Вендетта (СИ) - Олеся Шеллина

Салтыков приложил к своему письму. — Может быть, вы объясните мне, что это такое?

Статский советник развернул документ и принялся читать. Я же в это время внимательно его разглядывал. Когда он закончил, то отложил его в сторону и поднял на меня недоумевающий взгляд.

— Ваше величество, я не знаю, на моей памяти такое впервые произошло. Обычно владельцы мануфактур как-то сами справляются с подобными проблемами. — В его голосе слышалась явная растерянность.

— Здесь сказано, что братья Болотины обращаются непосредственно к вице-губернатору, с просьбой оказать влияние на их работников, которые все в полном составе отказались выходить на работу, — любезно напомнил я ему только что прочитанное. — Какой мануфактурой владеют Болотины?

— Суконной, — машинально ответил Зиновьев, нахмурив лоб. Ну что же, в этом он действительно подкован.

— Так вот, мне очень интересно, что же такого произошло в суконной мануфактуре, что работники, которые, если мне память не изменяет, в большинстве своем состоят из крепостных крестьян, отказались, а я уверен, что на них воздействовали, в том числе и силой, выходить на работу? — Зиновьев развел руками. Я же продолжал прожигать его взглядом.

— Я не знаю, ваше величество, — растерянности в голосе прибавилось.

— А должны знать, господин пока еще статский советник, — придвинул ему отложенный в сторону документ. — Вы должны знать все, что творится на каждой мануфактуре, и делать так, чтобы не допускать такого! Вы вообще понимаете, насколько это ненормально, когда владельцы мануфактуры обращаются с просьбой к вице-губернатору о выделении им солдат для подавления этого молчаливого бунта! И что они просят затем к каждому работнику применить кнут в качестве наказания, допуска смену кнута на розги для детей! Я так полагаю, что наказанию подвергнуться должны выжившие?

— Ваше величество...

— Господин Зиновьев, как вы думаете, я вообще должен знать о подобных вещах? — он медленно покачал головой. — Почему московский вице-губернатор не придумал ничего более умного, чем написать мне письмо, спрашивая совета, а глава магистрата статский советник Зиновьев вообще ни сном, ни духом о том, что в Москве творится что-то в высшей степени странное?

— Я не знаю, ваше величество, — в который раз повторил Зиновьев. Вот теперь он потерял заметную часть своего апломба и чувства собственного достоинства. Теперь он сидел на стуле съежившись, глядя на письмо Салтыкова так, словно это гадюка, которая случайно заползла в мой кабинет, чтобы сожрать статского советника, который весьма комфортно до этого времени чувствовал себя в должности главы магистрата.

— В общем так, господин Зиновьев. Вы сейчас велите закладывать карету и отправляетесь в Москву, выяснить, что у них там происходит. Более того, вы мне через два месяца положите на стол доклад про каждую мануфактуру, фабрику или завод в Российской империи. Сколько там работников, какого возраста, каковы условия труда и как часто там происходят несчастные случаи, бунты и другие неприемлемые вещи. По каждой, господин Зиновьев, включая даже те мануфактуры, которые принадлежат непосредственно Романовым. Это понятно? — Он только моргал и не мог выдавить из себя ни слова. Ну, я понимаю, что это колоссальная работа, но, черт подери, где-то же такие данные должны быть, вот и потрудись найти, а если не найдешь, то, что поделать, придется как-то изворачиваться. — Кивните, если вам понятно. — Зиновьев медленно кивнул. — А теперь, пошел вон. И молись, чтобы лишиться только должности и званий, если ответы на мои вопросы меня не устроят.

Он вымелся из кабинета, а я устало провел рукой по лицу.

— Разрешите, ваше величество, — я поднял взгляд на Бехтеева и кивнул. — Перед тем, как вызвать господина Зиновьева, я узнал кое-что про его делишки.

— И что же ты узнал? — я откинулся на спинку кресла.

— Вы, скорее всего, не знаете, вас не было тогда в России, но в прошлом году разразился небывалый скандал. Брат Зиновьева — Иван выкрал прямо из лавки брянского купца Кольцова, и держал его подвале своего дома, периодически прижигая пятки раскаленными углями.

— Э-э-э, — я даже растерялся. На меня как-то внезапно родными девяностыми пахнуло. — Зачем он это сделал?

— Чтобы Кольцов передал ему кубышку, конечно, — Бехтеев даже удивился моей недогадливости.

— Отдал? — я прищурился.

— Отдал, — кивнул Бехтеев. — И сразу же начал жаловаться, надеясь добиться справедливости.

— Дай догадаюсь, никто не мог понять, кто же должен заниматься подобными делами и направили в магистрат, — мрачно предсказал я дальнейшее развитие событий.

— Верно подмечено, ваше величество, — Бехтеев сдержанно улыбнулся. — Как нетрудно предугадать, именно Зиновьева назначили разбираться с этим делом. И он так его запутал, что брата даже не арестовали. Теперь же Ванька-злодей ходит гоголем по Брянску, а купцы боятся, что их ждет та же участь, что и несчастного Кольцова. А если он в следующий раз не самого купца умыкнет, а его дочку, которая еще в девка ходит? Кто знает, как он будет измываться над бедняжкой, вымогая у отца деньги.

— Ну, почему же, понятно, как, — я потер виски. И почему я всегда думал, что вот это все плод больного воображения нашего в высшей степени развращенного общества, которое было в состоянии додуматься до похищений и пыток паяльниками? — Спасибо тебе, Федор Дмитриевич, что на многое открыл глаза. Даже в моем путешествии я такого не замечал, а надо было бы заметить.

— Да кто же вам показал бы самые помои, ваше величество? Вы и так много чего увидеть успели, и многое сделать. Вон в той же Туле на вас разве что не молятся ежечасно. — Бехтеев смотрел серьезно. — И доклады подобного рода до августейшей семьи редко доходят, разве что вице-губернатор в связи в предстоящей коронацией настолько растеряется, что по недоразумению великому в письме отпишет.

Я встал и прошелся по комнате. Ну что за дебильная привычка носиться по периметру, когда подумать надо? Такая же неискоренимая, как голову набок клонить, когда нервничаю. Так, как бы я не был занят нашими любимыми англичанами и другими немцами, кое-какие проблемы внутри страны назрели настолько, что тянуть дальше — это подвергать страну глобальному заражению. Демидовы отчитались недавно, что тот эксперимент с крестьянами и рабочими, точнее с их разделением прошел, в общем-то, успешно. Так что нужно немедленно готовить проект для постепенного внедрения подобной практики по всей стране. Также нужно постепенно готовиться к отмене