Русские на Восточном океане - А. Марков

В конце улицы я заметил трех человек. Один из них, в черное мантии, шел впереди с книгою в руках, двое других, в белых куртках и шляпах с большими полями, следовали за ним с длинными пиками.

— Что это за люди? — спросил я у служителя, находившегося в нашей комнате.

— Это, — отвечал он, — пастор с своими телохранителями; он верно идет куда-нибудь с требою.

На крепостной башне пробило шесть часов; на улицах стали появляться люди. Так как дом банкира находился в прямой линии набережной, то из комнаты, отведенной нам накануне для ночлега, видна была вся пристань. Лишь только отворились погребки, матросы были первыми их посетителями; вероятно, они с большим нетерпением дожидались этого блаженного часа, потому что еще задолго до наступления его стучались в двери и окна погребков.

После матросов, открывших раннее заседание свое в погребке, на улице явились водовозы. Любопытен их способ возки воды. Бочка вмещает в себе по-крайней мере ведер до 15. К обоим днам её центрально прикреплены оси и продеты в длинные оглобли, в который запрягается один человек и с легкостью катят бочку по гладким улицам. Улицы постепенно наполнялись разносчиками, разносчицами и торговцами гостиного двора. Капитан наш еще спал, я же и штурман вышли из дому и пошли прогуляться по городу. Пройдя несколько каменных строении, мы встретили театр — очень красивое здание, украшенное с переднего фасада колоннами коринфского ордена; неподалеку от него находилась довольно обширная больница; далее следовал конный двор с казармами; влево был рынок, заваленный разными плодами и огородною зеленью. Тут мы вышли на другую сторону города, которую также омывал залив, следовательно город расположен на большом мысу. Перед нами тянулся длинный ряд лачужек, сколоченных кое-как из тонких досок и покрытых банановыми листьями; вокруг была всякая нечистота и лежали груды сору. Это жилища канаг, полунагих, загорелых от жару. Занятия их состоят в поденных работах; они переносить и перевозят тяжести, копают землю, употребляются для посылок, одним словом, исправляют все так называемые черные работы. Жены некоторых из них занимаются продажей плодов, за которыми сама ходят в лес, или собирают по-найму сахарный тростник, или дома плетут из трав и кореньев мешки, корзинки, тонкие рогожки и т. п. Пройдя эти лачужки, мы взошли на гористый мыс; с вершины его видны были весь город и залив, с судами. Семь колоколен возвышались в разных сторонах города; до тысячи домов, по большой части каменных, тесно были расположены на обширном мысу; ко многим из них примыкали сады с пальмами, кокосами, банановыми и лавровыми деревьями. На восток простиралась роскошная долина, упиравшаяся далеко в гору и покрытая мелкими лимонными; померанцевыми и апельсинными деревцами; по ней широкой полосой пролегала дорога в Мексику. Долго любовались мы разнообразными видами Массатлана. Но нам было уже время воротиться в дом банкира. Пришед туда, мы застали капитана за кофеем в кругу банкирова семейства, которое пригласило и нас разделить с ним завтрак; после чего принесли пять мешков пиастров.

— Вот извольте сосчитать, — сказал банкира.

— Вероятно, они сосчитаны, — отвечал капитан.

— Да, здесь 5000 пиастров.

— Следовательно, их нечего считать; прикажите придти нашим матросам, взять эти мешки и снести в катер, — сказал капитан, обратясь к штурману, который через несколько времени привел пятерых матросов.

Таким образом мы дружески расстались с банкиром и его семейством. Штурман отправился на катер, а капитан пошел со, мною в гостиный двор взять выбранную накануне шаль, и закупить для освежения команды несколько провизии. К полудню мы уже готовы был отваливать, простились с Массатланом, и катер наш отплыл от пристани.

Грустно нам было расставаться с этим роскошным берегом, и мы молча продолжали путь; наконец достигли корабля, который с развевающимся от легкого ветерка вымпелом медленно переваливался на волнах океана; вокруг корабля стояло множество небольших лодочек, приехавших с фруктами и разными мелкими галантерейными вещами. Несмотря на далекое расстояние корабля от берега, торговцы не страшились встретить на пути своем опасность, которая могла бы произойти от внезапного ветра. Они плыли на верный сбыть своих произведено, и действительно, по приезде пашем к кораблю, лодки были уже пусты и готовились в обратный путь.

По выходе капитана из катера на корабль, старший штурман отрапортовала, ему о благосостоянии судна и команды, потом доложил, что в то время, как отвалили мы от корабля, с Английского фрегата приезжала шлюпка с лейтенантом, узнать о причине нашего прихода в Массатлан.

— Что же вы отвечали лейтенанту? — спросил капитан.

— Я сказал ему, — отвечал штурман, — что причина прихода мне неизвестна, и что капитан уехал на берег.

Выслушав рапорт штурмана, капитан приказал готовиться к выходу.

Раздался — свисток боцмана и вызвал матросов, бывших внутри корабля, на палубу, чтоб подымать катер в ростры и выкатывать цепь. Когда корабль стал на нангер, матросы рассыпались по реям для отдачи парусов. Все эти работы производились чрезвычайно быстро; с стоявших на рейде фрегатов были наведены на наш корабль зрительные трубы. Вероятно, иностранцы с любопытством наблюдали за стройными и проворными движениями Русских матросов. Отдав паруса, мы сделали поворот в море; тут с нашего корабля раздался салют крепости последний, седьмой выстрел быль самый громкий, потому что в пушку положили двойной заряд с тугим пыжом, натертым солью. С крепости также ответили равным числом выстрелов. С последним из них весь рейд покрылся дымом от выстрелов с иностранных фрегатов. Иностранцы также пожелали проститься с нами семивыстрельным салютом, на который, в благодарность за их дружеское расположение, мы ответили девятью выстрелами, и направили путь к NNW в Калифорнский залив или Багряное море. Молча смотрели мы на постепенно исчезающие здания Массатлана и мысленно переносились к очаровательному берегу и его гостеприимным жителям, которые так ласково приняли нас, пришельцев с далекого Севера.

На баке составился кружок из матросов, бывших и не бывших на берегу. Между ними находился и боцман-ман. Первые рассказывали свои приключения, последние им завидовали.

— Ну, — сказал один из бывших на берегу, — напали же мы на местечко; вот как попили, что, право, кажется, и отродясь из нас никто так не пивал.

— Что ж, на рубахи что ли пили вы? — спросил матрос из небывших на берегу, — ведь денег-то у вас был грош.

— Эх, голова; да у нас денег-то было столько, что скупому в полгода не прожить.