгрудившись над снимком головами, рассматривали открывшееся изображения. Я слышал, как громко от волнения сопел рядом с моим ухом Иван.

— Атас, — прошептал он, наконец. И попыхтев еще, выдал вопрос: — А как его звали?

— Известно только имя: Вячеслав. Слава.

— Почему «только имя»? Это же мой дед!

— Прадед. А получилось все так, что пока были живы те, кто что-то знал, спросить и записать никто не догадался. А потом спрашивать стало не у кого.

— Погодите, а если через архив? — сказал Али. — Я слышал сейчас сайт сделали, на котором разместили архивные данные на всех, кто сражался в Великой Отечественной. Нужно сделать запрос.

— Я делал, — ответил я. — Но для запроса одного имени недостаточно. Нужно знать фамилию, отчество, дату рождения и, желательно, место, откуда человек призывался.

— Так, стоп, а по Марии ты запрос делал? — вступил Иван. Он был в таком нетерпении, что едва ли не подпрыгивал на месте. — Если они воевали вместе, в одном подразделении… Вряд ли там было много капитанов по имени Вячеслав.

— Разумеется, я делал запрос. И вот что получил.

Тут я раскрыл свой ноутбук и сделал несколько движений мышкой.

— Смотрите.

В открывшемся файле было всего несколько строк:

«Кузнецова Мария Ивановна

Дата рождения 1920 год

Место рождения — Смоленская обл., г. Ярцево,

Последнее место службы — 479 мин. полк РГК (Резерв Главного Командования)

Дата выбытия — 28 января 1944 года.

Причина выбытия — убита

Воинское звание — лейтенант медицинской службы

Захоронена в братской могиле

Беларусь, Гомельская область, Светлогорский район, деревня Чирчиковичи.

Перезахоронена из деревни Мольча».

Иван читал текст так истово, что совершенно оттеснил меня от экрана.

— Маловато информации, — заявил он, наконец. — Но главное есть — номер полка. Наверняка в архивах сохранились поименные списки. Остальное все просто.

— Скорее всего, ты прав, — признал я. — Списки наверняка есть. Но имеется один нюанс.

— Вечно вы взрослые все усложняете!

— Хотел бы я думать так же…

— Ну давай, не тяни, что за нюанс?

— Ты присядь, не прыгай. Возьми себя в руки. Я же предупреждал — это длинная история.

Иван послушно сел, но весь был напряжен и нацелен на меня, как спринтер на старте в ожидании команды «Марш!» Я вздохнул и начал рассказывать

— Первое, на что хочется обратить ваше внимание — это тот факт, что дата, записанная на оборотной стороне, совсем не обязательно может означать время, когда сделали фотографию.

Если вы помните историю Отечественной войны, то знаете, что в 1943 году в наших войсках уже появились погоны. А тут мы видим знаки различия, которые были приняты в Красной армии до войны и в первые годы войны. У Марии на петлицах два кубика или, как тогда говорили — «кубаря». Звание — лейтенант.