Моя рыжая чудачка (СИ) - Леванова Марина

— Нормальное место. — Лиза тихо засмеялась. — Это военные гарнизоны, при этом прошу заметить, каждый раз разные, но зато одно всегда неизменно: служебные квартиры, казённая мебель, и моими няньками обычно были военные.

— Лиза, кто твой отец?

— Военный следователь, — ответила Лиза и понимающе улыбнулась: ей не раз доводилось наблюдать такую реакцию людей; у Ромы вытянулось лицо, глаза удивлённо округлились.

— Ты что, генеральская дочка?

— Ну, почти. Папа сейчас полковник, но он учится в академии при генеральном штабе, и в следующем году мы уже точно будем обмывать его новые погоны, но это я так, к слову про “обмывать”, у нас-то никто не пьёт.

— Я не знаю, что сказать, — честно сознался Рома.

— А не надо ничего говорить, — ответила Лиза. — Я другой жизни не знаю и, если честно, не представляю. Знаешь, как мне сложно было, когда нам впервые пришлось жить не в закрытом военном городке, а в самом настоящем городе, среди людей, которые не имеют никакого отношения к воинской службе, а иногда и вовсе не представляют, что это такое, — грустно усмехнулась. — Вот тогда я впервые узнала, что, оказывается, не все живут по уставу и соблюдают режим, а то, что я умею, пугает окружающих и вызывает много вопросов.

Рома всегда восхищался жёнами офицеров, но никогда прежде не думал о том, каково живётся детям в таких семьях, ведь по сути военные гарнизоны — это закрытое общество со своими правилами и инфраструктурой, и хочешь ты того или нет, но формирование личности происходит под воздействием постоянного давления внешних и внутренних факторов такой системы.

— А как же твоя мама? Она тоже всем довольна? — тихо спросил он, почему-то подумав, что его мать уж точно не согласилась бы переезжать с места на место за своим мужем, как верная офицерская жена.

— У меня нет мамы, — равнодушно буркнула Лиза. — Только папа.

— Прости, я не знал, что у тебя умерла мама, — с сочувствием в голосе проговорил Рома. — Соболезную.

— Почему умерла? — удивилась Лиза. — Она жива, здорова, у неё другая семья, муж, двое детей, и, по-видимому, она вполне счастлива, — чуть печально улыбнулась.

Рома только хотел поделиться, что в шестнадцатилетнем возрасте тоже потерял мать, но услышав, что сказала Лиза, передумал и удивлённо посмотрел на неё: “Неужели такое возможно, чтобы мать могла просто так оставить своего ребёнка и спокойно продолжить строить жизнь дальше?”

— А ты с ней встречалась, разговаривала? Почему она так сделала? — спросил он и надавал себе мысленных затрещин: “Вот нафига лезть в душу?”

— Нет, я с ней не встречалась. — Лиза смущённо замолчала, не зная, рассказывать или нет, что всё же нашла её. — Но я её видела, — всё же призналась она. — Правда, со стороны.

— Но как же так? — тихо спросил Рома, думая про себя, как так можно: найти и не поговорить с самым важным человеком в своей жизни.

Лиза покосилась на него, думая, что тот спрашивает о том, как она смогла найти свою мать.

— Отца пригласили в Ростов-на-Дону для консультации, и мы какое-то время жили там; однажды он проговорился, что это родной город моей матери, и что они именно здесь когда-то познакомились. А дальше всё очень просто… Эта женщина совершенно не пряталась, у неё есть страницы во всех доступных соцсетях, указан возраст, где училась, а в Фейсбуке так вообще отмечено значком, где сделаны последние фотографии, на которых она в обнимку со своими малышками, — Лиза грустно улыбнулась. — В общем, я нашла тот дом, тот двор и отправилась на серьёзный разговор со своей матерью. — Криво усмехнулась и долго молчала, а потом тихо добавила: — Но так и не осмелилась подойти.

— Но почему? — взвился Рома: это было выше его понимания!

— А зачем? — Рыжая подняла взгляд на Самойлова. — Она была такой счастливой в окружении своих малышек. И знаешь, — усмехнулась, вспоминая тот день, — эти девчонки такие же рыжули, как я.

— Сколько тебе было тогда лет? — негромко спросил Рома; он так ярко представил, как одинокая девочка сидит на лавочке и наблюдает за счастьем своих единоутробных сестёр! Но не знал, что сказать, да и нет таких слов, которые смогли бы вылечить раненое сердце ребёнка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Пятнадцать, — просто ответила Лиза, поднимаясь из-за стола и убирая чашки в раковину. — Да всё это ерунда! — отмахнулась она. — Давай поговорим лучше о темах, на которые мне придётся писать рефераты, я пока начну собирать литературу. Я сейчас. — Она бросилась к себе в комнату, через минуту вернулась с тетрадью и ручкой, уселась напротив гостя и ожидающе уставилась на него. — Говори, а я буду записывать, заодно оценю, по силам ли это мне.

— Лиза, — не унимался Рома. — Я бы хотел понять, как... — и замолчал, не зная, как спросить о том, почему она воспитывалась отцом, а не осталась с матерью.

— Да что тут понимать? — Лиза решила, что его интересует, как такое случилось, что родители расстались. — Они пытались построить семью. Правда! Целых два года были вместе, пока она окончательно не поняла, что такая жизнь не для неё. Они расстались тихо-мирно. Она уехала домой, нашла хорошую работу, начала учиться заочно, и вдруг так некстати обнаружила, что беременна. — Понимающе покивала головой. — Ей просто на тот момент не нужен был ребёнок, поэтому она отдала меня отцу. Вот и вся история. Понимаешь, я даже не могу на неё обижаться, — улыбнулась, — потому что понимаю: такое могло случиться с каждым.

— Нет, не могло, — возразил Рома. — И не каждый бы так поступил. Не оправдывай её!

— Вот чего ты сейчас разозлился? — серьёзно спросила Лиза, очень хорошо чувствуя его настроение.

— Я разозлился? — удивлённо переспросил Рома. — Да, я разозлился! — согласился он, повышая голос. — Потому что это тупые отмазки, чтобы скинуть с себя ответственность на кого-то другого. Короче, ни одна нормальная мать не оставила бы своего ребёнка, если, конечно, она бы не ум..., — он замолчал, едва переводя дыхание от переполняющих чувств и всколыхнувшихся воспоминаний о своей личной потере, и не смог закончить фразу.

Лиза накрыла его руку, сжатую в кулак, своей ладонью. Рома тотчас перехватил её пальцы и крепко сжал.

— Сочувствую. — Лиза почему-то не сомневалась, что его матери нет в живых, хотя он никогда об этом раньше не говорил. — Твоя мама болела, да? — робко спросила она и, не получив ответа, продолжила: — Иногда так бывает, да. Уходят самые лучшие, родные, любимые. И уходят навсегда, — почти шёпотом договорила она.

— Она просто в какой-то момент перестала сопротивляться своей болезни, — со злостью проговорил Рома. — Я видел, что она сдалась.

— Рома, — позвала Лиза, наклоняясь к нему и заглядывая в глаза. — А ты уверен, что она просто сдалась, отказавшись бороться до конца? — И негромко добавила: — А может, у неё совсем больше не осталось сил?

Рома в полном изумлении посмотрел на рыжую. На мгновение они так и застыли, глядя друг другу в глаза и держась за руки. Первой опомнилась Лиза, смущённо отодвинулась, вернулась на свой стул, открыла тетрадь и уверенной рукой написала заголовок.

— Ну так что там за темы у тебя? — каким-то скрипучим голосом спросила она и смущённо покашляла, чтобы прочистить горло.

Рома смотрел на девушку задумчивым взглядом и молчал.

— Рома, — напомнила Лиза о себе.

— Давай я тебе скину темы, как до дома доберусь, — предложил Рома, чувствуя, что его спокойствию и отчуждённости только что пришёл конец; казалось бы, разговор с практически незнакомым человеком, а душу словно вывернули наизнанку. Он незаметно коснулся пальцами места на своей руке, где недавно лежала ладонь рыжей. — Я сейчас не помню, — соврал он и решил ещё раз уточнить: — Значит, это железно, что ты напишешь вместо меня реферат и доклад?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Да, я же сказала. — Лиза с хитрым видом улыбнулась. — Но предупреждаю, это будет стоить тебе дорого.

— Не дороже денег, — буркнул Рома, наблюдая, как Лиза рисует жирный вопросительный знак напротив слова “тема”. — Но у меня есть одно условие! — Девушка удивлённо посмотрела на него. — Ты должна бросить работу в нашей столовке, — категорично заявил он и с силой сцепил пальцы, ожидая ответа.