Бумажный грааль - Джеймс Блэйлок

9

«Спасибо тебе, Господи, за лунный свет», – повторял про себя Говард, пока они петляли по шоссе к югу от реки Малой.

Дорога была пуста, если не считать света фар в полумиле за ними. Говард с радостью бы съехал на обочину и пропустил машину, чтобы его не слепили в зеркальце заднего вида дальние огни, но машина держала дистанцию – всегда один-два поворота сзади – и шла на одной с ними скорости.

Без лунного света тьма была бы кромешной. А так временами возникали серебристые полосы света, выхватывая тут и там кусок дороги или пляжа, расчерченный тенями деревьев и скал. От ветра и темноты Говард быстро протрезвел, но Сильвия сидела с закрытыми глазами, прислонившись к его плечу, и тихонько напевала. От вина она расслабилась и даже сумела забыть о неприятностях прошедшего дня. Говард пожалел, что расслабилась она от вина, а не от чего-то другого – его присутствия, если быть точным. Но ведь ему-то это не удалось.

На этом заросшем диком отрезке петляющего приокеанского шоссе – она как дома. А вот он на чужой территории, и оттого немного нервничает. Нет, одним этим его состояния не объяснишь: даже когда они были детьми, тяги к приключениям в ней было вдвое больше, а страха – вдвое меньше. Он следил за фарами позади. Да уж, прямо по пятам идут. Но и при лунном свете машины не разглядеть.

– Сбавь скорость. – Сильвия выпрямилась на сиденье. – Подъезжаем.

Он свернул с шоссе, миновал штакетник с коровьими черепами, проехал через поросшую сорняками стоянку и, остановившись у деревянной веранды, заглушил мотор, оставив ключи в замке зажигания. Окна строения были плотно забраны фанерными ставнями, и даже в темноте – а может, именно из-за нее – оно показалось давно заброшенным: наверное, поэтому Говард и отнесся к нему так скептически.

А Сильвия сразу вышла из машины, вытащив с заднего сиденья фонарик и парку. Говард потянулся за вельветовой курткой, пожалев, что не прихватил с собой чего-нибудь потеплее. Из-за шоссе дул в лицо океанский ветер, было слышно, как бьются – неестественно громко в тихой ночи – буруны о волноломы. Гравий скрипел под ногами, они подошли к задней стене здания, к которой вплотную подступал черный лес. Воздух был насыщен запахом эвкалиптовых листьев и морской соли.

Сильвия сдвинула горку голышей под коробком с электропробками, поднимая камни размером с грейпфрут осторожно, точно боялась жуков, и светя фонариком.

– Тут где-то есть ключ, – сказала она.

Вдалеке, у самого угла строения маячила в сумерках дверь.

Повинуясь порыву, он вышел на стоянку и стал ждать. Ничего. Никакой машины не видно. Против воли он подумал про мини-вэн клейщика на шоссе и «шеви» на стоянке Сэмми. Где машина, которая за ними следовала? Она должна была проехать, пока они доставали куртки, но не проехала. Просто исчезла.

Есть, конечно, съезды с шоссе, проселки, ведущие к уединенным домам над океаном или вверх, в холмы, приютившие культы и конопляные фермы. Вот так все просто. Машина свернула. Не более того. Никакое призрачное авто не выехало покататься вдоль побережья. К тому же «студебекер» Грэхема разбился на камнях. Даже привидениям не захочется ездить на груде исковерканного лома.

Подавив желание засвистеть, Говард поспешно зашел за дом, где Сильвия искала ключ. Ее там не было.

– Сил! – с внезапным испугом прошептал он.

Никакого ответа. Он безумным взором огляделся в поисках камня, палки, хоть чего-нибудь. Присев на корточки, подобрался к горке булыжников, в которой она рылась, схватил один, взвесил в руке. Потом выпрямился, постоял, прислушиваясь, и очень медленно двинулся к строению, все время держась спиной стене. Крепче сжал камень. Ничего… Ни звука.

И тут дверь распахнулась. На маленькое деревянное крыльцо вышла Сильвия, посветив фонариком прямо ему в лицо. Он вскрикнул – получился не то вопль, не то стон – и бросил камень на землю, словно хотел растереть в порошок ящерицу.

– Да что, скажи на милость, на тебя нашло? – спросила она самым обычным голосом, и слова ее прозвучали безумно громко. – Что ты собирался сделать этим камнем?

Он постоял, моргая. Сердце бешено колотилось о ребра.

– Я думал, ты пропала, – выдохнул он. – Думал, случилось что-то дурное. – Последние слова он прошептал, зная, что нет никакой причины бояться, и от того ему стало еще страшнее.

– Смотри-ка, истинный рыцарь? – рассмеялась она. – Так поспешил меня спасать. Кругом ни души. – Потом она умолкла, прислушиваясь, словно давая ночи предоставить собственное доказательство. Ничего, только тихий рокот волн по ту сторону дороги и вздохи ветра в листве.

От тишины Говарду вовсе не полегчало. В том-то и дело – правда? – что кругом ни одной живой души. Он почувствовал бы себя уютнее, если бы его окружал привычный шум предместья в Южной Калифорнии.

Подобрав камень, он бросил его назад в горку, успокоившись настолько, чтобы смутиться, что так его швырнул. Сильвия вернулась в темный музей, водила там фонариком по стенам. Говард вошел за ней, ожидая увидеть… Что? Привидения, быть может. Увидеть, как господа в цилиндрах из «студебекера» играют в шахматы.

Музей был пыльным и заброшенным. Выглядел он так, словно и в пору расцвета ничего особенного собой не представлял. Говард предполагал, что здесь окажется своего рода павильон ужасов – с таинственным подвалом, с множеством зальцев и переходов, – но тут было только одно большое помещение, а за ним как будто крохотный офис и туалеты.

Из-за темноты ничего не бросалось в глаза. В открытую дверь лился тусклый лунный свет, но через забранные ставнями окна не пробивалось ни лучика. Помещение освещал только тонкий луч от фонаря Сильвии. Она провела им по низким стендам из досок мамонтового дерева, похожим почему-то на садовые столики для пикников. Они были покрыты пылью, ничем больше.

– Он раньше продавал литературу по сверхъестественному, – сказала Сильвия. – Всякую литературу, кое-что было серьезное, кое-что – полный бред. Брошюры лежали на столах. Я следила за порядком, что было не сложно, поскольку почти не было посетителей. Еще тут была прекрасная модель «студебекера», в котором сидели привидения, – мистер Беннет ее смастерил, она стояла на отдельном стенде. Я вытирала с нее пыль. Отец ее куда-то убрал: в шкаф дома или еще куда. Подожди-ка, – оборвала она вдруг саму себя, – тут есть снимок.

На стене висела увеличенная почти до потери фокуса фотография едущего по шоссе «студебекера». В нем сидела троица наполовину растворившихся мужчин. Один смотрел прямо в объектив, но его лицо получилось слишком размытым.

– Это дядюшка Рой снимал? – спросил Говард. – Я думал, когда они проехали мимо, он собирал грибы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});