Русские Украйны. Завоевания Великой Империи - Иван Черников

Мюриды комплектовали своеобразный военно-монашеский орден Кавказа. У мусульманских мистиков-суфиев мюрид обозначал послушника, или последователя, почитаемого шейха (старца), или имама. Мюрид давал обет беспрекословного повиновения имаму (по-арабски — предстоятель, служитель мусульманского культа). Кроме того, у мусульман-суннитов имам мог обозначать правителя, религиозного авторитета или духовного главу группы мусульман.

Мюридизм обрел свое влияние не только благодаря противодействию агрессии России на Кавказе, но и потому, что защищал горцев от произвола местных феодалов. В ходе борьбы аварцы установили власть исламского духовенства, представителями которого на местах стали наделенные гражданской и военной властью наибы, среди которых, в частности, выделился своими военными талантами знаменитый Хаджи-Мурат, уже достаточно освещенный в русской литературе. Имамат распространил свою власть на значительную часть Дагестана и на всю Чечню. Нужно отметить, что применительно к политическим и духовным реалиям исламского Кавказа тех лет имамат, при своей значительно расширенной социальной базе, обладал своеобразной демократией и религиозной терпимостью (толерантностью, как бы сейчас сказали). Однако в противостоянии с огромной Россией это исламское государство не имело шансов выжить.

Тем более что горцы уже не могли рассчитывать на солидарность своих мусульманских соседей. Однако, несмотря на это, антирусское восстание в Дагестане достигло наибольшего размаха, чем когда-либо. Здесь имам Кази-Мулла в 1830 г. начал священную войну. Два года спустя русские схватили и убили Кази-Муллу в Гимри, но одному из его учеников, Шамилю (Самуилу), удалось бежать (лезгины говорили — чудом), после чего он возглавил национально-освободительное движение джигитов.

Память о Шамиле (1798–1871) дожила до наших дней, поэтому нужно сказать несколько слов об этом выдающемся религиозном и политическом деятеле горцев Кавказа. Довольно образованный для своего времени человек, Шамиль родился в состоятельной семье. Его отец — аварский уздень, а мать — дочь аварского бека. Первый имам Чечни и Дагестана Кази-Мулла (Гази Мухаммед) стал другом и наставником для Шамиля, который, ведя жизнь аскета, считался образцом горского мужества и религиозного фанатизма. С началом священной войны против русских Шамиль был помощником Кази-Муллы, а, когда имама убили в ауле Гимры, сам Шамиль едва успел скрыться от солдат израненный и полуживой.

При втором имаме Хамза-беке Шамиль заведовал набором добровольцев и их снабжением, а иногда руководил боевыми операциями.

Когда и этот вождь погиб в сражении, горцы избрали Шамиля своим новым имамом. А так как он пользовался всенародной поддержкой и непререкаемым авторитетом, то ханам Чечни и Дагестана пришлось уступить Шамилю свои права. Возглавив верховный совет, Шамиль, сосредоточивший в своих руках религиозную, военную и гражданскую власть на Кавказе, оказался не только надёжным боевым командиром, но и замечательным государственным деятелем. При нем был создан особый порядок управления, основанный на законах шариата.

Более 20 лет Шамиль отбивался в горах от русских. Однажды его едва не захватили в одном ауле, но мюрид успел скрыться, и это удачное бегство снова приписали божественному провидению. Войскам Шамиля несколько раз удавалось прорываться к устьям Терека. План его заключался в том, чтобы закрыть Владикавказский проход и соединиться с непокорными черкесами. Но у вождя горцев не хватало сил действовать вне Дагестана. Чтобы оставить Шамиля без людей, провианта и принудить его к сдаче, русские в 1846 г. начали опустошительную войну, войска сжигали жатву, разрушали селения и избивали мирных жителей.

Черкесы в западной части Кавказа также сохраняли свою независимость. И только Черноморский флот, обложивший тесной блокадой побережье, сумел отрезать горцам подвоз оружия и боевых запасов. Но в сентябре 1854 г. о былой морской славе напоминали лишь верхушки мачт кораблей, затопленных своими командами в Севастополе. Поэтому с флотом Британии пришлось воевать доблестным казакам.[18]

Вечером 11 июля 1855 г. винтовая канонерская лодка англичан показалась на рейде Таганрога, обстреляла город и села на мель у Кривой Косы в 85 м. от берега. Тут на рысях подошла сотня 70-го донского полка. Станичники спешились и залегли в цепь. Британцы пытались отогнать стрелков картечью. Но начался отлив, лодка накренилась, и орудия, задрав к луне стволы, замолкли. Появился еще один английский пароход и, ведя огонь по Кривой Косе, начал спускать шлюпки. Моряки пытались завести концы и спасти своих товарищей.

У донцов тоже появилось подкрепление, полковник Демьянов привёл еще 2 сотни своего полка. И когда британские шлюпки подошли к борту канонерки, на них обрушился град пуль трехсот ружей и шрапнель конно-артиллерийской батареи есаула Н. Краснова.

Английские моряки дрогнули. У них кричали и стонали раненые, висли на бортах убитые, а тут еще первое ядро казачьей пушки вздыбило воду у борта парохода, вооруженного орудиями на порядок мощнее пушчонок казаков. Но какой прок стрелять из них в темноту? А черный силуэт корабля грозно смотрелся на залитой лунным светом воде, и точное попадание могло лишить британский флот еще одного судна.

Подобрав всех, кто смог и успел спрыгнуть в шлюпки, капитан дал ход и на полных парах скрылся от артиллерии казаков. Англичане так спешили, что забыли даже снять флаги с мачты. Поскольку отлив не закончился, есаул Краснов с 20 казаками рысью доехал по мелкой воде до брошенной канонерки. Станичники сорвали флаг Великобритании, сняли со станков 2 бронзовые 24-фунтовые пушки и зажгли корабль. Казаки потеряли в ночном бою трех раненых.

Трофейные пушки отправили в Новочеркасск (они и сейчас лежат у входа в Музей Донского Войска). А английский военно-морской флаг хранится в Морском музее Петербурга. Корабль захватила кавалерия! Такой пощечины флот ее величества не получал, пожалуй, со времен своего основания. Ни от кого, только от донских казаков.

Несмотря на севастопольскую трагедию, владычество России прочно утвердилось на юге Кавказа между Черным и Каспийским морями, в долине, отделяющей Армянский и Кавказский горные массивы. Однако направо и налево от Дарьяльской военной дороги (Военно-Грузинской) горцы по-прежнему оставались независимыми. На востоке Шамиль и его мюриды властвовали в Дагестане. На западе абхазы и черкесы, жившие на протяжении 300 км по побережью Черного моря, свободно сносились с Турцией, обменивали там рабов на оружие и боевые припасы, которые затем применяли против кубанских казаков. Восстание всех этих народов во время Крымской войны подвергло бы Россию более значительной опасности, чем падение Севастополя.

К счастью, союзники не предприняли ничего серьезного в этом направлении. Недисциплинированные абхазские племена не сумели объединиться для восстания. Шамиль тоже ничего не сделал из-за недоверия не то к своим западным покровителям, предлагавшим ему помощь, не то к султану, духовный авторитет которого ему казался подозрительным.

Видимо, к этому времени длительная блокада и непрерывные бои привели к тому, что карателям все-таки удалось измотать и обескровить горцев. Об этом убедительно свидетельствует тот факт, что русские, утопив свой флот в Севастополе и лишившись господства на Черном море, по-прежнему продолжали блокаду абхазского побережья. С этим довольно успешно справлялись казаки Азовского войска на 20- и 12-весельных лодках, вооруженных 3-фунтовыми фальконетами. Маленькая казачья флотилия, состоявшая всего лишь из 7 парусно-гребных судов, действовала весьма напористо и эффективно.[19] Понеся большие потери, турецкие почтовые и грузовые суда стали ходить только на буксире у пароходов. Попытки турок на пароходах перехватить казачьи лодки срывались благодаря хорошо налаженной службе наблюдения и связи. Затруднив перевозки вдоль берега Абхазии, казаки вместе с менгрельской милицией колоннами по 200 человек с четырьмя ракетными станками стали ходить к крепости Редут-Кале. Турки несли значительный урон, но при появлении казаков из крепости не выходили, даже когда у них на виду уничтожались прибывшие грузовые и почтовые транспорты.

После Крымской войны русские решили покончить с опасностью, которой удалось избежать почти чудом. Начали с Шамиля, уже 25 лет непрерывно и успешно руководившего борьбой за независимость горцев. Однако доблестному имаму все-таки пришлось сложить оружие перед значительно более сильным противником. Русским удалось сломить сопротивление горцев медленным, но неотвратимым проникновением в их неприступные ущелья. И пока солдаты строили форты, рубили просеки в непроходимых дебрях, непрерывно изматывая скудные силы джигитов, генералы искали поддержку в среде прежней кавказской элиты, чьи интересы пострадали при имаме Шамиле.