Чернильная смерть - Корнелия Функе

Голос Орфея так ясно вызывал в воображении описываемую им картину, что Фарид уже видел, как кровь Волшебного Языка стекает по городской стене, а Реза застыла в дверях с поникшей головой, как будто слова Орфея переломили ей шею.

На мгновение повесть Фенолио словно затаила дыхание.

Но Реза подняла голову и прямо взглянула Орфею в лицо.

— Будь ты проклят, — сказала она. — Как жаль, что я не могу сама позвать Белых Женщин, чтобы они забрали тебя тут же на месте.

Она спускалась с крыльца неуверенно, как будто у нее подкашиваются колени, однако не обернулась.

— Закрой дверь, холодно! — скомандовал Орфей.

Брианна выполнила приказание. Но Орфей по-прежнему стоял на площадке лестницы, не сводя глаз с закрытой двери.

Фарид неуверенно посмотрел на него снизу:

— Ты правда думаешь, что Волшебный Язык может позвать Белых Женщин?

— А, ты подслушивал! Отлично.

Отлично? Как это понимать?

Орфей пригладил волосы.

— Ты ведь, конечно, знаешь, где скрывается сейчас Мортимер?

— Нет, откуда мне? Никто…

— Кончай врать! — прикрикнул на него Орфей. — Отправляйся к нему. Расскажи, что его жена была у меня, и спроси, готов ли он заплатить цену, которую я прошу. Если ты хочешь снова увидеть Сажерука, советую вернуться с утвердительным ответом. Понял?

— Огненный Танцор мертв! — По голосу Брианны не скажешь, что речь идет о ее отце.

Орфей коротко рассмеялся.

— Ну, Фарид вот тоже был мертв, моя красавица, но Белые Женщины согласились на сделку. Почему бы им не сделать этого еще раз? Нужно только, чтобы предложение им понравилось, и, кажется, у меня есть идея. Это как на рыбалке: главное — правильно подобрать наживку.

Какую наживку? Какая добыча может быть для Белых Женщин желаннее, чем Огненный Танцор? Фарид не хотел над этим задумываться. Его занимала одна мысль: может быть, все еще будет хорошо. Может быть они все-таки не зря вычитали сюда Орфея…

— Ты все еще тут? Отправляйся! — крикнул Орфей сверху. — А ты, — обратился он к Брианне, — принеси мне что-нибудь поесть. Пришла пора сочинить новую песню о Перепеле! На этот раз ее автором будет Орфей!

Фарид услышал, как он напевает, входя к себе в кабинет.

Солдаты

А кто кого выбирает: идущий — дорогу или дорога — идущего?

Гарт Никс. Сабриэль[12]

Омбра как будто вымерла. В мертвой тишине Реза шла к конюшне, где оставила лошадь, а в голове у нее неотвязно крутились слова Орфея: «А когда его голову наденут на копье и выставят на городской стене, ты вспомнишь, надеюсь, что я мог спасти ему жизнь». Ослепнув от слез, спотыкаясь, брела она в ночной темноте. Что же делать? Что же теперь делать? Вернуться? Нет, ни за что.

Реза остановилась.

Где она? Омбра казалась каменным лабиринтом. Когда-то Реза хорошо знала ее узкие улочки, но с тех пор прошло много лет.

В ее ушах гулко отдавались собственные шаги. Сапоги на ней были те же, что и в тот день, когда Орфей вычитал их сюда. Орфей однажды уже чуть не погубил ее мужа. Она что, забыла?

Реза вздрогнула от раздавшегося над головой странного шипящего звука. За ним последовал глухой треск, и тьма над замком озарилась красными отсветами, словно небо охватил пожар. Коптемаз развлекал Зяблика и его гостей, питая огонь ядом алхимиков и злобой, так что языки пламени корчились в муках, а не танцевали, как у Сажерука.

Сажерук. Да, ей тоже хотелось, чтобы он вернулся, и у нее стыло сердце при мысли, что Огненный Танцор лежит в могиле. Но еще хуже делалось ее сердцу при мысли, что Белые Женщины снова протянут бледные руки к сердцу Мо. Да, но если он останется в этом мире они тем более его заберут. «Твой муж погибнет в этой истории…» Что же ей делать?

Небо над замком окрасилось в сернисто-зеленый цвет. Огонь Коптемаза был многоцветным. Улица, по которой все торопливее шагала Реза, привела ее на незнакомую площадь. Дома здесь были убогие. У одной из дверей лежала дохлая кошка. Реза растерянно шагнула к фонтану посреди площади — и вздрогнула, услышав за спиной шаги. Из мрака между домами вышли трое мужчин. Солдаты в доспехах Змееглава.

— Эй, кто это тут разгуливает по ночам? — окликнул Резу один из них. Двое других тем временем загородили ей дорогу. — Ну, я ж вам говорил, что в Омбре можно найти что-нибудь поинтереснее, чем фейерверки Коптемаза.

Что делать, Реза? У нее был с собой нож, но что сделаешь ножом против трех мечей? А один из солдат к тому же с арбалетом. Реза хорошо знала, во что может превратить человека пущенная из такого оружия стрела. Эх, Реза, надо было одеться мужчиной! Роксана ведь рассказывала, что ни одна женщина в Омбре не выходит теперь за порог с наступлением темноты из страха перед хозяйничающей в городе солдатней…

— Твой муж, надо думать, тоже с войны не вернулся? — Это произнес юнец ростом не выше Резы, зато двое других были здоровенные громилы.

Реза взглянула на окна домов, но кто мог сейчас прийти ей на помощь? Фенолио жил на другом конце Омбры, Орфей… Даже если он услышит отсюда ее крики, станет ли он и его великан-телохранитель ей помогать, после того как она отвергла предложенную сделку? Все равно, Реза, попытайся, кричи что есть силы! Однако голос отказывался ей повиноваться, как тогда, когда она впервые затерялась в этом мире…

Только в одном из окон, выходивших на площадь, горел свет. Оттуда выглянула старуха — и тут же испуганно убрала голову, увидев солдат. «Ты разве забыла, из чего сделан этот мир?» — раздался в памяти Резы голос Мо. Но если этот мир действительно состоит из одних только слов, что говорят эти слова о ней? «Жила-была женщина, она два раза попадала в мир по ту сторону букв, и во второй раз ей не удалось оттуда выбраться…»

Двое солдат вплотную подошли к ней сзади. Один положил руки ей на бедра. Резе казалось, что она все это где-то читала… Перестань дрожать. Ударь его, ткни ему пальцами в глаза! Она же сама недавно объясняла Мегги, как нужно себя вести, если произойдет что-то подобное! Малорослый солдат шагнул к ней с грязной улыбкой на узких губах. Кем надо быть, чтобы радоваться страху другого человека?

— Отвяжитесь! — У нее наконец прорезался голос.

Но такие крики раздавались в Омбре, наверное, каждую ночь.

— Сейчас, дожидайся! — От солдата за ее спиной пахло огнем Коптемаза.

Его руки перебрались с бедер Резы выше, к груди. Остальные загоготали, этот гогот был хуже, чем скользящие по телу пальцы. Но сквозь смех солдат Резе вдруг послышались шаги. Легкие, быстрые шаги. Фарид?

— Убери руки! — Реза кричала сейчас во всю мочь, но не ее голос заставил насильников вздрогнуть и обернуться.

— Отпусти ее. Сию секунду!

Голос был такой взрослый, что Реза не сразу поняла, что это ее дочь. Мегги выступила на площадь с гордо поднятой головой, как когда-то на помост перед Каприкорном. Не хватало только кошмарного белого платья, в которое обрядила ее тогда Мортола.

Солдат, державший Резу, опустил руки, как застигнутый врасплох мальчишка. Но, увидев, что это всего лишь девочка, он схватил свою добычу еще грубее.

— Еще одна? — Тот, что пониже, обернулся и смерил Мегги презрительным взглядом. — Ну и отлично! Я ж вам говорил, что в этой Омбре от женщин отбоя нет.

Глупые предсмертные слова. Нож Черного Принца вонзился ему в спину. Из ночной темноты, словно призраки, вдруг возникли Мо и Принц. Солдат, державший Резу, оттолкнул ее и выхватил меч из ножен. Он крикнул товарищу: «Берегись!», но было поздно — Мо прикончил обоих так быстро, что Реза не успела даже вздохнуть. У нее подкосились ноги, и она прислонилась к ограде фонтана. Мегги подбежала к ней и с тревогой спросила, не ранена ли она. Но Мо только молча посмотрел на нее.

— Ну и как? Фенолио уже пишет? — коротко спросил он.

Он понял, зачем она сюда поехала. Разумеется.

— Нет! — прошептала она. — Не пишет и не собирается. Ни он, ни Орфей.

Как он взглянул на нее! Словно не знает, можно ли доверять ее словам. Никогда еще он так на нее не смотрел. А потом молча повернулся и пошел помогать Черному Принцу оттаскивать трупы в переулок.

— Мы пройдем по Ручью Красильщиков! — шепнула Мегги матери. — Там Мо с Принцем убили караульных.

Столько убитых, Реза, только потому, что тебе захотелось домой! Мостовая была залита кровью, а мертвые глаза солдата, которого волочил за ноги Мо, как будто все еще смотрели на нее. Жаль ей его? Нет. Ей только не по себе от того, как спокойно говорит теперь об убийстве ее дочь. А Мо? Что он при этом чувствует? Вообще ничего? Она видела, как он обтер свой окровавленный меч плащом убитого и посмотрел в ее сторону. Почему она не может ничего прочесть в его глазах? Ведь прежде они были для нее как открытая книга.

Потому что перед ней Перепел. И на этот раз она сама его вызвала.