Перо и волына - Сергей Зверев

В общем, началось с того, что никто не взял на себя добровольную обязанность заняться похоронами и поминками.

Так и лежало тело Николая Кураева в морге городской больницы. Порожняк ждал, когда же наконец появится кто-нибудь из желающих проводить кореша по полной программе. Ну, в конце концов, не тащить же его на погост в кое-как сколоченном гробу из неструганых сосновых досок. И не самому же пахану этим заниматься.

Но время шло, а желающих не находилось. У Саши Порожняка вообще стало складываться такое ощущение, что между ним и братвой возникла стена непонимания. Не требовалось особого ума, чтобы понять причину такого поведения братишек.

Глухое раздражение среди «синих» копилось давно. Очень многие были недовольны тем, как Порожняк ведет дела – надеется на авось, ждет до последнего, решительных действий не предпринимает.

Еще его недолюбливали за то, что он отгородился от братвы, убивал время в безумно дорогом кабаке, тратил лавэ на бесконечно меняющихся шалашовок, не заботился о расширении бизнеса, почти равнодушно смотрел на все возрастающее засилье черных.

За счет завоеванного в прошлом авторитета Порожняку еще удавалось гасить конфликты среди «синих» – разводить рамсы.

Но некоторые события последнего времени вызвали среди запрудненских пацанов настоящий всплеск недовольства. Во-первых, Порожняк, не особенно заботясь о том, как это будет воспринято его мазуткой, стал тратить на себя общаковые бабки.

Новая хата, которую приобрел Саша, ремонт и обстановка влетели в копеечку. Возмущались многие, но никто не смог бросить вызов в открытую. Все-таки за спиной Порожняка маячила фигура Шурика Захара. А это имя среди славянской братвы пользовалось непререкаемым авторитетом.

Да и как сделать конкретную предъяву, если все общаковые бабки были в полном распоряжении Порожняка? Какой «шестерке» пришло бы в голову решиться на такой отчаянный шаг?

В общем, кто-то из братишек простил, кто-то побоялся, кто-то решил держаться в стороне.

Но вот на городском рынке нашли труп Долбана, личного отбойщика Саши Порожняка. Коню понятно, что Долбана замесили черные. Кто еще властвует на рынке? И неважно, по какой причине это произошло. Факт налицо.

Но, вместо того чтобы предпринять решительные действия, показать этим зверям, кто в доме хозяин, Порожняк валит в кабак бухать вместе со своей биксой.

– Это ж твой персональный отбойщик, – возмущались братки. – Кому, как не тебе, надо пошмалять азеров. Мы всегда готовы пойти на такое святое дело.

Вслух, правда, никто этого Порожняку сказать не осмелился, но все напряженно ждали команды.

Наконец спустя два дня команда последовала. Братва собралась. Почти у каждого волына. Все ждут, нервничают. Порожняк забил стрелку Айвазу.

А в результате? Эта обезьяна нагло прикатила на своем «шестисотом» «мерсе» и потом так же нагло свалила. А Порожняк через новую «шестерку» Зюзю передал, что, мол, все ништяк, все на мази, гуляй, Вася. И это после того, как азеры самого Порожняка чуть не угробили.

Самому-то повезло, только чичу на кумполе посадил. А вот его бикса с кучей дырок в организме в реанимации сейчас валяется. Правда, говорят, что Порожняк всем в больничке нехило подмазал, чтобы и операцию провели как следует, и присматривали по-нормальному, и в отдельную палату положили.

Ну так ясно – опять общаковые бабки в ход пошли. И ясно, что картошкой Порожняка накормить хотели все те же звери.

За всеми последними событиями торчали уши Айваза. По крайней мере, в этом была абсолютно убеждена запрудненская братва. И черных нужно было наказать.

Правда, кто-то грохнул павильон возле городского рынка. После взрыва два азера отправились к Аллаху. Но никто не мог с уверенностью сказать, чья это заслуга.

Братва этого вроде не делала, а Порожняк с Зюзей наглухо молчали.

Первым настоящим проявлением недовольства стали похороны Долбана. Порожняк, напрасно прождав два дня, принялся самолично обзванивать и объезжать своих пацанов. Но все, как один, уклонялись от этой неприятной обязанности.

Причины были разными. Кто-то ссылался на отсутствие опыта, кто-то изображал запой, а Корень, например, вообще заявил, что боится жмуриков.

В конце концов Порожняк, покрывая в душе пацанов потоком мата, был вынужден обратиться в похоронное бюро. Там все обещали сделать по высшему разряду: и гроб за пять штук баксов из Москвы притаранить, и венки из живых цветов, и транспорт какой следует.

– Не вопрос, – сказал Порожняк, отстегивая бабки.

Был заказан также батюшка из городской церкви. Но в назначенное время он на кладбище не появился. Спешно посланные за ним гонцы обнаружили батюшку упившимся до непотребства.

Церковные служки объяснили, что с утра отец Иннокентий был занят на крестинах. Пришлось тащить на кладбище дьякона, хотя он отчаянно упирался и пытался объяснить, что ему это по сану не положено. К тому же дьякон в отличие от батюшки был мужичонкой хилым и непредставительным.

Слава богу, хоть в похоронном бюро слово сдержали. Тело Долбана под белоснежным шелковым покрывалом лежало в дорогом полированном гробу с бронзовыми ручками, начищенными до блеска.

От кафе «Олимп», где по традиции намечались поминки, покойного к городскому кладбищу провезли в черном «Мерседесе»-катафалке. Братва, выстроившись неровными рядами, некоторое время следовала за гробом. Затем на личном транспорте, составившем внушительную процессию иномарок, добрались до кладбища.

Но здесь все прошло как-то скомканно и несолидно. Дьякон прогнусавил короткую молитву, гроб опустили в яму, засыпали землей, поставили над свежей могилой крест, положили цветы и вернулись в кабак.

Ни у кого, кроме Порожняка, даже слова доброго в адрес отбойщика не нашлось.

Да и поминки прошли как-то не по-человечески. Все быстро наберлялись и часа через два стали разбегаться. Заваленные снедью столы опустели.

Заметив, как поднимается со своего места Самсон, сидевший в дальнем углу, Порожняк подозвал его к себе.

– Ты с Корнем вопрос решил? – спросил Саша.

– А че? – успевший изрядно набухаться, Самсон едва ворочал языком.

– Че, че, бабки ему вернул?

– Так мы это… добазарились.

– Как это – добазарились?

– Ну, он это… сказал, что ему не к спеху. Подождет.

– Да? – удивленно поднял брови Порожняк.

Заявление Самсона звучало тем более странно, что еще на кладбище к Порожняку подошел сам Корень и, улучив удобный момент, пожаловался на Самсона. Мол, зажал должок, отдавать не хочет, а ему, Корню, эти бабки срочно нужны. Вон, мол, вся братва на тачках, а он, как бедный родственник, должен каждый раз просить, чтоб его кто-нибудь подвез. И ладно бы просто так кататься, а то ведь по делам надо.

Порожняк, который из-за последних событий уже смутно помнил о непонятке, возникшей между Самсоном и портовыми, пообещал Корню, что напомнит Самсону о его обязательствах.

– Когда это вы добазарились?

– Так вот… щас… тут.

– А где Корень?

– Так это, свалил уже. Я тоже, Саша… мне это, надо… – Самсон громко икнул и скривился, как будто его срочно призывал к себе белый фаянсовый друг.

– Ладно, вали, – махнул рукой Порожняк. – Завтра эту тему перетрем. Вкурил?

– Ага, – кивнул Самсон и поплелся вдоль ряда столов.

Через несколько минут Порожняк остался в компании единственного человека – своего водителя и нового отбойщика Зюзи. В результате, нахлеставшись водяры до состояния полного изумления, Саша уронил голову в тарелку с салатом.

Чертыхаясь и проклиная все на свете, Зюзя взвалил шефа на плечи и потащил его к выходу. На уставленные бутылками и блюдами с закусками столы тут же как воронье налетели официантки.

– Маня, ты все котлеты забираешь?

– Все.

– Ну тогда я беру заливное…

* * *

Нетвердой походкой Самсон направлялся к своему дому.

Выражение его лица то и дело менялось, губы непрерывно шевелились, как будто он разговаривал с невидимым собеседником. И не просто разговаривал, а пытался что-то ему доказывать, то и дело рубя воздух рукой с зажатым между пальцами окурком сигареты.

Встречавшиеся на его пути прохожие обходили Самсона стороной, потом еще и оглядывались. Некоторые выразительно вертели пальцем у виска – мол, спятил мужик.

Завернув к своему подъезду, Самсон увидел сидящего на скамейке Корня. Швырнув на грязный, заплеванный асфальт очередной окурок, Корень встал.

– Самсон, – недовольно сказал он, – где тебя, бля, носит? Я вот уже, бля, целый час верзоху протираю.

– А че? Я, может, гулял. У меня, может, на душе паскудно. А ты тут какого хера?

– Базар есть, пошли к тебе.

Они вошли в подъезд, поднялись в квартиру Самсона. Тот долго не мог попасть ключом в замочную скважину.

– Ты че, мудила, – выругался Корень, – я ж тебе сказал – сегодня много не бухать! Дай сюда ключ!

Он сам открыл дверь и втолкнул Самсона в квартиру.