Защитница - Любовь Черникова

Пасита улыбнулся и в очередной раз подбросил нож в руке. И все-таки! У Каррона была дочь. Дочь! Считалось, что когда-то давно Защитники могли заводить семьи, рожать детей и жить, как любые другие люди, но потом образовался Орден.

Орден направлял все усилия на тренировки и развитие уровня силы, у тех, кто обнаруживал в себе такие задатки. Любой желающий мог прийти и стать членом Ордена. Но со временем появились правила — Кодекс. Орден утратил самостоятельность и теперь служил Светлому Князю.

С тех пор как Защитники стали верными псами — гарантами государственной безопасности, им запретили заводить семьи, дети стали рождаться все реже и реже.

Девочки, рождённые у Защитника, как правило, редко оказывались наделенными даром силы, а постепенно их появление на свет и вовсе сошло на нет, по неизвестным причинам.

Мудрецы уже несколько веков бились над этой загадкой, но так и не приблизились ни на шаг к ответу. А теперь рождение у Защитника сына — считается великим событием. Новорожденного мальчика сразу забирают в Орден и воспитывают до Церемонии Определения в духе Кодекса, который предписывает скрывать, наличие родственных связей. Пасита усмехнулся. Данное правило давно уже соблюдалось чисто формально, и молодые курсанты свободно навещали родительские поместья на каникулах и по выходным.

Но далеко не каждый ребёнок имел дар силы. Если такое случалось, Защитник-отец сразу попадал в анналы зала Славы и Памяти Ордена и был достоин особых почестей.

У Паситы же до сих пор не было детей. И надо сказать, что сие обстоятельство причиняло боль. Нет, дело вовсе не в том, что он жаждал воспитывать ребёнка. Просто Пасита привык себя чувствовать лучшим. Везде и во всем. Один из лучших Защитников, привлекательнейший мужчина столицы. А то, что он не смог зачать, делало его в собственных глазах неполноценным — отсюда и душевные терзания.

О! Пасита весьма активно работал над решением этой проблемой, совмещая приятное с полезным. Сначала выбирал самых знатных девиц, красиво ухаживал, засыпал изящными комплиментами, дарил дорогие подарки. Да ему особо и не требовалось стараться. Дамы всех возрастов, независимо от семейного положения и количества детей, сами стремились побывать в его постели.

Но время уходило, не принося плодов. Вдобавок, он разочаровался и в самих знатных дамах. Те часто корчили невинность, а на поверку оказывались весьма искушенными обольстительницами, через врата Киаланы коих прошло несметное количество кавалеров.

Со временем Пасита перестал гнушаться и смазливых служанок этих самых знатных барышень. Как правило, те на поверку оказывались гораздо привлекательнее и свежее своих хозяек, но тоже редко были против, радуясь вниманию господина Защитника.

Пасита, щедро наделенный Киаланой мужской красотой и статью, начал тихо презирать женщин, виня их в своих несчастьях. Наступил момент, когда он, охладев, совершенно прекратил осаждать дам. И, о чудо! Дамы сами стали осаждать Паситу.

Пожалуй, в тот период он был самой вожделенной персоной при княжеском дворе, совершенно не знающей отказа, не смотря на то что порой открыто выказывал свое пренебрежение.

Но вот случилось неизбежное. Устав от примелькавшихся, сочащихся ядом и прочими соками змей, коими кишела столица, он положил глаз на юную леди — дочь посла Акианского королевства, прибывшего с дипломатической миссией в Великое Княжество Яррос.

Высокая, темноволосая, леди Иелла фире Анакассия, в отличие от столичных модниц, не блистала обнаженными плечами и глубоким декольте. Напротив, все её платья были изящными, но весьма закрытыми. На лицо бросала сень неизменная вуаль, из под которой Пасита время от времени ловил на себе мимолетные взгляды на многочисленных приемах. Тем не менее все попытки общения сводились к положенным по этикету жестам и фразам.

Однажды все же удалось завязать разговор, и загадочная дева не преминула отметить, что Пасита не ищет, но и демонстративно избегает женского общества. Верно, все оттого, что верен своей даме сердца, и это достойно всяческих похвал. Такое чистое чувство встретишь ныне не часто. Пасите польстила и оценка, и то, что девушка не смотрела на него плотоядным взглядом.

Они проболтали почти до полуночи, и с тех пор леди Иелла прочно засела в его мыслях. Ночами, лежа в своей спальне в поместье один на огромной кровати, он вспоминал терпкий аромат цветочных духов, остроумие и изящные манеры заморской красотки. Это была она — его непокоренная крепость.

Через несколько дней на приеме по случаю именин одного из советников Пасите выдалась, как ему тогда показалось, великолепная возможность. Он весь вечер высматривал Иеллу среди придворных. Посол присутствовал, но его дочери нигде не было видно. Поиски затянулись, и Защитник слегка перебрал. Почувствовав острую необходимость вырваться на волю, подальше от томных взглядов девиц разной степени свежести, которые с вожделением прижимались во время танцев, обдавая запахами крепкого алкоголя и потных тел, он выбрался в сад, из которого через неприметную калитку проскользнул в разбитый по соседству княжеский парк, закрытый в это время для случайных посетителей.

Она стояла у пруда, мечтательно наблюдая за парой лебедей. Пасита, памятуя слова о сильном и решительном мужчине, молча подхватил Иеллу на руки и, не взирая на слабые протесты, затащил в белокаменную беседку на мостках посреди пруда. Пенная вуаль была сорвана с лица, обнажив гладкую кожу, пухлые алые губы и слегка жестковато очерченные скулы и подбородок. Впрочем, это не портило общей картины, а наоборот добавляло нездешнего шарма. Защитник шептал заморской деве много горячих нежных слов, и почти начал сам в них верить, наблюдая, как та постепенно оттаивает под умелыми руками и страстными поцелуями. Плотно скроенное, закрытое до самого горла платье, цвета выдержанного сагалийского вина, выгодно оттеняло её темно-каштановые волосы, гармонировало с природным цветом губ и совершенно не давало пространства для маневра. Но вот широкий многослойный низ, на поверку не оказался серьезным препятствием. Под подолом, к вящему удивлению Паситы, обнаружились весьма жилистые волосатые ноги с мосластыми коленками, а уж заветное место, к которому он так стремился, и вовсе напомнило что-то до боли близкое и родное.

Пасита, оттолкнув лжедеву, с отвращением сплюнул на белоснежный пол беседки и вытер губы, отступая. Та же, нисколько не расстроенная, гаденько рассмеялась, оправляя юбки. А затем, демонстративно откашлявшись, огласила окрестности душераздирающим визгом, заставив Паситу поморщиться. За спиной на берегу пруда уже маячил разгневанный посол-отец и другие гости. Ну не кидаться же было в воду?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});