Истории Хейвена - Стивен Кинг

Кто передвигал моих кукол? Кто был здесь?

Она дико озиралась по сторонам, сейчас ее напуганный, спутанный рассудок ожидал увидеть Элмера Хейни, избивавшего своих пасынков, а теперь стоящего в полутемной большой комнате наверху, которая была студией Ральфа, ухмыляясь своей впалой, тупой улыбкой. Я сказал тебе, женщина: не лезь не в свое дело, сука.

Ничего. Никого.

Кто был здесь? Кто передвинул…

Мы сами передвинулись, дорогая.

Хитрый, хихикающий голос.

Ее рука поднялась к губам. Ее глаза расширились. И тогда она увидела расползающиеся и шатающиеся буквы, нацарапанные на доске. Их писали с такой силой, что мел несколько раз ломался; его неаккуратные обломки валялись в канавке для мела.

ДЭВИД БРАУН НА АЛЬТАИРЕ-4 Что? Что? Что это…

Это значит, что он слишком далеко, сказала китайская кукла и внезапно показалось, что сквозь поры ее матерчато-деревянного тела стал просачиваться зеленый свет. Когда она взглянула на куклу, онемев от ужаса, ее деревянное лицо раскололось, открывая зловещую, зевающую гримасу. Низенькая скамеечка вывалилась из-под нее и ударилась об пол с сухим пустым стуком. Ушел далеко, слишком далеко, слишком далеко…

Нет! Я не верю! — вскричала Рут.

Целый город, Рут… ушел далеко… слишком далеко… слишком далеко…

Нет!

Потерялся… потерялся…

Глаза куклы Грейнер из папье-маше внезапно наполнились жидким зеленым огнем. Ты тоже потерялась, сказала она. Ты такая же сумасшедшая, как и весь город. Дэвид Браун это только оправдание, чтобы остаться здесь…

Нет…

Но все куклы теперь шевелились, этот зеленый свет передавался от одной к другой, пока вся ее классная комната не заполнилась им. Он то усиливался, то ослабевал, и она подумала с тошнотворным ужасом, что это похоже на то, если бы она находилась внутри страшного изумрудного сердца.

Они уставились на нее своими безжизненными глазами и теперь она поняла, почему куклы так смертельно напугали Эдвину Турлоу.

Сейчас это были голоса ее кукол, хитро шепчущих, болтающих друг с другом, болтающих с ней… Но это были и голоса ее города, и Рут Маккосланд знала об этом.

Она подумала, что, возможно, эти голоса — остатки рассудка города… и ее собственного рассудка.

Надо что-то сделать, Рут. Это произнесла китайская фарфоровая кукла, огонь сочился из ее рта; это был голос Бича Джернигана.

Нужно предупредить кого-то. Это была французская гуттаперчевая; голос принадлежал Хейзл Маккриди.

Но они никогда не позволят тебе уйти. Рут. Это была кукла, изображающая Никсона, его два поднятых вверх набитых пальца показывали "виктория!" он говорил голосом Джона Эндерса из средней школы.

Они любят тебя. Рут, но, если ты попытаешься уехать сейчас, они убьют тебя. И ты знаешь это, не так ли? Ее Кьюпи, кукла 1910 года, с резиновой головой в форме перевернутой капли; голос принадлежал Джастину Хеду.

Надо послать сигнал.

Сигнал, Рут, да, и ты знаешь как…

Используй нас, мы покажем тебе как, мы знаем…

Она неуклюже шагнула назад, попробовала закрыть уши руками, как будто так она могла заткнуть эти голоса. Губы ее дрожали. Она была в ужасе, и что напугало ее больше всего, так это то, как она могла ошибиться в этих двуличных голосах, приняв их за остатки рассудка. Все сумасшествие Хэвена было сконцентрировано сейчас здесь.

Сигнал, используй нас, мы покажем тебе как, мы знаем и ты ХОЧЕШЬ знать, ратуша, Рут, башенные часы…

Шуршащие голоса стали монотонно распевать: Ратуша, Рут! Да! Да, она! Ратуша! Ратуша! Да!

— Прекратите! — вскричала она. — Прекратите, прекратите, пожалуйста, не надо…

И затем, впервые с тех пор, когда ей было одиннадцать и она потеряла сознание после выигранного соревнования по бегу среди девочек на одну милю на Летнем методическом пикнике, Рут Маккосланд грохнулась в обморок.

6

Позже, когда уже была ночь, она еле пришла в себя и, спотыкаясь, побрела наверх в свою спальню, не оглядываясь назад. Фактически она боялась оглянуться. Она смутно осознавала, что голова ее пульсировала, как это бывало в те моменты, когда она, выпив слишком много, просыпалась разбитой. Она также осознавала, что старинный викторианский дом раскачивается и трещит, как старая шхуна в бурную погоду. Пока Рут лежала без чувств на полу классной комнаты, ужасная гроза обрушилась на центральную и восточную части штата Мэн. Холодный среднезападный фронт наконец добрался до Новой Англии, вытесняя неподвижную массу тепла и влажности, покрывавшую землю последние полторы недели. Изменения погоды сопровождались в некоторых местах чудовищными грозами. Хэвен был избавлен от самых худших из них, но снаружи все равно бушевала стихия, и было ясно, что это продлится несколько дней.

Однако эта внешняя мощь не имела большого значения; Хэвен теперь сам обладал уникальными источниками силы. Значение имело то, что изменилась погода. Когда это произошло, не только Рут проснулась в Хэвене с жуткой, изнуряющей головной болью.

Все от мала до велика в городе проснулись с одинаковым ЧУВСТВОМ, ощущая, как сильные порывы ветра уносят зараженный, испорченный воздух на восток, прогоняя его за океан и разрывая его на безвредные лохмотья.

7

Рут проспала до часу дня среды. Она поднялась с остатками головной боли, но две таблетки анальгина избавили ее от них. К пяти она чувствовала себя лучше, чем когда-либо за последнее время Тело ее болело, мускулы были одеревеневшими, но это было ничто по сравнению с теми событиями, которые потрясли ее с начала июля. Однако это не могло полностью избавить ее от ощущения хорошего самочувствия. И даже ее страх за Дэвида Брауна не мог целиком испортить его.

Но у всех, кого она встречала, был странный изумленный взгляд, как будто все они только что пробудились от кратких, волшебным образом распределенных ролей.

Рут шла в ратушу, в свой офис, наслаждаясь ветром, игравшим се волосами у висков, любуясь облаками, несущимися по небу свежего, голубого цвета; небо выглядело почти осенним. Она увидела, как двое детей запускали воздушного змея на большом поле позади средней школы, и рассмеялась в голос.

Но позже было не до смеха, когда она разговаривала с маленькой группой людей, которую она быстро собрала — три члена городского управления Хэвена, управляющий городом и, конечно, Брайен и Мэри Браун. Рут начала с извинений за то, что до сих пор не вызвала полицию и высшие власти и даже не сообщила об исчезновении мальчика. Она была уверена, говорила она, что они отыщут Дэвида быстро, возможно, в первую же ночь, и, уж точно на следующий день. Она знает, что это не оправдание, но это та причина, которая заставила ее так поступить. И это, говорила она, ее самая непростительная ошибка за все те годы, что она была констеблем Хэвена, и, если Дэвид Браун пострадал в результате этого… она никогда себе этого не простит.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});